Зачарованные - Алисон Ноэль

— Я уезжал, чтобы учиться в колледже, — Чэй пожимает плечами, — поступил в ветеринарную школу в штате Колорадо, а вскоре после окончания вернулся сюда.

— Но зачем? — Мой голос предательски выдает мои истинные мысли.

Если Чэй и обиделся, то не показывает виду.

— Ну, причины были самые разные, и убедительные, и нет… Кстати, как тебе первая поездка?

— Нормально. С удовольствием прокачусь еще раз, если вы не против. И, конечно, она.

Склоняюсь к шее Кэчины, но, поскольку я не привыкла как следует к ее поступи, получилось это не слишком изящно. Я теряю равновесие и едва не падаю, но кое-как удерживаюсь в седле.

— А на что смотрели? — осведомляюсь я у Чэя, тыча пальцем за спину.

Он пускает лошадь в галоп, бросая мне через плечо:

— Ты пока не готова туда ехать.

Понимаю, что разговор зашел в тупик и продолжать его бессмысленно. Чэй оборачивается и предлагает:

— Что скажешь, если мы сперва устроим лошадей на ночлег, а потом захватим с собой пару банок колы? Когда начнется твое обучение, Палома наложит запрет на газировку.

Я киваю. После того как Аппалуза и Кэчина почищены, напоены и накормлены, а их стойла устланы свежей соломой, мы прыгаем в пикап и отправляемся на заправку. Чэй заходит в магазин, а меня настигает очередной истеричный звонок от Дженники. Выбираюсь из грузовичка, ковыляю к краю парковки, присаживаюсь возле насосов, найдя наконец место, где мобильник поймал сигнал. Но связь здесь паршивая, из-за чего кажется, что Дженника звонит откуда-то глубоко из-под земли.

Хотя восполнить лакуны в ее монологе — не проблема. Ведь диалог мы ведем уже на протяжении нескольких недель — с того дня, как она получила мои сердитые СМС и узнала от Паломы о моем несчастном случае. Она забрасывает меня вопросами, один сливается с другим, и я не могу вставить ни единого слова.

— Я в порядке. Не надо тебе приезжать, — отвечаю я неизменной фразой, как всегда, когда она угрожает, что уволится со съемок в Чили и заберет меня.

Но похоже, мои уверения на нее не действуют. Она уже завелась:

— Дайра, а Палома странно себя вела?

Я закатываю глаза. По мнению Дженники, все, что делает Палома, — дико и нецивилизованно, но я больше так не считаю. Палома, наверное, чудаковатая, но сомнений в ее целительной силе у меня нет. Она единственная, кто может мне помочь.

— Что значит странно? — тоже моя обычная реплика.

— Дайра… — укоризненно восклицает она. — Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

— Палома в порядке! И я, и Чэй тоже! И Очарование! — заявляю я. — Дженника, я тогда просто перенервничала. Поверь мне, ты бы поразилась, узнав, какие способности у Паломы. Мои раны затянулись, не осталось ни единого шрама, даже порезов, полученных в Марокко. Думаю, завтра снимут и гипс.

— Мне нужно фото, доказательства! Дайра!..

Вздыхаю, отвожу телефон от уха и кладу его рядом с собой на бордюр. Дженника верещит, угрожает, просит, но ее песню я слышала уже много раз. Поэтому терпеливо жду, когда закончится этот шум. Наконец появляется Чэй и машет мне, направляясь к грузовику.

— Дженника, мне пора. Не беспокойся. Я чувствую себя отлично. Я пришлю кучу фоток, и тебе надоест на них смотреть. Хорошо? Успокойся, пожалуйста, ладно?

Поднимаюсь, отряхиваю руки о джинсы и пересекаю парковку. Старый серый «Мустанг» останавливается возле бензоколонки. Длинноволосый юноша вылезает из-за руля, а на соседнем сиденье я замечаю женщину в необыкновенно изысканных украшениях из бирюзы.

