Охотник за нечистью и Похититель душ - Анастасия Видана

Сейчас он и сам не знал, как было бы лучше. Иногда он пытался представить, что они могли вовсе не знать друг друга, и эта мысль не укладывалась у него в голове. Несмотря на боль, неизменно сопровождающую все воспоминания о ней, он ни за что не согласился бы на подобное.

Рун тоже была в Хамстайне чужой. Она пришла в городок за несколько лун до Венельда в поисках жилья и какого-нибудь заработка. Наместник Брауди был к ней добр – поначалу. Он разрешил ей поселиться в старом заброшенном домике на окраине и помог с работой. Девушку взяли прачкой в дом зажиточного купца. Там она, правда, не задержалась: хозяину она приглянулась, и он не давал ей прохода, а после с ним что-то произошло – об этом Рун не любила рассказывать, упоминала лишь, что он велел ей убираться, а все остальные служанки в его доме вздохнули с облегчением…

Вскоре после этого по городу поползли нехорошие слухи. Местные жители стали коситься на пришлую. Некоторые переходили на другую сторону дороги, завидев Рун у себя на пути. Когда же дети в ночи начали издавать странные и пугающие звуки, девушка поняла, что пора уходить – и ушла бы, если бы в доме напротив ее полуразвалившейся хижины не заболел младенец. Мать заболевшего, Эстер, всегда была добра к Рун, и юной знахарке хотелось отплатить добром за добро. Лекарь уже побывал в этом доме и ушел, разводя руками, так что несчастная мать рада была любой помощи.

Муж Эстер уехал на заработки, и она одна управлялась с хозяйством и четырьмя детьми. В ночь, когда самый старший из них заговорил во сне на странном чужом языке, она едва не лишилась ума. В городе только об этом и говорили, так что Эстер знала, чем такое грозит. А потом заболел младшенький…

Наместник Брауди обратился к Венельду в тот самый день, когда у Эстер захворал ребенок. Поскольку ее дом был последним, где случилось подобное, охотник отправился к ней.

У колыбели младенца сидела девушка. Никого прекрасней Венельд в жизни своей не встречал! Тоненькая, хрупкая, черные волосы вьются крупными кольцами и укрывают ее до бедер, а глаза – разноцветные, притягательные, и взгляд, пугающий до мурашек… Обернувшись, она мимолетно улыбнулась вошедшему, показав белые зубы, и вновь склонилась над малышом. Непослушная прядь упала ей на лицо, она отвела ее тонкой рукой. Звякнули массивные браслеты.

Венельду известна была причина свалившихся на Хамстайн несчастий – ему уже приходилось видеть подобное. В домике остро ощущалось присутствие чу́айри – злобного мелкого демона, похитителя детских душ. Это он нашептывал на ухо спящим детям свои заклинания, призывающие тлен, болезни и насекомых. Беспокоиться стоило не только о тех, кто захворал после этого, но и о тех, кто повторял слова чу́айри, – эти отдавали ему свои души.

Сам по себе этот демон не мог явиться в людское поселение, кто-то должен был вызвать его. Венельд слышал разговоры: люди обвиняли некую Рун, коварную ведьму, недавно пришедшую в город и поселившуюся здесь. Присутствие ведьмы ощущалось тоже, так что ему еще предстояло с ней встретиться. Она ли призвала чу́айри, нет ли, – в любом случае, в городе ей не место.

Сопровождаемый хозяйкой, Венельд обошел дом, заглянул во все углы и наконец опустился на корточки перед старшим сыном Эстер. С мальчишкой с той ночи не стало никакого сладу. Он не смотрел охотнику в глаза – взгляд его блуждал по комнате, лицо подергивалось, губы кривились. Венельд приложил руку к его лбу – парнишка дернулся и забился, уворачиваясь, а потом вскинул голову и закричал, тоненько, противно. Глаза его закатились. Эстер всплеснула руками и кинулась было к сыну, но сидящая у колыбели девчонка опередила ее, повелительно взмахнула рукой, останавливая, а затем обняла мальчишку, прижала к себе, зашептала невнятно, но убедительно. Тот затих. Венельд изумленно уставился на нежданную помощницу. Она сердито сверкнула глазами:

– Что смотришь? Можешь, так изгоняй. Видишь, как крепко его зацепило!

