Флот Миров - Эдвард М. Лернер

И здесь, словно теплая вода, его со всех сторон обступил знакомый племенной запах. С дружелюбным толчком Ника врезался в нескончаемый поток прохожих. Возможность самому получить толчок сбоку была столь же ободряющей, как и неминуемой.

По-журавлиному вытянув обе головы вверх, Ника разглядывал орнаментальные броши, дешевые пояса и декоративные кушаки, ленты и драгоценные камни, украшавшие гривы. Как всегда, он замечал зеленые цвета тех, кто таким образом заявлял о своей преданности консерваторам, и оранжевые оттенки, позволявшие отличить эксперименталистов.

Демонстрация привязанности к любимым увлечениям, к профессии и к общественным объединениям значительно превосходила любой фракционный цвет. Спектр украшений выдвигал на первый план реальность, которую Ника воспринимал с печалью: за годы, что прошли с тех пор, как стало известно о взрыве галактического ядра, страсти поутихли.

А почему нет? Зарево над заполнявшими континенты городами скрывало смещение созвездий. И только с помощью очень сложных приборов можно было бы заметить действие безынерционного движителя, который продолжал разгонять Флот Миров. «Отход» из галактики ничего не изменил бы для огромного большинства граждан или их праправнуков, да и для бесконечных следующих поколений… для тех, кто все еще измерял течение времени в поколениях. Ведь в жизни граждан рождение, как и смерть, было очень редким событием.

Таким образом, все удивительное и странное стало заурядным, и повседневным, и едва ли достойным внимания. Руководить побегом из галактики предоставили консерваторам, тем, у кого чересчур мало воображения, чтобы заниматься такой проблемой. Так Конкорданс поступал в критических ситуациях. Подрагивая от расстройства, Ника поправил большую оранжевую брошь, приколотую к дешевому поясу.

Разговоры вокруг него то притихали, то разгорались. В основном это была болтовня о друзьях, о семье, об искусстве и театре, о покупках и о правительстве. Услышанная им короткая дискуссия о политике касалась мелких нюансов и всяких пустяков и фактически нисколько - обсуждения тех, кто больше прочих подходит на роль теневого правительства.

Разумеется, очень немногое из услышанного соотносилось со сведениями, которыми располагал он сам. Рассуждая таким образом, Ника посчитал подслушанное антинаучное обсуждение вполне уместным для дня сегодняшнего. Приблизившись к общедоступному трансферному диску, врезанному прямо в пространство пешеходной дорожки, он сунул голову в «карман». Ловким движением узловатых губ он установил адрес своего личного транспортного средства; отпечаток его языка открыл доступ к защищенному файлу. И диск мгновенно перенес его к служебному помещению: к вестибюлю для служащих Министерства иностранных дел.

– Сэр, - прошипела, обращаясь к нему, охрана, оцепившая внутреннюю зону. Повернувшись, они склонили головы в знак уважения. Движение началось от стражей, стоявших рядом с Никой, и прошло по всей группе, так что в каждый момент внимание большей части часовых оставалось приковано к дискам.

Вытянув голову из «кармана», Ника принял позу самоуверенного руководителя, о чем говорили широко расставленные ноги и отсутствие признаков какой-либо спешки.

– Приветствую всех, - монотонно «пропел» он, соблюдая принятые правила. Он дал знак, и два стража незаметно отошли в сторону, пропуская его. Он проворно подошел ко второй группе дисков, предназначенных лишь для узкого круга лиц, дисков, которые обеспечивали доступ к рабочему пространству внутри министерства. Еще один открываемый языком адрес перенес его в самый засекреченный комплекс офисов, Тайный Директорат. Присутствующие должностные лица выбрались из своих закутков, повторяя жесты приветствия. - Заместитель министра. Сэр. Ваше превосходительство. - Ника был особенно восприимчив к скупым поклонам со стороны консерваторов в этом стаде. При консерваторах у власти консерватором, разумеется, был и министр. Все министры сегодняшнего правительства были из политической фракции консерваторов.

Однако каков бы ни был политический баланс, большинство ответственных постов в этом министерстве оставалось за эксперименталистами. Несмотря на десятки лет культурных изменений, очень немногие из консерваторов умели вести дела непосредственно с резервантами. Таких всегда не хватало, хотя управление обитателями резервации - самая простая из всех забот министерства. Только по-настоящему незаурядные личности могли справиться с нецивилизованными инопланетянами, и никто, кроме эксперименталистов, не имел той гибкости ума, чтобы работать со столь же незаурядными чужаками. Тайный Директорат был и останется анклавом эксперименталистов.

Слишком многие в партии Ники горевали из-за короткой памяти масс. Сам же он не был этому подвержен. Отрицать мудрость большинства - явный признак безумия. Те, кто теперь руководили эксперименталистами «из укрытия», вновь обрекали себя на очередную эпоху бессильной оппозиции.

«Вот почему, - подумал Ника, - когда эксперименталисты в очередной раз вернутся к власти, их партию уже не будет вести ни один из сегодняшних лидеров».

Ника вновь выпрямился, принимая позу предельной уверенности. Высоко подняв обе головы, он широким шагом направился в свой личный кабинет, где сама дверь свидетельствовала о его высоком положении. И только перед тем как закрыть ее, заявил, обращаясь ко всем:

– Прошу меня не беспокоить.

«… Исчезновение представителей «Дженерал продактс» продолжает разжигать интерес к делам кукольников. Власти Объединенных Наций продолжают прочесывать вашу внутреннюю систему. Они пытаются объяснить эту охоту тем, что отсутствие «ДП» грозит неисполнением некоторых договорных обязательств или неосуществлением гарантийных обязательств по качеству. Хотя мне нужно получить доступ к исследовательским файлам, мысль о том, что широкомасштабный анализ астрономических аномалий мог бы…»

Ника остановил гиперволновое сообщение. Запись изображения человеческой фигуры, замерла. Тысяча мелочей, от окраски кожи и до покроя одежды, со всей очевидностью подсказывали, что женщина не имела отношения к резервантам.

Использованный ею термин «кукольники» говорил Нике то же самое. Когда представители Конкорданса в конце концов предстали перед туземной цивилизацией внутри небольшого сферического домена звезд, который чрезвычайно самоуверенно считали Известным космосом, исследователь по имени Пирсон, представлявший людей, нашел в анатомии граждан сходство с трехногим кентавром с двумя головами, как у куклы. Так это прозвище и прилипло.

В тот миг, когда изображение было остановлено, человек открыл рот. Сейчас это распахнутое отверстие было готово извергнуть лавину дурных вестей, казавшуюся бесконечной. Но наличие персонального кабинета означало, что Ника мог хоть немного собраться с мыслями в уединении.

Возможно, эти нецивилизованные, дикие люди решили посмеяться последними. Вслед за успешным экспериментом с резервантами многие эксперименталисты начали брать себе их имена - возможно, из чистого притворства. Имя, выбранное им самим, напоминало чистосердечное раскаяние: Ника - божество, олицетворявшее победу.