Сад костей - Тесс Герритсен

— Господин Холмс, вы ведь состоите в родстве с преподобным Абиелом Холмсом? Из Кембриджа?

В зале повисло молчание, и Норрис заметил, как по лицу Венделла проскользнула тревожная тень.

— Да, — наконец подтвердил Венделл. — Это мой отец.

— Превосходный, честный кальвинист. А вот его сын…

— Благодарю вас, — парировал Венделл, — его сын позаботится о себе сам.

— Господин Холмс, — предостерег его доктор Крауч, — Ваше поведение не принесет особой пользы.

— Но будет взято на заметку, — заверил Пратт. «И не забудется», — читалось в его взгляде. Стражник обратился к Краучу:

— Доктор, насколько хорошо вы знали мисс Пул?

— Она наблюдала за многими моими пациентками.

— И ваше мнение о ней?

— Она была сведущей и умелой. И очень почтительной.

— Были ли у нее враги? Вам что-нибудь известно об этом?

— Безусловно, нет. Она ведь была медицинской сестрой. Ее задача — облегчать боль и страдания.

— Но ведь наверняка случалось, что кто-нибудь из пациентов или их родственников был недоволен? И мог бы обратить свой гнев на больницу и ее персонал?

— Возможно. Но я не могу припомнить человека, который…

— А как насчет Розы Коннелли?

— Юной дамы, которая обнаружила тело?

— Да. Не было ли у нее разногласий с сестрой Пул?

— Могли быть. Девушка достаточно своевольна. Сестра Пул жаловалась мне на ее требовательность.

— Она беспокоилась по поводу лечения ее сестры, — вмешался Норрис.

— Но, господин Маршалл, это не оправдывает непочтительное поведение, — возразил доктор Крауч. — С чьей бы то ни было стороны.

Пратт перевел взгляд на Норриса.

— Вы защищаете эту девицу.

— Судя по всему, мисс Коннелли очень близка со своей сестрой, поэтому у нее есть причины для огорчения. Я имел в виду только это.

— Она огорчена до такой степени, что могла бы применить силу?

— Этого я не говорил.

— Как именно вы обнаружили ее нынче вечером? Она ведь находилась во дворе, верно?

— Доктор Крауч попросил нас прийти в родильную палату из-за недавно возникшего кризиса, я шел сюда из дома.

— Где вы живете?

— Я снимаю комнату в мансарде, сэр, в дальнем конце Мостовой улицы. Это на самом краю больничных угодий.

— Поэтому, чтобы добраться до больницы, вы пересекаете угодья?

— Да. Именно так я пришел сегодня, по лужайке. Я почти подошел к больнице, но тут услышал крики.

— Крики мисс Коннелли? Или погибшей?

— Женские крики. Это я точно знаю. Я двинулся на звук и обнаружил во Дворе мисс Коннелли.

— Видели ли вы существо, которое она так образно описывает? — Пратт посмотрел в свою книжку: — «Чудовище,

Воплощенная Смерть в черном плаще с капюшоном, полы которого развевались, точно крылья гигантской птицы».

— Стражник поднял взгляд.

Норрис покачав головой.

— Этого существа я не видел. Я видел только девушку. Пратт воззрился на Венделла.

— А где были вы?

— Я был в больнице, ассистировал доктору Краучу. Я также услышал крики и направился на улицу с фонарем.

Во дворе я обнаружил господина Маршалла и дрожащую мисс Коннелли.

— Дрожащую?

— Было совершенно очевидно, что она напугана. Наверняка решила, что один из нас — убийца.

— Вы заметили в ней что-нибудь необычное? Кроме того, что она казалась напутанной?

— Она была очень напугана, — произнес Норрис.

— Например, что-нибудь в ее одежде. Состояние ее платья. Вы не обратили внимания, что оно сильно разорвано?

— Господин Пратт, она ведь убежала от убийцы, — проговорил Норрис. — И вполне могла показаться потрепанной.

— Ее платье порвано, будто бы она ожесточенно билась с кем-то. Не с вами ли?

— Нет, — ответил Венделл.

— Почему бы вам не спросить у нее о том, как это случилось? — предложил Норрис.

— Я спрашивал.

— И что же она ответила?

— Она уверяет, что это случилось несколько раньше. Когда муж ее сестры пытался пристать к ней. Пратт с отвращением покачал головой. — Эти люди, словно животные, плодящиеся в доходных домах.

Норрис уловил в голосе стражника отвратительный оттенок предубеждения. «Животные». О да, ему уже доводилось слышать, что так называют ирландцев, этих безнравственных тварей, которые постоянно распутничают, постоянно рожают: Для Пратта Роза была очередной ирландкой, мерзкой иммигранткой, как и тысячи ее собратьев, теснившиеся в доходных домах Южного Бостона и Чарлзтауна, именно из-за их нечистоплотности и вечно сопливых отпрысков в городе началась эпидемия оспы и холеры.

— Вряд ли мисс Коннелли можно назвать животным, — возмутился Норрис.

— Вы так хорошо ее знаете, что можете это сказать?

— Я считаю, что такого оскорбления не достоин ни один человек.

— Для мимолетного знакомого вы слишком рьяно кинулись на ее защиту.

— Мне жаль ее. Жаль, что ее сестра умирает.

— Ах, это. С этим уже покончено.

— Что вы имеете в виду?

— Это случилось нынче вечером, — сообщил Пратт, захлопывая записную книжку. — Сестра Розы Коннелли умерла.

«Мы так и не смогли попрощаться».

Обмывая тело Арнии влажной тряпицей, Роза стирала грязные разводы, засохший пот и слезы с лица, которое казалось теперь удивительно гладким, не тронутым тревогой и мучениями. Если рай на самом деле существует, размышляла она, то Арния наверняка уже там и видит, что Роза в беде. «Мне страшно, Арния. И нам с Мегги некуда пойти».

В свете лампы тщательно расчесанные волосы Арнии отливали медью и, словно шелк, струились по подушке.

Тело было омыто, но запах по-прежнему не исчезал, зловоние не покидало плоти той, что когда-то обнимала Розу, а в детские годы даже делила с ней постель. «Для меня ты по-прежнему красавица. И навсегда останешься красавицей».

Малышка Мегги крепко спала в маленькой корзинке, стоявшей возле кровати, она не знала, что ее мамы больше нет, что в ее будущем нет определенности. Сразу видно, что это ребенок Арнии, подумала Роза. Те же рыжие волосы, та же очаровательная форма губ. Эти два дня Мегги кормили три роженицы, лежавшие в палате, они охотно передавали малышку из рук в руки. Все они стали свидетельницами предсмертных мук Арнии и знали: по воле провидения любая из них может пополнить клиентуру гробовщика.