– Ты знаешь про чу́айри? – еще больше удивился парень, однако послушно развязал сумку, достал заранее приготовленное снадобье. Демонов изгонять дело неблагодарное, да только тут не совсем это требовалось. Нужно было лишь сделать душу мальчишки недосягаемой для чу́айри. В приготовленную им настойку входило несколько капель отвара сон-травы. Работать с ней Венельд не любил, но еще больше ненавидела ее всякая нечисть. Один глоток, и мальчишка обмяк, засопел негромко. Девушка подозрительно прищурилась:

– Сон-трава? Ребенку?

Венельд пожал плечами. Какова нахалка! Сама-то, небось, не сумела помочь. Он перехватил у нее мальчика, уложил на лавку. Хозяйка дома встревоженно наблюдала.

– Поспит немного, – успокоила ее девушка. – И проснется здоровым. Ничего!

– Ох, Рун! – обняла ее Эстер, и Венельд застыл, услыхав это имя. – И что бы я без тебя делала?..

Жнецы снова остановились, да так внезапно, что погруженный в видения прошлого Венельд наткнулся на одного из них, оступился, потерял равновесие и по пояс провалился в густую болотную жижу. Странно, но Жнецы не обратили на это никакого внимания. Пока он барахтался, увязая все глубже, они вытянули руки, и воздух впереди начал вдруг плавиться, искажая унылый пейзаж. Там, где только что простиралась бескрайняя топь, появились очертания массивной каменной крепости, окруженной глубоким рвом. Через мгновенье она стала казаться совсем уж реальной, и тогда один из Жнецов небрежным жестом выдернул пленника из болота и толкнул вперед. Пробежав несколько шагов, парень с изумлением ощутил под ногами земную твердь. Он огляделся. Ров и крепость находились на твердой земле, защищенные прозрачным магическим куполом. Венельд обтер о рубаху измазанные болотной грязью руки. Да уж, не так он собирался прибыть в логово колдуна! Долгий путь через топи без еды и воды измотал его, а непрошенные воспоминания о Рун окончательно лишили сил. К тому же, он вдруг осознал, что погружался в воспоминания не один. Проклятый колдун тоже заглядывал вместе с ним в прошлое, выискивал слабые места. Что ж, Рун и правда когда-то была его слабостью, да только с той поры много воды утекло.

Темные Жнецы, по-прежнему окружая Венельда, двинулись к крепости. Зияющая пасть массивных ворот распахнулась навстречу прибывшим, медленно опустился подъемный мост, и, перейдя через него, вся процессия скрылась внутри.

Ледяная вода ударила в лицо, затекла за шиворот изорванной рубахи, попала в уши и в нос. Гурт фыркнул, закашлялся и с трудом разлепил заплывшие от побоев глаза.

– Еще! – приказал бестелесный голос.

Звякнула дужка ведра, и на пленника обрушился новый поток воды. В голове начало проясняться: Гурту припомнилась тесная камера местной тюрьмы, бесцветные, ничего не выражающие глаза посланника, ведущего допрос, и кулаки двоих стражников. Месили его парни, кажется, всерьез, а Гурту все казалось – вполсилы, пока не стало понятно, что они уже выдохлись, так и не добившись признания.

Томур на этом допросе не присутствовал, и Гурт всерьез за него беспокоился. Парень оказал неповиновение посланнику Кейрану, отказавшись применять к пленнику силу, а вслед за ним и еще двое стражников воспротивились подобному приказу. Гурт знал – Томур надеется однажды с ним породниться, да и Марна, его старшенькая, как будто тоже не прочь. Что ж, отчего бы и не принять в семью порядочного человека?..