Тревожная весна 45-го  - Валерий Шарапов

* * *

Шансов на успех в расследовании с каждым часом становилось все меньше и меньше. Вероятно, поэтому офицеры оперативно-следственной группы выслушали Александра с интересом.

Один только Олесь Бойко по окончании рассказа с сомнением покачал головой:

– Февраль сорок третьего. Много с тех пор воды утекло.

– Сколько бы ни утекло, а проверить инженера не помешает, – возразил Ефим Баранец.

– Дык я не против. Но для этого нужны подробности: фамилия, точное место работы, адрес проживания…

– Саня, ты сегодня с Валей встречаешься? – подсел поближе к товарищу Старцев.

– Из-за нашего аврала я не стал договариваться, но… – он оглянулся на телефонный аппарат, – могу позвонить.

– Ты позвони, Саша, и договорись. И вот еще что… – Иван совсем перешел на шепот. – Меня с собой прихватишь?

– Хочешь расспросить ее?

– Естественно. Мы сейчас в таком положении, что за любую соломинку надо хвататься.

– Договорились. Звоню?

– Звони. И как можно быстрее. А я вниз к дежурному за машиной.

Спустя десять минут оперативники уже ехали в сторону больницы на Соколиной Горе.

Москва

13 июля 1945 года

– Фамилия у него самая обычная: Ершов. Евгений Пантелеевич Ершов, – уверенно повторила девушка. – 1890 года рождения.

– У вас отличная память, Валентина, – искренне подивился Старцев. – Пациент лежал в госпитале два с половиной года назад, а вы помните все его данные.

– Ну, во‑первых, он лечился у нас долго и выписался много позже того злополучного дня, когда у меня украли карточки. А во‑вторых, он был такой… как бы это сказать… слишком заметный и колоритный, поэтому не запомнить его было трудно.

– Чем же он отличался от других?

– Офицерских палат в инфекционном отделении было всего две, а в остальных лежали мальчишки рядового и сержантского состава. Ершов был самый старший по возрасту и такой… грузный, солидный. В общем, видом своим он походил на генерала.

– Он лежал в офицерской палате?

– Разумеется.

– Понятно. А почему он попал в военный госпиталь? Он же гражданский человек.

– Точно не скажу – младшему медицинскому персоналу это не сообщали. Кажется, за него просило руководство оборонного завода, где он работал…

Валентина вышла с территории больницы десять минут назад через южные ворота. Александр познакомил ее с Иваном, и троица, беседуя, медленно прогуливалась по Восьмой улице Соколиной Горы. Служебная машина с номерами МУРа стояла в ожидании чуть поодаль.

– А чем он болел, не припомните? – продолжал расспрашивать Старцев.

– В инфекционное отделение переводили тех, у кого начиналась гангрена или заражение, – объясняла молодая женщина. – Очень много поступало больных с различной формой болезни Боткина, с дизентерией, с туберкулезом и даже с холерой. У Ершова сначала диагностировали острую форму дизентерии, затем открылась язва желудка, начался сильный воспалительный процесс…

Валентина говорила спокойно и с такими подробностями, словно пациент Ершов выписался из ее отделения всего несколько часов назад. Старцев старательно запоминал информацию, пытаясь зафиксировать каждую деталь. А Васильков, шагая по другую руку, попросту наслаждался цветущей внешностью своей знакомой.

За разговором они остановились у заклеенной афишами круглой тумбы и не заметили, как позади с неприметного перекрестка на Восьмую улицу повернула черная «эмка».

– Скажите, Валя, а какие лекарства просил Ершов взамен продуктовых карточек? – спросил Иван.

– Ему нужны были препараты из числа антибактериальных сульфаниламидов, а еще новокаин, гексанал и перевязочные материалы.

– То есть все, что необходимо для лечения раненых…

Договорить он не успел. Двигатель ехавшей по проезжей части «Эмки» загудел слишком громко, а сам автомобиль поехал быстрее обычного. Это показалось Старцеву подозрительным.

– За тумбу! Быстро!

В следующее мгновение он толкнул Василькова с Валентиной в сторону от дороги, а сам выхватил из-за пояса пистолет.

Мгновенно в проем опущенного стекла задней дверцы высунулся ствол MP‑40. По улице прокатилось эхо протрещавшей очереди.

Иван откатился в сторону, дважды выстрелил по машине, но выронив оружие, схватился за правое плечо.

Сидевший в автомобиле стрелок дал еще пару коротких очередей. Несколько пуль щелкнули по тумбе, за которой лежал раненый Старцев.

Валентина лежала на асфальте, прикрывая ладонями голову.

Васильков сидел рядом. Как только машина поравнялась с тумбой и автоматный ствол убрался из оконного проема, майор выкатился из-за укрытия и выпустил по удалявшейся цели всю обойму. Пули попадали в «корму» автомобиля, на заднем стекле появились две дырки.

Услышав пальбу, из милицейской машины выскочил водитель и попытался открыть огонь из табельного пистолета. Но «эмка» резко вильнула, и сбитый оперативник покатился по асфальту. Через несколько секунд налетчики исчезли за дальним поворотом.

* * *

– Что там с водителем?

– Живой вроде. Поднимается.

– Ты попал?

– В сидящих сзади точно попал, – кивнул Васильков, вставляя в пистолет новую обойму. – А ты?

– Я промазал. В шофера целил…

Сунув оружие за пояс, Александр вдруг заметил, как друг держится за плечо.

– Ты ранен, Иван?

– Задело…

– Валя, помоги!

Он усадил товарища поудобнее, женщина принялась осторожно освобождать рану от окровавленной рубашки.

– Номер машины запомнил? – морщась от боли, спросил Старцев.

– Запомнил.

– Беги, звони в Управление. Надо срочно сообщить о нападении и подробно описать машину.

– Телефон в приемном отделении у дежурного врача, – подсказала Валентина.

– Я сейчас, – помчался к воротам Васильков. Обернувшись на ходу, бросил: – И врачей заодно пришлю!

* * *

Менее чем через час Васильков со Старцевым сидели в кабинете Управления. Все сотрудники оперативно-следственной группы были в сборе. Узнав о перестрелке на Соколиной Горе, в кабинет заглянул и начальник Управления комиссар Урусов.

– Что сказали врачи? – кивнул он на подвязанную руку Старцева.

– Сквозное мягких тканей, – пояснил Иван. – Кость немного задело, но ничего опасного.

– Что думаешь о нападавших?