Священный изумруд апостола Петра - Наталья Александрова

– Все вы знаете, по какому поводу мы сегодня собрались. Выдающийся меценат и коллекционер Федор Васильевич Литвинов сделал нашему музею удивительно щедрый дар – он передал ему свою уникальную коллекцию русской живописи и прикладного искусства. К сожалению, сам господин Литвинов не смог приехать в Россию по состоянию здоровья, поэтому мы не можем лично выразить ему нашу благодарность за этот дар. Вместо него мы сегодня рады приветствовать близкого друга господина Литвинова, его доверенное лицо и хранителя коллекции Михаила Викентьевича Белоцерковского…

Чиновник захлопал, повернувшись к высокому, представительному пожилому человеку с благородной сединой, который поклонился присутствующим и тоже поднялся на возвышение под дружные аплодисменты присутствующих.

При виде этого человека в душе Агнии шевельнулось какое-то смутное воспоминание. Ей показалось, что она когда-то его видела, но где и когда, не могла вспомнить.

– Дорогие друзья, – проговорил пожилой господин чуть задыхающимся голосом. – Я принимаю ваши аплодисменты не на свой счет, а на счет моего дорогого друга. Федор Васильевич долго ждал этого дня, он хотел сам прилететь в Петербург и лично передать музею свою коллекцию. Увы, здоровье Федора Васильевича ухудшилось, и врачи не позволили ему совершить такое дальнее путешествие, поэтому он попросил меня заменить его в этот радостный день.

Он сделал небольшую паузу, обвел присутствующих взглядом и продолжил:

– Как и он, я считаю, что каждое произведение искусства должно принадлежать тому народу, который его создал, и с удовольствием передаю коллекцию господина Литвинова в дар этому прекрасному музею. Эта коллекция очень велика, Федор Васильевич собирал ее всю свою жизнь, поэтому мы не можем продемонстрировать всю ее присутствующим, передача коллекции начнется завтра и займет довольно продолжительное время. Но сегодня, в качестве символического жеста, я хочу вручить господину Свентицкому, представляющему здесь Русский музей, два предмета из этой замечательной коллекции, символизирующие два ее основных раздела – русское изобразительное и декоративно-прикладное искусство…

С этими словами пожилой господин повернулся к молодому человеку, стоявшему за его спиной, взял из его рук картонную коробку и достал из нее небольшую картину в серебристой раме и богато украшенный позолоченный кубок. Он бережно протянул эти предметы сотруднику музея и хотел еще что-то добавить, но музейщик перехватил у него инициативу:

– Позвольте сердечно поблагодарить вас за этот бесценный дар! Большинство присутствующих в этом зале так или иначе причастны к миру искусства и смогут оценить его по достоинству. Ведь перед нами, несомненно, одна из поздних работ великого Карла Брюллова, выполненная им в сороковые годы девятнадцатого века, а этот кубок, я думаю, вышел из мастерской Павла Щербинина, выдающегося ярославского золотых дел мастера середины восемнадцатого века, чьи работы достойны украсить коллекции лучших музеев мира…

Агния заметила в глазах пожилого господина удивление, ей показалось, что он хотел возразить, но передумал. Они с музейщиком обменялись вежливыми речами, на чем торжественная часть церемонии закончилась. Дары аргентинского коллекционера поставили на золоченый столик в парадном углу, чтобы все присутствующие могли ими полюбоваться, и по залу засновали официанты с шампанским и легкими закусками.

Агния подошла к столику с экспонатами, чтобы проверить свои соображения.

Здесь же, около этого столика, стоял представитель мецената, с кем-то вполголоса разговаривая. Увидев Агнию, он отвернулся от своего собеседника и приветливо улыбнулся ей:

– А вы, милая девушка, тоже интересуетесь искусством?

Агнии не очень понравилось такое обращение, ей захотелось показать этому самоуверенному господину, что она – не просто «милая девушка», но и настоящий профессионал.

– Я хотела посмотреть на эти экспонаты вблизи, чтобы проверить свои сомнения.

– Сомнения? – с интересом переспросил пожилой господин, и брови его высоко поднялись. – Какого же рода сомнения? Надеюсь, вы не сомневаетесь в подлинности этих экспонатов?

– Разумеется, нет. Я хотела проверить сомнения в словах представителя музея, – пояснила Агния. – Мне кажется, он захотел показать свою эрудицию и попал пальцем в небо.

– Что вы говорите? – В голосе старика Агнии послышалась насмешка, и она продолжила: – Для начала, эту работу Карл Павлович Брюллов создал не в сороковые годы, а значительно раньше, предположительно в конце двадцатых. Конечно, для более точной атрибуции нужно больше времени, но вы видите, что на этой картине изображена Неаполитанская бухта, значит, она создана в то время, когда Брюллов находился в Италии, как пенсионер Общества поощрения художников. А что касается этого кубка, – Агния показала на позолоченный сосуд, – то, во‑первых, это не кубок, а потир, драгоценный церковный сосуд для освященного вина, созданный по образу чаши, переданной Христом на Тайной вечере своим ученикам. Во-вторых, насколько я могу судить, этот потир изготовлен не в ярославской мастерской Павла Щербинина. Я почти не сомневаюсь, что это работа тульского золотых дел мастера Порфирия Зотова. Зотов был выдающимся мастером, он создавал для своих изделий удивительные рисунки, прекрасно владел искусством перегородчатой эмали. Он создал несколько уникальных сосудов – кубок-аклей, сосуд, чаша которого имеет форму цветка водосбора. Все произведения Зотова отличаются виртуозным исполнением, переменчивой игрой золотых и серебряных деталей, эмали и самоцветных камней. На данный момент известно двадцать шесть изделий, несомненно принадлежащих его мастерской, но я почти уверена, что этот потир – его двадцать седьмое изделие.

Пока Агния говорила, лицо ее собеседника менялось.

Сначала на нем был только вежливый интерес, затем – удивление, а под конец – настоящий восторг. Когда Агния замолчала, пожилой господин захлопал:

– Браво! Браво! Вы не только красивая женщина, но и настоящий профессионал!

– Извините, – смущенно пробормотала Агния. – Меня что-то занесло, я наговорила лишнего.

– Ничего подобного! Кстати, не назовете ли вы мне свое имя? А то я не знаю, как к вам обращаться.

– Агния. Агния Иволгина.

– Вот как? – Брови пожилого господина снова поползли вверх. – А не связаны ли вы родством с Николаем Львовичем Иволгиным, известным ученым и коллекционером?

– Он был моим дедом, – ответила Агния, и настроение ее тут же ухудшилось.

– Вот как… – задумчиво повторил ее собеседник. – Был… я слышал о его смерти. Замечательный был человек!

Агния внимательно взглянула на него – и снова у нее в душе шевельнулось какое-то воспоминание. Все же она когда-то давно видела этого человека!

– Вы не были знакомы с моим дедом? – спросила Агния, хотя понимала, что делать этого не следует.

Вон, топчется уже возле них тот самый молодой человек, что держал коробку с экспонатами, поглядывает на Агнию с явным подозрением – дескать, что за девица привязалась с разговорами.