— Ох, прошу прощения, — произносит она, едва не задев меня дверцей.

На краткое мгновенье наши взгляды встречаются, и меня окутывает волной безграничной доброты, которая через долю секунды сменяется печалью. Я замираю на месте, как столб, а они проходят мимо.

Палома рассказывала об этом. Она утверждает, что дар рода Сантос будет помогать мне, однако мне необходимо отточить свое умение. Всякий раз мне надо полагаться на свое собственное чутье.

Но кроме посещения кладбища и конной прогулки с Чэем я в основном отлеживалась в кровати. И, судя по всему, следующие поездки будут проходить под надзором старших. Палома вещает об опасностях Очарования. Чэй, похоже, с ней согласен. Хотя ни один из них не удосужился мне объяснить, в чем дело.

Я наблюдаю, как юноша заправляет бак и морщится, глядя на счетчик денег. У парня широкие плечи и мускулистые руки. Его тело стройное, гибкое и привлекательное. Он одет в футболку и низко сидящие на бедрах темные джинсы. Он настолько завораживает и отвлекает меня, что я вынуждена тряхнуть головой и собраться с мыслями.

«Искатель должен научиться видеть в темноте, полагаясь на то, что знает его сердце», — звучат во мне слова Паломы.

Я сосредотачиваюсь, и меня опять охватывает волна доброты, похожая на ту, которая исходила от женщины. Но вместо того, чтобы превратиться в грусть, она становится чем-то иным. Тем, что я бы приняла за любовь — настоящую и всепоглощающую.

Такую, которую я испытывала лишь во сне и в тот краткий миг перед бегством из «Кроличьей норы». Мне лучше бежать отсюда, пока я еще могу двигаться. Но я слишком ошеломлена и потрясена. Он оборачивается, и его голубые глаза сами находят мои, отражая мой образ.

Глубокий взгляд, приоткрытые губы заставляют меня невольно качнуться к нему. Теперь нас притягивает друг к другу невидимой силой. Но через секунду освобождаюсь от чар и быстро хромаю к нашему пикапу.

Делаю жадный глоток содовой, которую купил Чэй, и мы выезжаем с автозаправки. Я гляжу на пустынный пейзаж Нью-Мексико, но мне никак не удается выкинуть из головы незнакомца.

Чэй сворачивает к воротам в тот самый момент, когда Палома помогает девушке-подростку забраться на пассажирское сиденье пыльного внедорожника. Палома передает ей белую трость с красным набалдашником, прощается и направляется к нашему пикапу. Она склоняется к водительскому окну:

— Ты как, Дайра? В порядке?

Быстро киваю и выскакиваю наружу. Стараясь опираться на здоровую ногу, плетусь к дому с рюкзаком в руке, надеясь, что она не спросит, хорошо ли я провела время. Убедительно врать я не умею. У Паломы сильная интуиция, и она способна почувствовать ложь еще до того, как я начну говорить.

— Bueno[12], — улыбается она. — Умойся. Я буду ждать тебя внутри. Сумерки почти наступили — пора начинать.

Одариваю ее непонимающим взглядом, однако делаю, как было велено. Тащусь в свою комнату, размышляя, какое отношение закат солнца имеет к моему обучению. Или она буквально говорила, что Искатели должны уметь видеть во тьме?

Кидаю грязный свитер и джинсы в корзину для белья и хмурюсь, когда берусь за разорванную штанину. Ее разрезали до колена, чтобы наложить гипс. Несмотря на обещания Паломы подобрать мне что-нибудь, как только я поправлюсь, вряд ли она найдет достойную замену. Это мои любимые джинсы: темные и узкие, я из них практически не вылезаю. Я раздобыла их в Париже, куда в ближайшее время вряд ли попаду. Ни один из бутиков Очарования не показался мне стоящим. Впрочем, здесь нет даже «Target» или «Walmart»![13]