Гибель Богов-2. Книга 1. Память пламени - Ник Перумов

Проклятие! Что с ним стряслось?

Кое-как ему удалось выползти из малинника на подобие тропы, сбегавшей с сухого песчаного холма вниз, в тёмную и сырую ложбину, где по-прежнему беззаботно журчал неглубокий поток.

Кровь. Ему нужна кровь. Неважно чья, лишь бы горячая.

…Однако как ему, едва ползущему, поймать хоть кого, хоть пичугу или зверька? Вампир мог приказать не только нечисти, ему подчинились бы и иные четвероногие или крылатые обитатели, но едва ли ему сейчас сгодилась бы холодная кровь змей или лягушек. Может, заставить слететь к нему сову? Нет, сейчас яркий день, они спят, а при такой боли просто чудо, что он вообще может хоть как-то рассуждать.

Он пополз по тропе, как-то заставляя передвигаться парализованное болью тело. Может, тут просто такое дурное место? Может, стоит отойти чуть подальше?

И в самом деле, ему показалось, что стало чуть легче, едва он спустился с холма. Потом, правда, боль вернулась, даже стала ещё злее — когда Ан-Авагар попытался взобраться на очередной увал.

Попытался выбраться низинами — но сквозь сплетение густого вьюнолиста не пробился бы и панцирник. Пришлось вернуться на тропу.

Держись, сказал он себе. Ты уже умер один раз. От боли не отдают концы. Во всяком случае, высшие вампиры, подобные тебе.

…Он не помнил, как выбрался из леса. Об исходном намерении идти вниз по ручью Ан-Авагар уже не вспоминал.

Однако тропа вывела его из лесистых холмов на дорогу. На самую настоящую дорогу, широкую и ухоженную, содержавшуюся в образцовом порядке.

Здесь голод и боль стали совсем нестерпимы.

* * *

Эльф-вампир приходил в себя долго и мучительно. Что случилось с ним на той тропе, он помнил плохо; пустота внутри совсем лишила его разума. Это плохо, очень плохо. Кажется, он поймал белку… или зайца… или нет, то была змея? Стоп, змея не может быть, у неё холодная кровь, она не насытит истинного вампира.

Так или иначе, опозорившись, перепачкавшись внутренностями несчастного зверька, Ан-Авагар выбрался из чащи.

Он не думал о том, как именно ему удалось изловить свою добычу. Всё, что он запомнил, — странное зелёное сверкание перед глазами и метнувшийся прямо в руки пушистый комочек. Какая-то сила словно швырнула лесного жителя в лицо полубесчувственному вампиру.

Кто пришёл мне на помощь? И какую цену они потребуют?

…Всё-таки он был настоящим вампиром — если сразу подумал о цене чужого благодеяния.

Так или иначе, когда от зверька осталась только пустая и сухая шкурка, Ан-Авагар смог подняться на ноги. Его шатало, но жуткое ощущение засасывающей его изнутри пустоты исчезло.

Кто-то заплатит мне за это, посулил он. Кто-то мне очень дорого за это заплатит. Первейшая суть высшего вампира — это гордость. И её сейчас очень сильно задели.

А теперь перед ним лежала дорога. Широкий и наезженный тракт, не замощённый, но содержащийся в образцовом порядке. Даже странно видеть такое во вполне заштатном мирке. Куда поворачивать теперь — совершенно всё равно, и справа, и слева рано или поздно непременно сыщется хутор, селение, городок…

Ан-Авагар не обманывал себя — сейчас ему по зубам разве что ребёнок или дряхлый старик. Но лиха беда начало.

Не раздумывая больше, вампир зашагал по дороге, повернув налево, так, чтобы солнце светило в спину.

