Диана - Сара Брэдфорд

В октябре Диану вновь пригласили в Шотландию, на этот раз в Беркхолл – дом, который Чарльз обожал с самого детства. Когда Чарльз уходил на прогулки, Диана оставалась в доме и занималась вышиванием. Надо отметить, что королева-мать сама пригласила Диану: она явно одобряла выбор любимого внука. Некоторые считают, что значительную роль в этом сыграла Рут Фермой, другие же категорически опровергают. «Рут была не против, – признается одна из придворных дам. – Честно говоря, она была даже очень „за“. Конечно, она могла что-то сказать королеве Елизавете. Но, на мой взгляд, главную роль сыграла не Рут, а Синтия Спенсер. Она всегда была верной подругой королевы, а Спенсеры считались „друзьями королевской семьи“».

Описывая визит Дианы в Беркхолл, та же дама рассказывает: «Она нас удивила. Простая, румяная, как школьница. И очаровательная. Воплощенная невинность… Все были в восторге. До ее приезда одна из фрейлин королевы позвонила мне и сказала: „Разузнай все об этой девочке. Думаю, это серьезно“. Королеву-мать это явно волновало. Она сама проверила, готова ли спальня и другие комнаты, чего никогда не стала бы делать ради девятнадцатилетней девушки. Словом, все вокруг понимали, что готовится нечто необычное…» Когда Диана и Чарльз уехали, продолжает эта дама, «Рут встретила нас в аэропорту. Она подбежала ко мне и спросила: „Ну как все прошло? Она справилась? Все было хорошо?“»[83].

Подталкивая Диану к браку с принцем, Рут Фермой поступала весьма цинично. Она прекрасно знала о Камилле и не могла не догадываться, на что толкает внучку. Ей следовало устоять перед искушением стать бабушкой будущей королевы – ведь она знала характер внучки и понимала сущность этого ухаживания. Когда во время помолвки подруга заметила, как это хорошо, что юная невеста любит музыку, Рут загадочно заметила: «Ей это понадобится». Единственное, что сделала бабушка, чтобы подготовить Диану к ожидающему ее будущему, так это предупредила о том, что чувство юмора королевской семьи заметно отличается от ее собственного. Рут Фермой приняла сторону семьи Спенсеров – и сторону Дианы тоже! – и всеми силами способствовала заключению этого брака.

Когда же брак дал трещину, Рут Фермой, как и подобает придворной даме, с легкостью сменила мнение. Джонатану Димблби, автору официальной биографии принца Уэльского, она заявила, что в глубине души всегда была против этого брака, но (как приближенная королевы) «считала неправильным высказывать свои сомнения». Говорят, что на смертном одре она повторила Димблби то же самое. Она сказала также: «Если бы я предупредила Чарльза: „Вы совершаете ужасную ошибку“, то он, скорее всего, не обратил бы на мои слова ни малейшего внимания, потому что слушал других людей»[84]. Этими «другими» были не только его родственники, но и Камилла, которая продолжала играть важную роль в его жизни. К тому же принц должен был жениться – общество ожидало от него исполнения династического долга.

Барри, непосредственный и заинтересованный свидетель, считает, что «все уладилось» после поездки Дианы в Берк-холл. Чарльз пригласил ее в Хайгроув, свой новый дом в Глостершире. Это был его первый собственный дом. Чарльз обожал Хайгроув, но на Диану, по словам Барри, дом не произвел впечатления. Это был обычный особняк, каких немало в Котсволде, небольшой по меркам Олторпа. В доме шел ремонт, и жилыми оставались всего три комнаты. Диана не догадывалась, но главным преимуществом Хайгроува для Чарльза было то, что от Боулхайд-Мэнора, имения Эндрю и Камиллы Паркер-Боулз, его отделяло всего пятнадцать миль. А совсем рядом находилось любимое место охоты принца, Бофор, где все знали об отношениях Чарльза и Камиллы и относились к ним весьма снисходительно.

