Основание Иерусалимского королевства. Главные этапы Первого крестового похода - Стивен Рансимен

К концу XI века идея священной войны таким образом была осуществлена на практике. Церковные авторитеты поощряли христианских рыцарей и воинов в стремлении позабыть о своих мелких ссорах и отправиться на границы христианского мира, чтобы сражаться там с иноверцами. В награду за службу они получали право забрать себе отвоеванные земли, а также приобретали духовные заслуги. Какие именно, точно неизвестно. Александр II, по-видимому, предлагал индульгенции участникам кампании 1064 года; но Григорий VII дал отпущение только тем, кто погиб в бою за Крест. Он также отпустил грехи воинам Рудольфа Швабского, дравшимся с отлученным Генрихом IV, королем Германии. Папы постепенно перенимали руководство священными войнами. Они часто объявляли их и назначали командиров. Предполагалось, что новые хозяева будут владеть завоеванными землями при безоговорочной верховной власти римского понтифика.

Пока великие государи, как правило, держались в стороне, западные рыцари и бароны охотно отвечали на призывы к священным войнам. Отчасти ими двигали истинно религиозные мотивы. Им было стыдно продолжать драться между собой, они хотели сражаться за Крест. Но их подстрекала к этому и нехватка земли, особенно в Северной Франции, где укоренилась практика майората[25]. Сеньоры все меньше хотели дробить свои земельные владения и хозяйственные постройки, которые теперь все больше концентрировались вокруг каменных замков, и поэтому их младшим сыновьям приходилось пытать счастья в других местах. В рыцарском сословии Франции создалась атмосфера общей тревожности и стремления к честолюбивым авантюрам, заметнее всего среди нормандцев, которых от бродячих разбойников отделяло всего лишь несколько поколений. Возможность соединить христианский долг с приобретением земельных владений в теплом климате казалась очень заманчивой. У церкви были причины радоваться тому, как развивалось движение. А нельзя ли направить его и к восточным границам христианского мира?

Когда прилив ислама удалось обратить вспять в Испании, папам было нетрудно установить свой авторитет над церковью на отвоеванных землях. Дар Константина[26], который западное христианство широко, но ошибочно признавало подлинным, давал им мирскую власть над многими странами, и прибавление к ним Иберийского полуострова прошло незамеченным. Да и в самой Испании не существовало другой духовной власти, которая могла бы бросить вызов папству. Однако восточное христианство было организовано по-другому. Патриархии Александрийская и Антиохийская, первая основанная святым Марком, а вторая — самим святым Петром, были не менее древними, чем римский престол. Патриархия Иерусалимская, церковь Святого Иакова, хотя и была младше, но обладала престижем, которым была обязана тем, что находилась в самом священном городе мира. А самым внушительным соперником была патриархия Константинопольская. Несмотря на то что ее, по легенде, основал святой Андрей, она не могла претендовать на тот же авторитет в силу древности. Но Константинополь стал вторым Римом. Он сменил собою прежнюю столицу. В нем правила непрерывная цепочка христианских императоров. Это был величайший, непревзойденный город христианства. Его патриарх мог со всем основанием называть себя вселенским, главным церковным судией цивилизованного мира. Временами религиозная оппозиция в Византии пыталась использовать авторитет старого Рима в качестве противовеса растущему владычеству императора, но никто на Востоке всерьез не считал, что епископ измельчавшего западного города, который так часто оказывался во власти своих буйных мелочных дворян или северных варваров, мог обладать какой-то властью над восточными церквями с их давними и прочными традициями. И все же Рим еще пользовался неким особым уважением. Хотя его притязания на превосходство игнорировали, ему почти повсеместно отдавали первенство среди великих сект христианства, даже сам вселенский патриарх. Да и никто не хотел ставить под сомнение веру в единство христианства и в то, что оно и должно таковым оставаться.

После арабского завоевания патриархии юго-востока утратили большую часть своего могущества, и Константинополь поднялся на защиту восточных церквей. Рим и Константинополь немало спорили и ссорились по религиозным вопросам, хотя ни одна из этих распрей не была настолько длительной и серьезной, как думали спорщики впоследствии. Единство христианства пока еще не подвергалось сомнению. Однако в XI веке организация римской церкви значительно изменилась. Реформы в основном были вдохновлены влияниями монастырей в Клюни и Лотарингии, и на первых порах их проводили светские власти, в то время доминировавшие в Риме. Особую активность проявлял император Генрих III и придал реформам такой мощный импульс, что после его смерти церковь смогла продолжать и развивать их независимо от светского правительства, а в конце концов и вопреки ему; и из этого течения выросли теории, настаивавшие на всемирном духовном владычестве Рима и его верховной власти над светскими государями. Это, в свою очередь, спровоцировало новые разногласия с Востоком.

Главная проблема заключалась в том, что Рим хотел подтвердить свои притязания на превосходство. Но споры начались из-за мелких вопросов вероучения и литургии. В желании укрепить свою власть папство стремилось сделать богослужебную практику единообразной. По политическим и духовным соображениям оно не только желало запретить немонашескому духовенству вступать в брак, но и пыталось стандартизировать литургию и обряды. Такие реформы были возможны на Западе, но в восточных церквях все было по-другому. В сфере влияния Рима находились греческие церкви, и латинские — в сфере влияния Константинополя; и в Южной Италии граница между этими сферами уже давно начала размываться. В то же время германское влияние в Риме привело к тому, что в Символ веры было вставлено слово «филиокве» в связи с исхождением Святого Духа[27]. В отличие от своих предшественников, папы-реформаторы не особо желали идти на компромисс или хранить тактичное молчание по таким вопросам. Конфликты были неизбежны.

Папа Сергий IV включил слово «филиокве» в свое интронизационное послание — декларацию веры, которую посылает папа или патриарх по своем восшествии на престол. Патриарх Сергий II Константинопольский после этого запретил поминать его имя в диптихе[28] в патриарших церквях в Константинополе. Византийцам это показало, что лично папа не считается православным в вопросах вероучения, но еще не поставило под сомнение православность всей западной церкви. Однако папе и западным церквям, привыкшим считать его источником православного учения, оскорбление показалось куда более широким и радикальным. Патриарх почувствовал, что перед ним открылись возможности диктовать свои условия в вопросе возвращения имени понтифика в диптих[29].