Убегай! - Харлан Кобен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Третий этаж, – сказал он. – Квартира «В».
На первой лестничной площадке валялись остатки какой-то мебели, скорее всего когда-то бывшей диваном. Рядом – смятые банки из-под пива, переполненные окурками пепельницы. На следующем этаже Саймон заглянул в коридор. В конце его стоял худой чернокожий мужчина в майке-алкоголичке и потрепанных джинсах. Лицо его заросло курчавой седой бородой, такой густой, что можно было подумать, он доедает овцу.
На третьем этаже они увидели желтую ленту с надписью: МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ, ПРОХОД ЗАПРЕЩЕН; она крест-накрест пересекала массивную железную дверь, обозначенную буквой «В». Ингрид решительно направилась к двери. Потянулась к ручке, попробовала нажать.
Ручка не поддалась.
Ингрид сделала шаг назад и жестом попросила попробовать Саймона. Он послушно взялся за ручку. Вертел ее и вверх, и вниз, толкал дверь, тянул на себя.
Заперто.
Стена вокруг была до того прогнившая, что казалось, ткни Саймон кулаком, и она рухнет, пожалуйста, заходи, но вот запертая дверь никак не поддавалась.
– Эй!..
Простое словечко, сказанное нормальным тоном, разорвало застоявшийся воздух, как выстрел из пистолета. Саймон и Ингрид вздрогнули и обернулись. Это был тот самый тощий чернокожий с кудрявой бородой. Саймон поискал глазами пути отхода. Ничего не нашел, кроме лестницы, по которой они пришли, а она сейчас была перекрыта.
Медленно и не сознавая, что делает, Саймон шагнул вперед и встал между Ингрид и чернокожим.
Несколько секунд никто не говорил ни слова. Все трое просто молча стояли в этом мрачном коридоре и не двигались. На верхнем этаже кто-то включил музыку: загромыхали басы, сердито принялся что-то выкрикивать вокалист.
Тогда чернокожий раскрыл рот.
– Вы ищете Пейдж, – сказал он.
Это не был вопрос.
– Вы, – продолжил он, подняв руку и указывая пальцем на Ингрид. – Вы ее мать.
– Откуда вы знаете? – спросила Ингрид.
– Очень похожи на нее, просто одно лицо. Или это она похожа на вас? – Он погладил курчавую бороду. – Вечно я это путаю.
– Вы знаете, где сейчас Пейдж? – спросил Саймон.
– Вы за этим сюда пришли? Ее ищете?
Ингрид шагнула к нему:
– Да. Так вы знаете, где она?
Он отрицательно покачал головой:
– Извините, нет.
– Но вы знаете Пейдж?
– Да, я ее знаю. Я живу прямо под ними.
– А тут есть еще кто-нибудь, кто мог бы это знать? – спросил Саймон.
– Еще кто-нибудь?
– Ну да, какой-нибудь друг.
Чернокожий улыбнулся:
– Я ее друг.
– Тогда еще какой-нибудь друг.
– Не думаю. – Он указал подбородком на дверь. – Вы пробовали попасть туда?
Саймон посмотрел на Ингрид.
– Да, – сказала та, – мы надеялись увидеть…
Он сощурил глаза:
– Что увидеть?
– Честно говоря, я и сама не знаю.
– Мы просто хотим ее найти, – добавил Саймон.
Человек снова погладил курчавую бороду, подергал за кончик, словно хотел, чтобы она стала длиннее.
– Я могу вас впустить туда, – сказал он.
Он сунул руку в карман, порылся в нем и выудил ключ.
– Откуда он у вас…
– Я же сказал, что я ее друг. У вас что, нет таких друзей, у которых может храниться ваш ключ, просто на тот случай, если вы случайно захлопнете дверь… да мало ли зачем?
Он двинулся к ним.
– Если копы разозлятся, что лента порвана, я все свалю на вас. Так что давайте зайдем.
Комната была больше похожа на конуру: без окон и примерно раза в два меньше площадью, чем спальня Пейдж в общежитии колледжа. На полу два матраса, один возле правой стены, другой прислонен к левой. Просто голые матрасы, никаких кроватей. И никакой другой мебели тоже.
В правом углу стояла гитара Пейдж. Рядышком на полу в три стопки уложена одежда. В остальном жуткий беспорядок, словно по комнате прошел небольшой смерч, но вот почему-то не задел ее аккуратно сложенной одежды. Саймон широко раскрытыми глазами все смотрел на эти стопки, и тогда Ингрид взяла его за руку и сжала ее. Да, Пейдж всегда бережно относилась к своей одежде.
С левой стороны на деревянном полу застыло пятно крови.
– Ваша дочь никогда не делала никому вреда, – сказал чернокожий. – Только себе самой.
Ингрид повернула к нему голову:
– Как вас зовут? – спросила она.
– Корнелиус.
– А меня Ингрид. Это отец Пейдж, Саймон. Но вы ошибаетесь, Корнелиус.
– В чем?
– Она сделала больно не только одной себе.
Корнелиус подумал, потом кивнул.
– Видимо, это правда, Ингрид. Но, понимаете, в ней все равно много хорошего. Все равно. Мы с ней часто играли в шахматы. – Он посмотрел в глаза Саймону. – Она говорила, что это вы научили ее играть.
Саймон кивнул, говорить сейчас он не мог, боялся, что не выдержит.
– Еще она любила гулять с Хлоей. Это моя собака. Кокер-спаниель. Говорила, что дома у нее тоже была собака. Сказала, что скучает по ней. Я понимаю, Пейдж принесла вам страдания, но сейчас я говорю о намерениях. Я видел это и раньше, увижу и снова. Это дьявол – он вечно ловит тебя в свои сети. Всюду сует свой нос, тычет пальцем, пока не найдет твою слабость, а потом, понимаешь, залезает прямо тебе под кожу, поселяется в твоей крови. Например, с помощью выпивки. Или азартных игр. Воплощается в вирус, так тоже бывает, рак, например, или еще что-нибудь в этом роде. А еще дьявол живет в героине, в роке, в метамфетамине… Да в чем угодно. И все это дьявол, хоть и обличье разное.
Он повернулся и посмотрел на кровавое пятно на полу.
– Дьявол может быть и в человеческом обличье тоже, – сказал Корнелиус.
– Я думаю, вы и Аарона знали? – спросил Саймон.
Корнелиус продолжал смотреть на кровь.
– Вы понимаете мою болтовню про дьявола, который попадает прямо в кровь человека?
– Да, – сказала Ингрид.
– Иногда ему вовсе не нужно вмешиваться и подталкивать. Человек сам все за него делает. – Корнелиус посмотрел на них. – Я никому не желал бы смерти, но, говорю вам, бывало, поднимусь сюда к ним, а он под кайфом, да и Пейдж тоже, лежат тут в собственной вонище, а я смотрю на него, смотрю на то, что он натворил, и мечтаю о том…
Голос его затих.
– Вы обращались в полицию?
– Это они обращались ко мне, но мне нечего было им сказать.