Принц и принцесса Кентские приблизительно в то же время собрались покупать загородный дом поблизости – им приглянулся особняк Незер-Лайпьят. Принц Майкл был страшно удивлен, что Чарльз выступил категорически против этого приобретения. Только под давлением других членов королевской семьи он согласился, чтобы семья брата жила вблизи от Хайгроува. Друзья полагали, что единственной причиной возражений принца было нежелание демонстрировать родственникам близость с Камиллой, что стало бы неизбежным, поскольку принцесса Кентская была большой любительницей охоты.

Той осенью Барри привозил Диану в Хайгроув три раза. Она гуляла по дому и саду и ожидала, когда Чарльз вернется домой с охоты – она еще не догадывалась, что именно это и ждет ее после свадьбы. После чая и раннего ужина Чарльз отвозил Диану обратно в Лондон. Ей было достаточно находиться рядом с предметом своего обожания. Общество Чарльза с лихвой компенсировало ей часы ожидания. Возможно, Диана воспринимала такое поведение принца как проявление старомодного ухаживания в духе Барбары Картленд.

Публичный интерес к роману Дианы и Чарльза достиг апогея. «ОН ВНОВЬ ВЛЮБЛЕН! ЛЕДИ ДИ – НОВАЯ ДЕВУШКА ЧАРЛЬЗА» – с таким заголовком 8 сентября 1980 года вышла газета Sun. Источником стал Джеймс Уитакер. Осматривая со специальной платформы реку Ди, где рыбачил Чарльз, он заметил, что из-за дерева за ним самим в маленькое зеркальце наблюдает Диана. Позже Уитакер писал: «Я подумал: „Какая хитроумная девушка! Она еще задаст нам жару… Нужно быть настоящим профессионалом, чтобы в зеркало подглядывать за тем, как мы за ними подглядываем!“»[85]В том же месяце Найджел Демпстер подтвердил в Daily Mail информацию о том, что Диана – новая девушка Чарльза и что «две находящиеся в счастливом браке женщины, которые оказывают на него сильнейшее влияние, леди Трайон и Камилла Паркер-Боулз» вполне одобряют его выбор[86].

Лондонские репортеры буквально осадили Коулхерн-Корт, дом Мэри Робертсон и детский сад «Юная Англия». Именно там была сделана знаменитая фотография против света – в контражуре, как называют это фотографы: Диана стоит, держа, как мадонна, одного ребенка на руках, а другого за руку. Солнце просвечивает сквозь длинную, летящую юбку, и всем видны ее стройные, длинные ноги. Этот снимок сразу же сделал Диану предметом обожания всех мужчин мира. Репортеры, осадившие ее квартиру, немедленно в нее влюбились. Она всегда была вежливой, терпимой и уравновешенной. Ей удалось превратить их в друзей. Она флиртовала с ними, посылала свои «фирменные» взгляды из-под опущенных ресниц. «В глубине души мы понимали, какую игру она ведет, очень умную, но не циничную, – вспоминал репортер Гарри Арнольд. – Однако ей удалось покорить наши сердца»[87]. Самым неприятным для Дианы были не камеры, поджидавшие ее возле дома, а полночные звонки от журналистов. Она скрывала свое раздражение, но, оставшись одна, горько плакала.

Чарльз предпринял все меры к тому, чтобы встречаться с Дианой в Лондоне, не привлекая внимания прессы. Диана звонила Барри, говорила: «Это Диана» – и сообщала, где ее можно забрать: из квартиры Рут Фермой на Итон-сквер или из дома Джейн Феллоуз в Кенсингтонском дворце. Возвращаясь домой, она выходила из машины за квартал от Коулхерн-Корт, чтобы журналисты возле дома не заметили, кто ее привез. Барри видел в ней обычную девушку-подростка, большую любительницу сладкого – она постоянно таскала с собой шоколадные батончики и пакетики с конфетами. Но Диана уже пыталась влиять на внешний вид принца – покупала ему свитера и галстуки в его любимой синей гамме, а привычные ботинки, которые шили специально для него, заменила на более современные мокасины. «Не стоит этого делать, – предостерег ее Барри. – Он всегда носит сшитые на заказ ботинки». Диана только усмехнулась, и в тот же вечер Барри увидел, как принц ходит в новых мокасинах, пытаясь к ним привыкнуть.