Семейная реликвия. Ключ от бронированной комнаты - Елена Зевелева

— Ты, я смотрю, настоящий препод, — засмеялась Наталья, шутя передразнивая Ольгу: — «Во-первых. Во-вторых. В-третьих».

— Подожди, — перебил ее муж, — о смерти Аллы все мы знаем, а о каком разгроме фитнеса, скажи, идет речь? Это что-то новое? Или все то же самое, только продолжение?

— О! Друзья мои, вы безнадежно отстали! Речь теперь уже идет не о смерти невестки нашей, а о ее убийстве. Вот какие у нас дела, — тихо проговорила Ольга, отодвигая в сторону тарелку. Аппетит у нее моментально исчез. — Представляете, Генка только в себя стал понемногу приходить, — продолжила она свой рассказ, — а тут, как из ящика Пандоры, на него новые неприятности посыпались и приключения, с этим связанные.

Станислав и Наталья искренне переживали, слушая полный драматизма рассказ Ольги. Наталья даже всплакнула, вспомнив непутевую Алку. Жалко ей ее стало до боли в сердце, от души жалко.

— Красивая все же она женщина, язык даже не поворачивается сказать — была. Энергичная, яркая, амбициозная, характера, конечно, не ангельского, но и Генку нашего никому в голову не придет эталоном добропорядочности и добродетели назвать, — задумчиво проговорил Станислав. — Не подходили они, по-моему, друг другу, слишком уж похожи были. Да и потом, каждый из них хотел всегда верх над другим взять. Так жить нельзя. Не жизнь — мрак какой-то. Да, что теперь об этом говорить, поздно уже рассуждать. Только вот еще что хочу сказать. Вы с Генкой из себя Пинкертонов сейчас не стройте ради бога! Без вас есть кому этим заняться. Найдут и накажут виновных. Я почему еще об этом говорю? Потому что помню прекрасно, как вы икону в свое время искали. Результатов-то этого поиска не видно до сей поры, а сил потратили уйму. Так ведь? Или я чего-то не знаю, сестренка?

Ольга промолчала.

— Еле-еле девчонок уговорила спать лечь, — войдя в гостиную, проговорила Наталья и устало присела на диван рядом с мужем. Однако посидев так немного, вскоре как бы встрепенулась: — Предлагаю немного пройтись перед сном. Ты как, Оля, не очень устала?

— Да мне ваш Гармиш всю последнюю неделю снился даже. Считайте, я уже готова.

Небольшой уютный городок, основанный в 1455 году, зажатый со всех сторон снежными Альпами, напоминал Ольге особой неповторимой своей аурой, мощеными улочками, небольшими аккуратными особнячками известный прибалтийский курорт советских времен Майори. Хотя, казалось бы, что могло быть общего у благополучного во все времена баварского альпийского курорта и прибалтийско-советского эрзаца «западного рая» Юрмалы?

Ахенфельдштрассе, на которой преспокойно несколько лет жил Станислав, упиралась в пешеходную зону Гармиша — Ам Курпарк. На углу ее расположилась лучшая кондитерская города — «Кренер» с яркими, пестрыми витринами, украшенными любопытными фигурками забавных сказочных зверюшек из марципанов, огромными свадебными тортами с многоярусными рядами свечек, дорогими, красивыми коробками конфет…

Хотя время было далеко не позднее, прогуливающегося народа на центральной улице было не много. Лишь редкие парочки, останавливаясь время от времени, глазели на ярко освещенные витрины, разглядывали выставленный на них товар.

— Ребята, а слабо нам по порции мороженого после такой еды съесть? Осилим? — спросила Наталья.

— Обожаю гармишское итальянское мороженое. Только мне не калорийное, а йогуртовое, легкое, — попросила Ольга.

Красивый молодой итальянец, широко улыбаясь, быстрыми движениями заполнил три вафельных рожка мороженым, протянул их Станиславу, не забыв спросить его при этом, кем ему приходится синьора и откуда она приехала.

