Ваганьковский приют - Михаил Кубеев

У Катерины на секунду остановилось дыхание от догадки. Она еще раз прочитала последнюю строчку. Жиров? Жиров? Откуда ей знакома эта фамилия? Уж не отец ли он Светланы Жировой? Она тотчас достала с полки визитную карточку, которую ей вручил Василий. «Светлана К. Жирова» – прочитала она вслух. Совпадение или нет? А если все-таки ее отец?

На следующих листках была запись допроса могильщика с Ваганьковского кладбища. Некий Евдоким Стручков показал, что приходивший на кладбище модельщик из скульптурной мастерской Николай Рогов говорил о каких-то сокровищах Калиостро, которые якобы закопаны под валуном. И еще он просил похоронить его под этим самым валуном, а потом советовал через два-три года достать его череп, обмазать глиной. И тогда он скажет, где спрятаны эти самые сокровища. И еще он рассказал про какие-то глиняные вольты, которые лепил…

На чтение дневника у нее ушло два дня. По вечерам звонил Валентин, предлагал встретиться, она говорила, что очень занята, клиентки замучили, устала, просила перенести. Он все понимал, соглашался и… звонил снова. Его настойчивость раздражала, но по телефону она говорила с ним в самом располагающем тоне и просила побыстрее закончить. Живет ведь в коммунальной квартире. А мобильный? Она его не жаловала. И торопилась вернуться к себе в комнату.

Днем к ней приходили знакомые клиентки, приводили новых одиночек, она занималась с ними, потрошила чужие души, а поздно вечером, когда оставалась одна, врачевала свою. Забиралась с ногами на постель, брала в руки желтые листочки, исписанные лиловыми чернилами, и забывала обо всем на свете. Почерк был четкий, ясный. Это были записки самого Рогова. Он был не столько ваятель, сколько философ с мистическим уклоном, человек с романтической душой, очень для нее интересный. После окончания медицинского института в Ленинграде поступил работать в психоневрологический институт имени Бехтерева. Там при аптеке познакомился, о Небо, она не могла себе этого представить, с фармацевтами Ледич. С ее матерью и отцом! Вот это открытие! Вот это находка!

Катерина дрожала. Она не могла сдержать слез. В это трудно было поверить. Рогов подружился с ее матерью и отцом, часто приходил к ним в гости, дискутировал о природе женщин, выдвигал свои необычные теории. Говорил о своей рукописи, мечтал ее издать. А мать рассказала ему о своей подопечной старушке, больной, о ее бредовых фантазиях, о якобы имевшемся у нее каком-то заветном чемодане с драгоценностями графа Калиостро. Смешно? Нет-нет. Рогов отнесся к этому сообщению серьезно. Не все бред из уст сумасшедшего. Иные факты и идеи они отслеживают очень четко, прекрасно их понимают и трактуют.

Рогов не написал, как супруги Ледич получили тот трофейный чемодан. Он отметил только, что после смерти старушки они разом приоделись, купили автомобиль. У них появились деньги? Откуда? Значит, больная старуха не врала, кое-что им оставила. Только ее наследство оказалось несчастливым – супруги Ледич попали в автокатастрофу. Оба погибли. Их ребенок в это время находился у бабки в Москве. А чемодан? Рогов взял его себе. Им никто не интересовался. Английский, из толстой кожи, с латунными замками. Он решил отвезти его в Москву, передать наследнице, дочери Ледич.

Катерина несколько раз перечитала то место, в котором Рогов повествовал о ее родителях. Получалось, что кожаный английский чемодан со всем его содержимым по праву наследства принадлежал ей! Его настоящие владельцы – ее мать и отец. Небо, какая встреча с прошлым, с родителями. Но как чемодан оказался в доме у Вероники? Как попал в семью к Жировым?

История ее затянула. Дальше читать приходилось с трудом, почерк Рогова заметно изменился, некоторые предложения пришлось разбирать по буквам. Попав в Москву, Рогов почему-то не стал разыскивать дочь Ледич. Хотя у него наверняка был ее адрес, телефон. Почему не встретился с ее бабкой Полиной? Почему не вернул ей чемодан? Ни одной строчки. Кто даст теперь ответы на эти вопросы? Человек Рогов был вроде честный, а поступил непорядочно, скрыл свое приобретение. Но, скорее всего, ему помешали обстоятельства.

Из записей следовало, что в Москве Рогов долго не мог никуда устроиться. Потом предложил свою рукопись в издательство, и ее, к удивлению, взяли и напечатали. Она произвела фурор. Рогова приняли на работу в издательство. Там он познакомился с редактором Ольгой Сомовой. И влюбился в нее. Она ответила ему взаимностью. Но у Сомовой уже был жених, сотрудник районной прокуратуры Константин Жиров. Человек невзрачный, но честолюбивый. Ему давно приглянулась красавица Ольга, и он не собирался уступать эту женщину заезжему фармацевту.

Соперники терпеть не могли друг друга, продолжали ухаживать за молодой женщиной, приносили цветы, старались поразить ее воображение. Один читал ей свои статьи о тайнах природы, увлекал рассказами о внутреннем мире мужчин и женщин, поражал своей буйной фантазией; второй говорил, что со временем станет государственным чиновником, будет много зарабатывать и оденет Ольгу в шелка.

Девушка мучилась, не знала, как ей быть. По духу ей был близок романтик и мечтатель Рогов. А вот в материальном обеспечении… Перевесило благополучие. Теоретику Рогову она предпочла практика Жирова. Вышла за него замуж. Шелка перетянули. Но Рогов не отступал, не хотел расстаться со своим идеалом. И, несмотря на то что у Ольги уже появился ребенок, Светлана, не прекратил своих ухаживаний. Не мог отказаться от своей любви. Ольга же быстро убедилась, что связала свою жизнь с человеком нудным, трусливым и завистливым. Никакого счастья и благополучия с ним не нашла. И уже с взрослым ребенком сбежала от Жирова к Рогову. Нанесла своему законному мужу страшное оскорбление. Такого позора сотрудник районной прокуратуры Жиров снести не мог. И, став районным прокурором, он задумал отомстить своему обидчику.

Начинался второй этап драмы. Неожиданно в центральной газете только выпущенную книжку Рогова о женщине в природе и колдовстве, которую ученые мужи расхвалили, называли новом словом в деле изучения парапсихологических явлений, признали вредной, наносящей ущерб социалистической морали. «Паранойя» – так называлась статья в одной из центральных газет. И все. Рогова тотчас уволили из издательства. Сомову отстранили от дел, директора понизили в должности. Разгром полный. Жизнь человека в закрытом регламентированном обществе находилась под неусыпным присмотром высоких государственных чиновников и мелких послушных надзирателей. Последние старались вовсю, внедрялись в души неугодных власти людей, все выворачивали наизнанку. И превращали нормального человека в послушного, безвольного, скучного зомби.

Так отец Светы, прокурор районного масштаба, уверенный в своей правоте, убирал неугодных режиму людей. Так он уничтожил приезжего выскочку из Ленинграда, философа, который перебежал ему дорогу, отобрал жену с ребенком. Власти для этого у него было более чем достаточно. Но это не все. Жиров продолжал действовать так же, анонимно. Он написал в газете еще один пасквиль. Потом пустил слух. Действовал через своих знакомых, через шептунов, через агентов влияния, которые создавали общественное мнение. Так к Рогову прилепилось прозвище – «философ-мистик», «оборотень», «перевертыш». А потом пошло-поехало. Рогова громили, называли приспешником западной идеологии.