Первая волна: Сексуальная дистанция - Мила Левчук

Моя принцессишна вышла из своего укрытия, и я повернулся на бок, подперев голову рукой, чтобы полюбоваться. Улыбка сама собой наползла на мое лицо. У нее был совсем другой стиль: жемчужно-белое платье из плотной глянцевой ткани, наглухо захлопывающее ее тонкий силуэт в футляр с воротником-стойкой и голыми руками. От талии начиналась объемная юбка, похожая на бутон тюльпана, длиной до середины бедра. Выбирали его вместе, и в сочетании с вертикальными локонами смотрелась она волшебно. Никакой броской сексуальности, но почему-то именно ее мне хотелось сгрести в объятия, прижать к стенке и сожрать всю помаду на нежных губах.

– Согласен, – тут же выступил я, – Кать, ты иди, а мы останемся. – Я криво ухмыльнулся.

Я в то время часто в шутливой форме сообщал ей о своих желаниях, потому что на прямые предложения уже получал прямой отказ и не раз. Чертово родительское воспитание, превратившее ее едва ли не в монашку, вызывало во мне лютую ненависть и отторжение к ним.

– Ага, щазз, – возмущенно отозвалась Катерина, – ну мы идем? Я сейчас только в тустик сбегаю, – сообщила она свою бесценную информацию и выскочила из комнаты.

Меня молниеносно вынесло из кровати, Фалафель с возмущенным мявом шваркнулся об пол, и, наступая на свою любимую, желанную, неприступную девушку, я загнал ее обратно за дверцу шкафа и прижал к запертой соседней створке. Лапами сжал ее ребра под грудью и склонился над губами.

– Помада, – выдохнула она, закидывая тонкие ручки мне на плечи и приоткрывая губы.

Остановила бы меня помада, как же! Одну руку я завел ей на скулу, за ухо и жадно нырнул в поцелуй, пока вторая поползла на спину. Дьявол, как я заводился от этих поцелуев! Тем более что больше мне ничего толком не перепадало. А ведь я чувствовал, как она отзывчива на мои ласки, на тот напор, с которым я сминал ее губы своими и как быстро разгоняется ее дыхание, розовеют щеки, напухают губы. Мне казалось тогда, герою-любовнику, что мне достаточно остаться с ней наедине на час-другой, и она не устоит. Уговорю, зацелую, заласкаю, и все случится. Но наедине мы не оставались совсем.

Глубокий быстрый поцелуй сменился короткими, частыми, которыми я покрыл ее лицо, спустился на шею, и она задышала, царапая мой затылок.

– Сейчас Катя вернется, – почти простонала она.

– Да пошла она, – отозвался я, оторвавшись от нежной кожи, и Альбина тут же оттолкнула меня.

– Не люблю, когда ты грубый! Катя моя подруга, – она выкрутилась из моих лап и покинула наш интимный закуток.

– Она нам постоянно мешает! – для меня это был очевидный повод злиться.

– Это у тебя все мысли только об одном, – фыркнула Аль и принялась восстанавливать съеденную помаду.

– Ну… о разном у меня мысли, – я против воли снова похабно ухмыльнулся, но поддержки не нашел.

– Подумай, может, я тебе не подхожу? Любая в нашей школе даст тебе сегодня же вечером, – с вызовом ответила она.

Да что ж такое… я несколько раз с глухим стуком ударился лбом в створку шкафа и вернулся к кровати, сел на край.

– Понял, отвалил, – буркнул я с досадой.

Не знаю, большинство моих друзей как-то обходились без интимной жизни в свои 15, а кто не обходился, скорее всего, врали, судя по тому, какую ахинею они об этом несли. Но, казалось, мне труднее всех, ведь одно дело пускать слюни на каких-то абстрактных девчонок или порноактрис, а другое любить, желать и постоянно обламываться с той единственной на всю жизнь, созданной для тебя. И я понимал, и она понимала, что это неизбежно должно произойти. Всем уже было очевидно, что наша любовь – это не детская блажь, что мы вместе навсегда. Свадьба, дети, совместная старость, это все ждало нас неизбежно! Я был в этом уверен. Так чего ждать? Чего? Я не понимал. И злился. Очень сильно злился.

В моем тупоумном пубертатном мозгу приведенный Альбиной аргумент только усиливал внутреннее напряжение. Я мнил себя неотразимым, и меня с ума сводило то, что устоять может только она.

Катя вернулась и поторопила выдвигаться. Новогодняя дискотека уже началась, и всем, кроме Аль, не терпелось присоединиться к празднику. Уже спускаясь по лестнице на улицу, мы в дверях столкнулись с мамой Альбины.

– Уже началось? – улыбкой встретила она нарядную дочь.

– Здрасьте, – Катька протиснулась мимо нее на улицу первая.

– Здравствуй, Катенька, – ласково отозвалась та, потом перевела взгляд на угрюмого меня. Улыбка померкла и вовсе исчезла.

– Здравствуйте, – сухо сказал я, глядя в сторону.

– Добрый вечер, – последовал холодный ответ, – Альбина, в одиннадцать дома.

– Ладно. – Мы вышли на мороз, меня тут же крепко прихватило, так как в своей куртке поверх футболки одет я был явно не по сезону. Но крутизна для меня была важней здоровья.

Мы заскользили по снегу к школе, к счастью, ее окна светились за ближайшим поворотом. А я все шел и кипел. Маме своей любимой я давно разонравился. С тех пор как перестал быть розовощеким, бойким мальчишкой и вырос в неуправляемого, трудного подростка. Ухаживания растущего на глазах бандита переставали казаться трогательными и милыми. Альбину больше не отпускали ко мне в гости, только по согласованию с моими, что они встретят и проследят, чтобы мы не оставались наедине. Даже начали отказывать от дома, доводя до отчаяния обоих. И все становилось только хуже и напряженней с каждым годом, до появления Кати.

Эта девица выступила их безусловной союзницей и, буквально лишив нас малейшего шанса побыть только вдвоем, превратилась в самого желанного гостя. Еще бы, я агрессор, хулиган, пубертатный террорист, а Катенька – умница и прелесть. Пусть они вместе «Сумерки» смотрят про то, как дерутся вампиры и волки, чем их нежный цветочек уединится с таким оборотнем, как я. Хотя бы приходить разрешили, правда, обидно было все равно! Но как это изменить, я понятия не имел.

Мы вошли в пустую школу и двинулись на приглушенные звуки музыки. Я шел в центре коридора, справа, сплетя свои пальцы с моими, шла Аль, слева на локте висела Кэт.

На подоконниках сидели парочки и разные компании. Со мной здоровались, кто-то лез обниматься, я отвечал лучезарной улыбкой на приветствия. Мимо нас прошмыгнули два девятиклассника, и у меня аж ухо дернулось, как у собаки, когда за нашей спиной я услышал: «Смерть моя пришла» и сдавленный смешок.

– Прошу прощения, леди, – ласково улыбнулся я, вынимая руки у обеих, развернулся на 180 градусов и в два шага догнал недомерков. – И ты, блт, не ошибся, – процедил я сквозь зубы, сделал поганцу подсечку и толкнул в затылок одновременно. И побежал юморист, размахивая крыльями, носом в пол. – Еще раз увижу, башку проломлю, – добавил я вслед догоняющему дружку болтуна, который уже покатился по полу и заныл.