Опасайтесь бешеного пса - Елена Милкова

— Этот придурок у нас в квартире все стены той же гадостью исписал! — жаловался сосед.

Но документы были поданы, а спустя пару лет пришел вызов. Однако уезжать они передумали.

— Здесь пошла пруха: один грант за другим. У меня своя лаборатория, и я в ней делаю все, что мне интересно. А там я кто буду — жалкая личность на иждивении?

Мишка всю свою сознательную жизнь присоединял одно высокомолекулярное соединение к другому и наблюдал, что из этого получится. Он был доктором наук в Институте Высокомолекулярных соединений Академии наук, что у стрелки Васильевского острова. Правда, сразу после вуза он мечтал о другом, но это проехало мимо из-за его анкеты, а теперь и вовсе забылось.

Как раз в дни, когда им пришел вызов, у Геннадия весь его бизнес рухнул, причем именно потому, что он решил от внезаконного периода первоначального накопления перейти к респектабельному законопослушному капитализму. Открыл фабрику и магазины. Ну кто мог подумать, что некий Северо-Западный торгово-промышленный банк — такая же липа, как его строительный кооператив, не построивший даже собачьей будки! Только полет и размах у банка явно был повыше.

В роскошном офисе он подписал протокол о намерениях и договор на первую ссуду. Поговаривали, что банк был теневой структурой двух магнатов — неких Беневоленского и Бельды. Однако это даже вселяло уверенность — магнатов не раз показывали рядом с различными министрами. Тем более что ссуду-то Геннадий брал у них, а не они у него. Какие это были месяцы эйфории! В Китае он закупил сырье, в Германии — лекала и подержанные станки. Десяток рабочих были посланы в ту же Германию на две недели для обучения. Оказалось, правда, что четверо едва не допились там до белой горячки, зато остальные шесть могли уверенно стать сменными мастерами.

Он и про себя не забыл. Наконец купил отличную квартиру, расселив коммуналку. Сделал ремонт, как теперь говорят, по евростандарту. Заказал мебель по индивидуальному проекту.

Первая продукция пошла в его двух магазинах очень неплохо, и он уже думал о расширении — о второй фабрике, о магазине в Москве. По его расчетам, срок окупаемости проекта исчислялся одним годом. Год — и его фабрики начнут качать чистую прибыль. Поэтому он без особой печали смотрел, с какой скоростью утекают деньги, взятые в банке. По договору банк был обязан дать ему со дня на день вторую ссуду для покрытия первой, а также для закупки новых партий сырья. И тут выяснилось, что банк ему ничего не обязан давать, а вот он — был обязан вернуть ссуду. Тот самый договор о намерениях, который он столь скрупулезно обсуждал, оказался бумажкой, никого ни к чему не обязывающей. «Я был намерен стать председателем Земного шара, да как-то передумал».

Как потом он понял, банк таким образом раздел не одного его. В день возврата ссуды остатки на счетах его фирмы арестовали, и он перестал владеть всем, что у него было. Хорошо, хоть хватило ума записать квартиру на Ольгу. Мало того, поскольку на бумаге стоимость фабрики была вдвое занижена, то изъятое имущество не покрыло и половину ссуды.

Тогда за ним и началась охота. И если бы не двоюродный брат, лежал бы Геннадий где-нибудь в бетонном основании нового дома.

— Почему бы тебе не смыться по моему паспорту? — предложил Мишка, узнав о его страданиях.

В первую минуту эта идея показалась безумной. Однако Мишка составил вполне реальный план действий.

В результате через три недели Геннадий пересек границу. Только был он теперь Михаилом Петровым. А Мишка сразу после его звонка из Берлина понес в районную ментовку заявление о пропаже паспорта.

Геннадия поселили в международной общаге на втором этаже двухярусной койки. Здесь в нескольких домах жили эмигранты из всех городов бывшего Союза, а заодно шриланкийские «тигры», афганцы — противники нынешнего режима, жертвы эфиопской диктатуры и разноплеменные авантюристы, каким был и он сам.

— С общаги начинают все. Наймешь маклера, он найдет пустую квартиру, — советовали опытные люди.

У него был неприкосновенный запас — десять тысяч баксов на карточке, которые он решил тронуть разве что под угрозой смерти. На полученное социальное пособие в пятьсот марок нанять маклера было невозможно. Несколько раз эмигрант из Косова, который жил с семьей в той же общаге, водил его на ночные работы в гаражи — мыть машины. Работодатель — веселый пузатый немец, приняв работу, расплачивался сразу — выдавал по двадцать марок. Эта сумма Геннадия не радовала. Он уже подумывал, не рвануть ли назад, как нежданно работа нашла его сама. Он шел в глубоком унынии по улице и вдруг услышал оклик:

— Эй! Мужик! Тебя, тебя зову!

Оглянувшись, Геннадий не увидел ни одного из прохожих, которых можно было бы принять за русских. Прохожих вообще не было рядом. Зато у бара «Русский медведь» стоял переодетый в медведя зазывала. Он Геннадия и звал, даже призывно махал ему.

— Вы меня? — нерешительно спросил Геннадий.

— Давно из Питера? — отозвался тот.

Со стороны сцена могла показаться идиотской: человек беседовал с медведем. Но мысли Геннадия были о другом.

«Достали и тут!» — вот что он подумал, ощущая, что сердце у него в прямом смысле научилось замирать. Но ответил довольно спокойно:

— С чего вы это взяли? — Геннадий старался говорить как можно беспечнее…

— Да узнал я тебя! — радостно откликнулся медведь-зазывала. — Степу Мыльникова помнишь?

— Какого еще Степу? — проговорил, по-прежнему осторожничая, Геннадий.

Года два назад рэкетир Степа Мыльников дважды пытался на него наехать, но потом его вроде бы убили в разборке.

— Так это ж я! — И медведь хлопнул его по плечу. — Значит, так. Никуда не исчезай, есть дело. В двадцать три я сменяюсь. Стрелку забиваем тут за углом. Ладушки? Вот встреча, так встреча!

Похоже, что от Степы пакости можно было не ждать. И все же Геннадий пришел на стрелку, предварительно оглядевшись. Степа стоял один Сам по себе. И уже без шкуры. Зато у припаркованного «опеля»

— Тебя вроде бы Геной звали? — спросил он, когда они сели в его машину.

— Тут у меня имя слегка другое.

— Ага. Попросил Абрам Мойшу: «Мишенька, не зови меня больше Ваней».

Они поговорили про Питер, вспомнили нескольких знакомых.

— А был слух, что тебя замочили, — не удержался Геннадий.

— Правильный слух! — обрадовался Степа. — Я этот базар сам заказывал. Значит, помнят, жалеют? — продолжал веселиться он. — А я тут — и здоровый, как пряник!

Степа предложил ему работу — быть тем самым медведем — стоять за углом у входа в бар и приглашать прохожих. Он окучивал несколько похожих мест, на которые ставил русских нелегалов. Хозяева платили ему раза в полтора меньше, чем своим, Степа забирал еще двадцать процентов, но все были довольны.

— Я тут числюсь поволжским немцем из Казахстана, мне работа разрешена, — похвастался он.