Дипломаты в погонах - Михаил Болтунов

И Хальмсен, и Леонтьев в числе первых высказали предположения, которые позже назовут «государственническими», а их авторов — «государственниками». Их разовьет потом на страницах «Русского инвалида» известный военный теоретик, делопроизводитель Главного управления Генерального штаба Александр Свечин. В декабре 1913 года он выступит со статьей «О национальных идеях в военном искусстве». Кстати, статья Свечина даст начало горячему обсуждению этой непростой проблемы.

А суть проблемы состояла в следующем: если с общеславянской позиции выдавливание турок из Европы — благо, то для России — это серьезная проблема. Турция усилит свое влияние в направлении Кавказа.

Генерал Михаил Леонтьев как патриот своей страны был горячим сторонником обеспечения интересов России в Средиземноморье и в Кавказском регионе. Именно поэтому в июле 1913 года он сообщил в Генштаб о возможности оккупации Трапезунда русскими войсками. Леонтьев считал, что это можно сделать — османы не в состоянии вести войну, а Россия таким образом получит гарантию безопасности в Кавказском регионе.

Предвоенный период для России и Франции характеризовался стремлением к сближению. Это ощущалось во всех сферах общественно-политической жизни двух стран.

Не отставали от политиков, финансистов, промышленников и военные. Командировки офицеров русской армии во Францию и наоборот стали регулярными.

Поскольку Петербург и Париж позиционировали себя союзниками, у военных агентов не было надобности в развертывании агентурной сети в стране пребывания. Русская разведка предполагала использование Франции в качестве плацдарма для работы против Германии и Австро— Венгрии.

Русскими военными агентами в Париже в эти годы были полковник Владимир Лазарев, генерал-майор граф Григорий Ностиц и полковник граф Алексей Игнатьев.

Каждый из них вошел в историю российской военной дипломатии по-своему. Граф Ностиц, например, роскошными приемами, о которых говорил весь Париж. Григорий Иванович был очень богат, и потому его больше занимали светские рауты, чем разведработа. Справедливости ради надо сказать, что он отправил в Петербург немало корреспонденции, но, по свидетельству Алексея Игнатьева, это нередко бывала газетная вырезка или интересная статья, которую мог бы отправить в столицу любой штатный писарь.

Полковник Владимир Лазарев в отличие от Ностица показал себя блестящим аналитиком. В своих мемуарах тот же Игнатьев говорит о предвидении русского военного агента. Оказывается, он разработал план возможного наступления немецких войск. «Владимир Петрович, — пишет Игнатьев, — много потрудился над этим планом, но только история воздала должное его прозорливости: как в 1914, так и в 1940 году германская армия вторглась во Францию вдоль левого берега Мааса, через Бельгию».

К глубокому сожалению, командование французских вооруженных сил не оценило гениального предвидения русского военного агента, за что, собственно, жестоко поплатилось.

В 1912 году на должность военного агента в Париж был назначен полковник Алексей Игнатьев. Он сделал немало для укрепления союзнических связей между Россией и Францией. Ему ставят в заслугу (и по праву) умение убедить начальника разведки Генштаба французской армии в важности совместной работы обеих разведслужб. Казалось, после подписания соглашения Игнатьев мог быть спокоен — информация из Генштаба Франции поступала бы к нему беспрепятственно. Но Алексей Алексеевич к тому времени был уже опытным разведчиком и не собирался полагаться только на один канал информации. Он поддерживает обширные личные связи, которые помогают ему находиться в курсе событий.

…В 1907 году Россия и Великобритания заключили конвенцию «О разграничении сфер влияния в Иране, Афганистане и Тибете». С этих пор, по мнению аналитиков, началось пусть и неспешное, но сближение позиций двух стран.

В сентябре 1911 года военный агент в Британии генерал— лейтенант Николай Ермолов докладывает в Главное управление Генерального штаба: «В военных сферах Англии война Франции с Германией ожидается. Англия намерена поддержать Францию на море и суше».

Николай Сергеевич Ермолов был старейшим русским военным агентом. В общей сложности он четверть века провел в Лондоне. Второе его назначение в Великобританию состоялось в 1907 году, а покинул он берега туманного Альбиона в возрасте 63 лет в 1916 году.

Однако, несмотря на свой возраст, генерал Ермолов интересовался не только самой метрополией, но и выезжал, например, в Индию. Он основательно изучил англо-индийскую армию, обстановку на границах Индии с Афганистаном и Китаем.

Возвратившись в Лондон, Николай Сергеевич написал обстоятельный доклад на эту тему. В Главном управлении Генерального штаба он был оценен достаточно высоко.

Такова была работа военных агентов Российской империи в годы, предшествующие Первой мировой войне. Разумеется, разведдеятельностью занимались штабы военных округов — западных (Петербургского, Виленского, Варшавского, Киевского, Одесского), работающих по Ближнему и Среднему Востоку (Кавказского, Туркестанского), дальневосточных (Омского, Приамурского), офицеры, командирующиеся за границу с разведцелями, негласные агенты из числа российских подданных, находящиеся в других государствах, тайные агенты из числа иностранцев.

Все они были нужны России, поскольку страна наша стояла на пороге величайших испытаний, которые выпали на ее горькую долю и в Первую мировую войну, в революцию, и в Гражданскую.

28 июня 1914 года австрийский эрцгерцог Франц Фердинанд был убит сербским студентом Гаврилой Принципом в боснийском городе Сараево. Казалось бы, Европа стоит на пороге войны. Ан нет, в возможность войны верили не многие. Особенно в России.

Военный агент в Австро-Венгрии барон полковник Александр Винекен спустя два дня после выстрела в Сараево сообщал в Главное управление Генерального штаба о том, что «кончина Франца Фердинанда является фактором скорее в пользу мира. Австро-Венгрия сама вряд ли решится, во всяком случае в ближайшем будущем, бросить перчатку своим врагам…».

Сегодня, когда читаешь эти строки и знаешь, что в пламени Первой мировой погибнет 10 миллионов человек и более 20 миллионов будут ранены и Россия потеряет больше всех — около 1,6 миллиона, мороз по коже. Но слов из песни не выбросишь, как бы она ни была тяжела и трагична.

Эти предвоенные настроения очень хорошо передает в своей книге «Россия в мировой воне 1914–1915 гг.» Юрий Данилов, генерал-квартирмейстер Ставки Верховного главнокомандующего.

«Предложение о возможности серьезного обострения конфликта, создавшегося сараевским событием, — писал он, — казалось у нас, в России, настолько маловероятным, что в половине июля я был командирован на Кавказ, на очередную полевую поездку офицеров Генерального штаба.»

Покинул свое рабочее место в Генштабе не только Данилов, но многие другие генералы и офицеры. Так подавляющее большинство военных агентов Российской империи в европейских странах к началу войны оказались вдалеке от своих штаб-квартир.