Поверженный разум - Хосе Антонио Марина

Наконец, женщины стремятся к обсуждению своих проблем, чтобы справляться с ними. Им нравится сопереживать, и они больше расположены к доверительности. Мужчины избегают говорить на интимные темы и склонны слушать женщин, обсуждающих с ними проблемы, так, будто те нуждаются в конкретной помощи, а вовсе не ищут сочувствующего слушателя. Нечто похожее происходит и с вопросами. Женщины, похоже, воспринимают вопросы как средство для поддержания разговора, в то время как мужчины слышат их как просьбу об информации.

Культурные различия также выражаются и в речевых механизмах, осложняющих взаимопонимание. Например, в 1992 году случился политический скандал в Японии. Премьер-министр Нобору Такешита был обвинен в том, что он прибегнул к услугам мафии, для того чтобы остановить кампанию по его дискредитации, организованную оппозицией. Вроде бы ничего особенного. Но в этой истории трудно поддается пониманию то, что эта клеветническая кампания представляла Такешиту как „величайшего лидера, чьи достоинство и честность не имеют себе равных“. На Западе это похвала. Но в Японии чрезмерно хвалебная фраза воспринимается как сарказм или ирония. Чрезмерное восхваление общественного деятеля приводит к тому, что по-японски называется омегороши — „убить похвалой“. В случае Такешиты оппозиция делала именно это.

Половые или культурные различия в механизмах выражения или понимания не являются вредоносными сами по себе. Они вредны лишь в том случае, когда человек не может преодолеть их, не может вырваться из порочного круга полового или культурного автоматизма.

8

Речь терпит поражение тогда, когда, будучи средством взаимопонимания, приводит к непониманию. Пропадает динамизм, появляется косность, коммуникация становится механической. И вновь разум терпит поражение, когда:

1) вычислительный разум приобретает дурные навыки (ложные убеждения, неэффективные механизмы, опасные чувства);

2) исполнительный разум использует неверные критерии или неверные намерения (понимать другого человека — это намерение);

3) исполнительный разум не способен управлять вычислительным разумом.

1

Я размышлял над тем, не стоило ли назвать эту главу „Утраченная свобода“. Позже вы поймете почему. Человек терпит поражение в силу разных причин. Он обретает опасные убеждения, которые делают его глухим к критике, аргументам и невосприимчивым к опыту, так что он теряет способность усваивать что-то новое. Также он может выработать аффективные стили поведения, которые крайне осложняют его приспособление к реальности, потому что из-за них он неправильно оценивает происходящее, испытывает тягу к разрушениям, и будущее кажется ему недостижимым (например, в случае безнадежного отчаяния), а настоящее — непереносимым (например, в случае депрессии). В области межличностной коммуникации, чувственных отношений созревает обильный урожай неудач. Постепенно вырисовывается этиология пораженчества, весь спектр его причин, которые я перечислил в конце предыдущей главы.

В этой главе я займусь исследованием поражений, которые терпит „я исполнительное“, то есть проблем, которые традиционно связывали с волей — это понятие было отвергнуто психологией, однако теперь мы вернемся к нему, но в его обновленном виде. „Старая“ воля была одним из врожденных свойств. „Новая“ воля — это четыре усвоенных навыка: сдерживать порыв, размышлять, принимать решение, прилагать усилия. Когда один из этих навыков не усвоен или же усвоен плохо, возникают проблемы с поведением. Когда человек не способен научиться им, появляются четыре типа патологии. Я разъяснил это в „Тайне утраченной воли“ и на эту книгу буду опираться.

Особая сложность темы обязывает меня посвятить ей две главы. Вспомните, что, исследуя разум, я выделил структурный уровень и пользовательский уровень. Разум может быть структурно силен или слаб. Структурный разум может быть использован хорошо или плохо. Путешествие может провалиться, потому что автомобиль испортился или же потому что путешественник перепутал дороги. В этой главе я займусь исследованием структурных дефектов воли, а в следующей — ошибок в ее использовании.

2

Воля — это разумно управляемая мотивация. В нашу голову приходят многочисленные порывы и сильные желания, часто они противоречат друг другу. Я хочу отправиться в отпуск, но не хочу потерять работу. Хочу закончить книгу и одновременно хочу пойти в кино. Хочу есть, но хочу быть стройным. То, что я называю „я исполнительным“, должно навести определенный порядок в этом беспорядочном хоре. Его функция весьма проста. Чтобы разъяснить, в чем она состоит, незачем воображать, будто гомункул, который сидит внутри нашего черепа, будет отвечать за управление. Не существует никакого возницы (вспомним Платона), управляющего мыслительной колесницей. Не станем говорить и о душе, властвующей над телом. Воля — средоточие свободы, то есть немеханического поведения, — была частью стройной психологической мифологии. На самом деле все гораздо проще. „Новая“ воля эффективна, но роль ее скромнее.

Желания, которые появляются в моем сознании, проистекают из нашего потаенного, вычислительного разума, который есть постоянный источник идей и планов. Несколько месяцев тому назад, в то время когда я писал книгу, озаглавленную „Пособие по взращиванию мыслей“, которую я пообещал Хорхе Эрральде[44], мне пришла в голову мысль написать „Поверженный разум“. Почему именно в тот момент? Почему я так этого захотел? Не знаю. Существует период вызревания идей. Как и дельфины, они рождаются и питаются в воде, а потом вдруг выныривают из-под воды в солнечное пространство сознания.

Пойдем дальше. „Я исполнительное“ не порождает никаких идей. Это всего лишь великий таможенник. Когда оно спит, все мысли переходят в поступки. Так бывает, например, в состоянии опьянения или при неконтролируемом поведении. В этом случае нет посредника между желанием и действием. Но когда „я исполнительное“ стоит на посту, оно осознанно фиксирует идеи „я вычислительного“ и оценивает их, с тем чтобы понять, можно ли позволить им пройти через таможню. „Я исполнительное“ нуждается для выполнения этой миссии в как минимум двух вещах. В методах контроля над движением и в критериях оценки. Если бы я был фрейдистом — каковым я не являюсь, — я говорил бы о супер-эго. Но я говорю о простом умении управлять, о программе, которую любой программист может распознать на своем компьютере. В ситуации, когда существует множество доступных программ, необходима одна, но более высокого уровня, которая определила бы, какую из них необходимо задействовать. В человеческой жизни происходит то же самое. Когда звучит множество голосов — в области глубоко личного так же, как и в области общественного, — необходима некая инстанция, которая упорядочит эту разноголосицу.

Достаточно легко различить два аспекта „я исполнительного“: его способ контроля и способ оценки. Таможенник либо бодрствует, либо спит, он порядочен или берет взятки, строг или уступчив. Кроме того, таможенник действует в согласии со своими критериями того, что пропускать, а что нет, можно сказать, согласно своему собственному своду правил. Сообразно этим критериям — адекватным или неадекватным, хорошим или плохим, умным или глупым — „я исполнительное“ станет применять свои способности тем или иным образом. Мастерство водителя ничего не стоит, если автомобиль движется в неверном направлении.