* * *

Селение показалось, когда до вечера оставалось ещё далеко. Ан-Авагар тяжело, безо всякой природной грации как эльфов, так и вампиров, плюхнулся наземь, отползая подальше от тракта. Не хватало только встретиться с до зубов вооружённой охраной купеческих караванов; да и чародей вполне мог оказаться в их числе. Конечно, в полной силе Ан-Авагар, как истинно высшее существо, справится с сотней мечников и десятком чародеев, но только не сейчас.

И потому он тихонько уполз подальше, забившись под корни столетнего дерева, широко раскинувшего ветки над тихим ручьём. Вдали виднелось селение, деревушка десятка в три дворов, самая обычная, каких Ан-Авагар навидался за долгий век до полного отвращения.

Люди. Обычные букашки, двуногий скот, пища. Мясо. Ничего больше. Они тупы и таковыми останутся. Ан-Авагара никто не заметит. Ему осталось лишь дождаться темноты и выследить какую-нибудь жертву, что неосторожно выйдет поглазеть на звёзды.

Разумеется, ничего не понимая в истинной их природе.

…С темнотой вернулась уверенность. Он — Ан-Авагар, высший вампир, видевший десятки миров, сражавшийся во множестве битв и неизменно выходивший победителем, даже если поле сражения оставалось неприятелю. Враг мог торжествовать — но на самом-то деле всякий раз побеждал именно он, Ан-Авагар, потому что оставался в живых.

Крестьяне в селении ложились спать рано, как и положено людям, тяжко трудившимся весь день и не имевшим денег на дорогие забавы вроде свечей, не говоря уж о светящихся магических кристаллах. Улицы опустели, скотину загнали внутрь.

Некоторое время Ан-Авагар раздумывал, не заглянуть ли на местное кладбище, но потом отбросил эту мысль. Он ещё не готов. Слишком слаб, слишком голоден. Доставшаяся днём белка — или заяц, или кто там ещё? — этого недостаточно, чтобы он вновь сделался самим собой.

К терпеливо ждущему приходит удача — припомнилась поговорка, когда он заметил пастушка с некрупной собакой, торопливо пробиравшегося по косогору. Стада при нём не было, значит, задержался для чего-то в лесу. Пёс, палевая дворняжка с висячими ушами и коротким хвостом, явно беспокоился, поскуливал и жался к ногам хозяина.

— Ты чего, Пат? — услыхал Ан-Авагар.

Отлично, подумал вампир, я понимаю их язык. Не зря Великая Эйвилль говорила, что во многих мирах людские наречия схожи, потому что сами люди явились в эти миры, покинув свои собственные, где родились изначально.

Собака остановилась и зарычала, упираясь всеми лапами в землю и откровенно не желая приближаться к затаившемуся во тьме вампиру.

Пастушок удивился, замер, позвал четвероногого друга раз, другой; наконец повернулся спиной к Ан-Авагару и уже оторвал ногу от земли…

Вампир и пёс прыгнули разом. В глазах Ан-Авагара вспыхнула ослепительная радуга боли, казалось, рвутся все до единой мышцы и лопаются все до единого суставы, но клыки вонзились точно в шею пастушка, а руки опрокинули мальчишку наземь. Пёс по имени Пат, яростно рыча, сомкнул челюсти на запястье вампира, и Ан-Авагар наяву ощутил, как хрустит его собственная кость.

Собаки ненавидят вампиров. И с радостью положат свою собственную жизнь на то, чтобы только прервать ещё одно вампирье «существование».

Щедро полилась человеческая кровь, яркая, густая, полная жизни и мощи. У Ан-Авагара вновь закружилась голова, на сей раз — от наслаждения. Паренёк забился, засучил ногами, не в силах вырваться из стальной вампирьей хватки. Верный пёс, рыча, грыз руку Ан-Авагара, однако выкормыш Эйвилль, изогнувшись, сумел пнуть собаку так, что та отлетела на дюжину шагов и осталась лежать, жалобно подвывая. В миг удара вампир слышал хруст ломающихся собачьих рёбер.