Нежная улыбка смерти - Алексей Макеев

А Максимова внезапно посетила интересная идея. Началось с того, что он отправил своего горе-энтузиаста вести наблюдение за фигурантками, а сам удалился на опушку, привалился к бугорку, откуда просматривалась дорога и часть речки, и погрузился в задумчивость. Дело явно осложнялось. Опергруппа, начиная с самого начала, увязнет по шею и обретет для своей глухариной стаи еще одну птичку. Толку от полиции нет. Тоньше надо быть. Есть убийца. Есть лунатичка. Если допустить невероятный поворот, то это одно и то же лицо (в данном случае, правда, выходит, что Демакова научили считать только до пяти и неправильно). И где гарантия, что особа, отлучившаяся из барака, – конкретная убийца? Нет, Максимов-то в это верил, но в любой вере есть свое неверие – а вдруг не так? За что убивать Костю? За то, что треснули по башке Слоцкого, который почти не пострадал, уперли ненужный чемоданчик и нужную кассету с песнями почтенного сэра? Или было дело посерьезнее?

На этом месте голова и начала продуктивно работать.

Он вернулся в лагерь, побродил по сосновому редколесью, угостил сигаретой некурящего Валентина («По жизни вторую сигарету курю, не поверишь…»), прогулялся до озера, где на глинистом обрывчике еще остались следы вчерашнего карабканья. Проходя мимо домика администрации, постоял у наличника, слушая, как собравшаяся с духом Ольга Юрьевна телефонирует в областную федерацию дзюдо с печальным известием о кончине ее члена и координатах его нынешнего пребывания («Интеграл», больница, морг…), а потом нервно поджигает сигарету и подходит к распахнутому окну…

А за бараком проходило что-то любопытное. Алина Скобцева выгнала своих девиц на тренировку – выбить злость и накопить новую. То, что вытворяла поздно вечером Соня, это было соло. А теперь предстал сикстет – разъяренных, еле сдерживающих себя в рамках приличий фурий. Она орала на них чуть не матом, обзывала лоботрясками, неблагодарными засранками, не давала отдыха и пощады и сама себя истязала вместе со всеми. Густая испарина блестела на загорелых телах. Стиснутые зубы, обреченность в отточенных движениях… До слуха долетали незнакомые слова, отрывистые команды, произносимые сквозь сжатые челюсти. Боевой путь вьетов проходил перед случайным зрителем во всем великолепии. Нет зрелища эффектнее Вовинама!.. Когда девчата, дышащие, как загнанные кобылы, перешли к спаррингу и принялись награждать друг друга всеми видами тумаков (слово «бесконтактное» сочеталось с ними лишь весьма условно), Максимов обнаружил за соседним деревом вовлеченного в разведдеятельность Демакова. Глаза лейтенанта блестели, как стеклянные бусы. Не иначе составлял психологические портреты фигуранток дела. Максимов на цыпочках приблизился и испугал парня так, что тот чуть не завопил.

– Ты из меня заику сделаешь, умник… Слушай, Константин, ты посмотри, как они машутся… Обладая такой техникой мочилова, любая из этих баб запросто может разломить шею спящему пацану…

Алина что-то гневно выкрикнула. Засверкали удары с низкой стойки – возможно, и формальные, но не хотел бы Максимов пропустить пару таких. А ведь в бою они теряют индивидуальность, с удивлением обнаружил Максимов. Становятся какими-то одинаковыми, безликими, единым работающим организмом, не ведающим, что творится вокруг. Им плевать, что происходит вокруг! Они команда – отринувшая мир вне пределов спортивной площадки. Здоровый, сильный симбиоз, к которому лучше не подходи.

Или этот организм уже дал трещину? А попытки Алины сплотить коллектив бывших единомышленниц смешны даже ей? Оттого и злость не проходящая…

– Следи за ними, Демаков, следи, – похлопал он по плечу помощника. – Ты должен в этой безликой массе найти преступника.

– А я уже знаю, – сказал ему в спину Демаков. – Это Алина Скобцева, капитан команды.

Максимов вздрогнул. Признаться, и у него шевельнулась гадкая мыслишка. Лицо молодой женщины, с мягкими и привлекательными чертами вне арены, в бою менялось кардинально. На скулах туго натягивалась кожа, лицо становилось каменным, глаза дьявольски светились, источая ненависть ко всему живому. А что в такие моменты происходит у нее в душе?

– Поясни, лейтенант.

– А ты сам посмотри, Константин. Это же фурия. Загонит себя в такое состояние берсеркера – и мама не горюй. Без жалости порвет.

– Но это не факт, – пробормотал Максимов и поспешил покинуть задний двор. Пища для размышлений появлялась, но не хватало ниточки, чтобы связать разобщенные факты.

Он снова направился к облюбованному косогору с видом на загородные прелести, но тут начал трезвонить мобильник. Сначала позвонила Маринка.

– Привет, папахен, я уже проснулась. А ты? У меня все в порядке. А у тебя? Достойно развлекаешься?

– Привет, родная, – обрадовался Максимов. Ностальгия нахлынула, и, не в силах врать родной дочери, он честно выложил: – Развлекаюсь я достойно, вокруг меня интересные люди, а недавно и вовсе – убийство произошло…

– Ты, как всегда, папахен, неоригинален, – досадливо воскликнула Маринка. – Скажи, пожалуйста, возможно ли в нашей области убийство, которое может состояться без твоего участия?

– Состояться – может, – с улыбкой допустил Максимов. – А вот последующие действия – от дознания до статуса обвиняемого в злодеянии – это навряд ли.

– А сегодня ты кто? – забеспокоилась Маринка. – Дознаватель или обвиняемый?

– Сегодня я, Мариша, в отличном положении, – прихвастнул сыщик. – Сам в белом, и конь подо мной в белом. Нет причин для беспокойства.

– Ну, нет так нет, – облегченно вздохнула дочь. – Тогда удачи тебе, папа. Пока?

– Пока, родная.

Не успел сыщик убрать трубку, как снова отзвонил телефон.

– Здравствуй, дорогой и неповторимый, – ласково сказала Екатерина.

– Здравствуй, моя радость, – насторожился Максимов.

– Не хотелось бы отвлекать тебя от упорной работы, но ты вообще… где?

– В убийство попал, – немного не в тему отозвался Максимов.

– Это не красит тебя, Костик… – Екатерина помялась. – Надеюсь, ничего серьезного?

– Нет, что ты, все отлично, просто здорово.

– Ладно, успокоил… А у нас, ты знаешь, командир, ни шатко ни валко. Олежка в детство впал – коллекцию крышечек с акцией от пива «Балтика» собирает. Надеется фотоаппарат выиграть. Или машину. Они с Вернером договорились – Вернер покупает пиво, выпивает, а крышечки Олежке отдает. Оба рады. Называется переворот в сознании – это Вернер перед сном откушал фальшивой водочки…

– И после водочки он добрался до работы? – изумился Максимов.

– Но это совсем другая фальшивая водка. Очень опасная. От нее люди трезвеют и на работу идут. Он поклялся – на реликвиях покойного дядюшки-алкоголика – никогда и ни при каких условиях…

– Стоп, Екатерина, – перебил Максимов. – От твоей болтовни батарейки садятся. Что у нас с призраком по теме Клавдии Яковлевны?

– Работа кипит, – зевнула Екатерина, – Вернер обретается квартирой ниже. Пристально исследует на мониторе перемещения кота. А бабушка гуляет по бутикам… Ладно, Константин Андреевич, если у тебя все в порядке, давай отключать мобильную связь. Успехов.