— Не удивляйся такому интересу, нас-то эти продавцы давно знают, а ты для них новый кадр. Здесь у нас хоть и Европа, а как в русской деревне: появится кто чужой, всем тут же и интересно узнать, что за человек. Но это — наши милые приятности. А вот в самом Маршалл-центре, где люди по много лет варятся в одном котле, как в наших международных представительствах, консульствах, посольствах, особенно во времена Советов, только и сплетничают — кто, куда, с кем, зачем, почему. Все про всех все знают, да еще доносят, когда надо начальству, — сказала Наталья, останавливаясь перед магазином баварской национальной одежды.

— Посмотри, ну не прелесть ли? — И она указала на яркий баварский женский сарафан-диридр с рукавами фонариком, фартучком с кружевами. — Купила бы себе, а еще лучше — Галине в подарок. Она бы оценила, это точно…

— Тогда Иннокентию надо будет на ледерхозен разориться, не меньше, — захихикала Ольга, наглядно представив своего зятя в баварских мужских замшевых штанах по колено.

Центральную улицу города можно было неспешно пройти за пару часов, слизывая мороженое и глазея, как все и делали, на нарядно оформленные витрины магазинов, что очень радовало Ольгу в этот день. Однако дойдя до площади Рихарда Штрауса с занимательным цветным фонтаном из трех женских фигур, каждая из которых олицетворяла одну из героинь произведений великого композитора, Наталья взмолилась:

— А не пора ли нам домой, ребята? Почтенные бюргеры давно десятый сон видят, а мы все бодрствуем. Я, например, тоже с удовольствием бы уже легла. Да и Ольга, думаю, устала. Оля, ты еще не засыпаешь на ходу, а?

После ее слов Ольга вдруг почувствовала, как сильно она устала. День казался ей уже безразмерным. Утром — Москва. Днем — Мюнхен. Вечером — Гармиш-Партенкирхен. Впечатления переливались через край.

Андрей взял у портье ключи от своего постоянного номера в приличном четырехзвездочном отеле «Доктор Фрайтаг» недалеко от вокзала, где он останавливался достаточно часто, приезжая зимой в Гармиш покататься на лыжах. Бросив на диван сумку с вещами, не разбирая их, он сразу же стал звонить Ольге. К телефону на удивление долго никто не подходил. А потом звонкий девчоночий голос сообщил, что тетя Оля с папой и мамой поехали сегодня в Мюнхен и будут только поздно вечером. Там они должны посетить известную пинакотеку, побывать в пивной, где когда-то в молодости постоянными посетителями были Гитлер со своими друзьями-фашистами. Там всегда, сообщила ему заодно девочка, бывает много туристов из России, которые в обязательном порядке фотографируются именно за тем столом, за которым пил пиво усатый фюрер. Потом они пройдутся с экскурсией по центру и еще зайдут в магазины, где тетя Оля купит себе новую сумочку и зимние ботинки дяде Олегу. И еще несколько летних кофточек в подарок знакомым. Поужинают они в японском ресторане и только тогда поедут домой.

Обширная информация вначале Андрея огорчила. А потом подумав, он даже слегка обрадовался такому сообщению. Мысли и желания его в тот момент были настолько наэлектризованы, что еще одна небольшая передышка перед встречей с Ольгой была для него явно не лишней.

«Должно у самого все устояться в мыслях, в голове, — подумал он, сидя на первом этаже в полупустом ресторане отеля в ожидании сделанного заказа, — для чего я сюда приехал, как угорелый примчался из Штатов, забросив все свои дела? Чего, в конце концов, жду от нашей встречи? Зачем мне это надо? И чем все может обернуться для меня и для нее впоследствии? Ни на один из этих вопросов я пока ответить себе не могу. Вернее, могу ответить, но очень уж односложно: Ольга поманила меня пальчиком, и я опять как верный пес готов бежать куда угодно. Боже мой! Сколько же все это может длиться? Всю жизнь, что ли? Ну, а если и всю жизнь, что в этом плохого? Я что, за эти годы стал настолько прагматичным, как все немцы, что ли? Нет. До этого я еще не дошел, конечно, но сдвиги в этом направлении уже есть. И они заметны мне самому не меньше, чем другим.