Жизнь взаймы: Рассказы врача-реаниматолога о людях, получивших второй шанс - Даниэла Ламас

Я улыбнулась и ободряюще кивнула. Я сказала правду. Интубационную трубку извлекут из трахеи, мать начнет дышать сама и будет выписана из ОИТ. Что дальше? Я записала ее фамилию в блокнот, чтобы позже узнать, как пойдут ее дела. Может быть, мы назначим ей прием в нашей клинике. Но пока моя миссия окончена.

5 Пробуждение

Андреа ДеМэйо-Клэнси хлопотала в своей удобной кухне. Стоял знойный летний день, но в доме царила приятная прохлада. Кофемашина готовила утренний эспрессо. Собаки — две из коммерческого питомника, третья из приюта для животных — лаяли и выпрашивали еду, путаясь под ногами. Средний сын Андреа двадцатилетний Грег спустился на кухню, пробормотал приветствие и вытащил из холодильника булочку, чтобы перехватить по пути на работу в местную кофейню.

— Принесешь сегодня кофе, ладно? — попросила Андреа.

Грег кивнул и вышел из дома.

Среди всей этой суеты Бен Клэнси сохранял полное спокойствие и неподвижность.

Бен неподвижно сидел за кухонным столом и молчал, пока пришедшая медсестра обертывала вокруг его плеча манжету тонометра. Результат измерений она записала в блокнот. Частота пульса и давление были в пределах нормы. Еще несколько дней, и медсестра перестанет приходить в этот дом наблюдать за здоровьем Бена. На первый взгляд он казался совершенно здоровым парнем: 24 года, короткие каштановые волосы, одет в футболку и клетчатые шорты, на ногах кроссовки. Но в его неподвижности и молчании было что-то нездоровое — это было заметно и до того, как Бен встал, чтобы пройтись, но пошатнулся и наверняка бы упал, если бы инструктор по лечебной физкультуре не поддержала его. Одно из проявлений мрачной реальности, в которой оказались Бен и его близкие, — реабилитации после поражения головного мозга.

Прошло пять месяцев с тех пор, как у Бена на фоне передозировки произошла остановка сердца. Когда он впервые открыл глаза после реанимационных мероприятий, его взгляд был абсолютно пустым и ничего не выражающим. На смену памяти и разуму пришли пустота и растерянность, но Бена все же выписали из больницы домой. Он жил дома, с мамой, смотрел телевизор, смеялся над комическими шоу. Прошло всего пять месяцев, и Бену очевидно становилось лучше. Но слово «лучше» имеет весьма расплывчатое значение. Означает ли оно, что Бен будет способен жить самостоятельно, водить машину, ездить на работу, по пятницам ходить на свидания? Или за ним кроется что-то более скромное — например, способность ходить без посторонней помощи, приготовление обеда без напоминаний, умение включить и выключить электрическую плиту и, возможно, убирать со стола посуду после еды?

Поражения головного мозга — относительно новая область исследований, в которой в последние годы появились новые диагностические критерии и методы наблюдения за динамикой патологического процесса. Неврологи теперь знают, что значительное улучшение может длиться годами, и это обнадеживает. Процесс может быть мучительным для родных и близких, годами ждущих изменений, — но настанут ли они? В этом кроется тайна повреждений мозга, и эта тайна привела меня в то утро на кухню в доме Клэнси. Какая часть личности Бена — раскатистый заразительный смех, харизма и обаяние, остроумие и интеллект — исчезла навсегда, а что в один прекрасный день вернется к нему?

Когда мы познакомились, я спросила Андреа, чего она ждет. Она ответила: «Чего угодно». Андреа понимала, что жизнь ее сына изменилась необратимо, что он никогда не будет таким, как прежде. Но, закрыв глаза, она позволяла себе заглянуть в будущее, в котором Бен каждый день ходил на любимую работу. Он часто повторял, что когда-нибудь будет ездить на «Феррари», и, хотя этому желанию едва ли было суждено сбыться, мать представляла сына за рулем собственного автомобиля. Приходившая на дом медсестра говорила об интернате и простейшей работе — куда более реалистичные цели. Андреа признавала это, но еще не была готова примириться с таким будущим старшего сына. Прошло лишь несколько месяцев, и мать надеялась на большее.

Бен Клэнси с детства был обаятельным. Он становился лидером в любой компании. Это был парень, который занимал самую непопулярную позицию в дебатах просто ради провокации, чтобы повеселиться. Он мог отстоять даже точку зрения, которую сам не разделял. В старших классах он был членом футбольной команды, а еще он играл джаз, и преподаватели маленькой независимой школы, где он учился, поощряли оба эти увлечения. Родители Бена Андреа и Брайан построили дом на участке площадью 12 гектаров в получасе езды от Бостона, и здесь часто собирались многочисленные друзья Бена. В доме Клэнси было достаточно комнат, и один из приятелей Бена, когда у него были проблемы в семье, прожил у них два месяца. Такое это было место. Андреа в шутку называла его «домом заблудших мальчиков».

Неясно, когда Бен перешагнул черту. Он очень гордился поступлением в гуманитарный колледж, где намеревался изучать государственное управление. Колледж находился у озера в штате Нью-Йорк. Бен вступил в студенческое братство. Однако на третьем курсе его успеваемость стала сильно хромать, и на зимних каникулах родители подняли этот вопрос. Они знали, что Бен стал чересчур много пить. Он признался, что некоторое время экспериментировал с отпускаемыми по рецепту наркотическими препаратами. Конечно, студенты пьют и веселятся на вечеринках, и родители Бена это понимали, но наркотики сильно их встревожили.

— Мы, конечно, поступили жестко, — вспоминает Андреа. — Мы сказали ему: «С колледжем покончено. Мы не будем оплачивать твое обучение». Он страшно разозлился, но выбора у него не было. Он мог вернуться в колледж осенью, но вместо весеннего семестра родители отправили его работать на стройку. Таковы были условия. Теперь Бен возвращался домой вымотанным после целого дня работы лопатой и отбойным молотком. Он слишком уставал, чтобы даже думать о вечеринках, и просто ложился спать.

Андреа и Брайан воспряли духом. Их тактика себя оправдала. После нескольких месяцев тяжелого физического труда Бен, казалось, пришел в себя.

Вернувшись осенью в колледж, он повесил в своей комнате строительную каску, гордясь этим опытом. Работа действительно преобразила его. Он стал отлично учиться и окончил курс зимой, в то время как многие его друзья уже получили дипломы. По окончании учебы Бен вернулся в родительский дом. Наверное, было не слишком приятно снова оказаться в своей старой спальне, без работы и пока без диплома. Официально он должен был получить его весной. Это, конечно, было далеко от идеала, но Бен и его родители думали, что этот период вынужденного безделья не затянется надолго. Но месяцы шли, и зависимость от родителей начала выводить Бена из себя. Ему казалось, что на все, буквально на все, он должен получать разрешение. К тому же он ненавидел просить деньги, а ему приходилось одалживать даже на проезд. Андреа понимала, как раздражает ее независимого и гордого сына жизнь с родителями, без собственного источника дохода, но она очень боялась, что Бен снова начнет пить и принимать наркотики, и не хотела давать ему большие суммы. Поэтому он получал достаточно, но без излишеств. Если же ему нужно было больше, то он должен был объяснять, на что они потребовались. Ни Андреа, ни ее муж не считали, что притесняют сына. Во всяком случае это уж точно не входило в их намерения.