Забытые кости - Вивиан Барц

– О’кей. Есть идеи, когда он вернется?

– Нет. Мы здесь заняты с ребятами из… – На заднем фоне закричал какой-то мужчина, потом донеслись звуки небольшой потасовки. – Слушай, мне нужно идти. Тут какой-то пьяный придурок пытается все разнести…

Повеселись там. На линии щелкнуло, связь оборвалась, и Сьюзен ухмыльнулась про себя.

При всем при том она испытала странную зависть к Терри. Если и было что-то, чего Сьюзен терпеть не могла, так это не быть в курсе происходящего.

Уже во второй раз за день Эрик обращался к группе из примерно двадцати студентов с одним вопросом: «Сколько из вас здесь только потому, что нужно получить обязательный зачет хотя бы по одному естественно-научному предмету?» Он задал этот вопрос, прикрывшись ложным предлогом, так как знал, что большинство из них все равно солгут.

Он уже прошел через всю формальную канитель первого дня, сделав перекличку и повторив ключевые пункты учебной программы, которые студенты могли бы легко уяснить сами, если б только потрудились прочесть эту чертову штуку. Пройдя испытание с одним классом, он гораздо меньше нервничал со вторым, хотя все еще не дотягивал до ста процентов.

Как и в предыдущем классе, лишь немногие ученики ответили на его вопрос. Те, кто осмелился поднять руки, сделали это застенчиво и нерешительно, как будто подозревали, что Эрик пытается обмануть их и выявить тех, кто посещает занятия в качестве повинности.

Эрик улыбнулся, как бы пытаясь внушить, мол, не волнуйтесь, я тоже когда-то был студентом.

– Все в порядке, ребята. Я и так знаю, что не все из вас здесь, потому что вы жить не можете без геологии. – На это заявление отозвались несколькими нервными смешками. – Итак, позвольте мне спросить еще раз: кто из вас здесь, чтобы выполнить обязательное требование? Один, два… пять. Десять. Пятнадцать… восемнадцать, – сказал он, считая поднятые руки. – Хорошо, большинство.

Хотя в этом не было ничего удивительного, Эрик все равно испытал разочарование. В Уоррентоне он привык к энтузиазму своих студентов, многих студентов третьего и четвертого курсов, изучающих естественные науки. Как и Эрик, они были повернутыми, и обсуждения в классе часто становились такими оживленными, что ему бывало трудно вставить даже словечко.

Здесь, в местном колледже, такого не наблюдалось. Эрик не говорил еще и пяти минут, когда половина класса вернулась к своим мобильным телефонам и ноутбукам – важность социальных сетей перевесила значимость недорогого государственного образования. То же самое случилось и на первом его занятии, и то же самое, в чем не было сомнений, ждало его на следующем. Другие ученики, там, в Филадельфии, выкладывавшие по сорок тысяч в год за учебу, слушали бы его со всем вниманием.

Эрик, неизменно отвергавший любого рода элитизм, обычно первым указывал на то, что университетская степень хороша ровно настолько, насколько хорош сам студент, и необязательно тратить десятки тысяч долларов на приобретение знаний. Тем не менее он не мог отрицать существенной разницы в поведении нынешних учеников и предыдущих. Он старался не принимать это на свой счет – дети есть дети, как говорится, – но его не могло не задеть возмутительно неуважительное поведение студентов из Перрика. Было много такого, к чему Эрику предстояло привыкнуть в этой новой профессиональной среде, и, насколько он мог судить, ни на что хорошее рассчитывать не приходилось.

Эрик уже ощущал эту закрадывающуюся острую горечь обмана; в последнее время это чувство стало таким привычным, что практически не отличалось от дыхания. Он знал, что это несправедливо по отношению к тем, кому на самом деле не наплевать, ко всем восьми, и теперь предпринял сознательное усилие, чтобы подавить свое негативное отношение. Каким бы неприятным ни представлялось ему нынешнее положение, теперь это была его работа и его жизнь, нравилось ему это или нет. И если постоянно зацикливаться на прошлом, жалкое существование только затянется, и он будет чувствовать себя дерьмово.

(Ты имеешь в виду дерьмовее?)

– Но мы здесь также еще и потому, что любим геологию, – язвительно заметила накрашенная блондинка, весьма привлекательная в порнографическом смысле, и подмигнула Эрику с первого ряда. Она была старше – по крайней мере, по отношению к своим одноклассникам – лет около двадцати четырех или двадцати пяти. – Нет, ну правда.

«Просто идеально», – подумал Эрик, внутренне нахмурившись. Фиглярша. Он уже чувствовал, как на макушке у него расцветает мигрень. Эрик ущипнул себя за переносицу. Никакого эффекта.

– Геология – это прелесть, – ухмыльнулся на галерке какой-то осёл с зычным голосом.

Это был один из тех тупиц, которых Эрик мог легко представить делающим стойку на пивном кеге, чтобы произвести впечатление на несовершеннолетних пьянчужек, архетипический похотливый старшеклассник на школьных вечеринках. Приподнятый над подвеской внедорожник с огромными колесами, пронзительный рев хеви-метала, питбуль в ошейнике с шипами, пускающий слюни из пассажирского окна, наклейка с флагом Конфедерации на заднем стекле, заезд на два места на любой парковке, надетая задом наперед бейсболка дальнобойщика, тату в виде колючей проволоки на бицепсе, футболка с ультрамодной максимой: «Красивые ножки. Во сколько открываются?» Вот такой это был мудак. Он выбросил бы свой грязный старый матрас перед благотворительной организацией после закрытия. Включил бы громкую связь в притихшем кинотеатре. Выругался бы на публике в присутствии детей.

Эрик никогда бы не зашел так далеко, чтобы сказать, что ненавидит таких парней. Хотя и не стал бы утверждать, что они ему нравятся.

Выгнув бровь и не сводя глаз с Эрика, порноблондинка наклонилась вперед и достала из рюкзака блестящий ноутбук. Сделала она это таким образом, чтобы Эрику открылся идеальный вид на ее очень большие и блестящие (фальшивые?) груди, которые были теперь смяты коленями под подбородком.

Девица медленно опустилась на место. Эрик не был вполне уверен, но ему показалось, что она дерзко ухмыльнулась. Он быстро отвел глаза, уже чувствуя, что здесь могут быть неприятности.

Студентки флиртовали с ним и раньше, и он знал, что этот раз, конечно, не последний. Еще в самом начале, едва ступив на преподавательскую стезю молодым и одиноким, Эрик определил для себя личную карьерную политику: сбивай сразу, не жди. Даже не думай, чтобы пойти в эту сторону, так как ничего хорошего из отношений между учеником и учителем никогда не выйдет. Дело просто не стоит риска. При лучшем сценарии тебя ждет драма в классе; в худшем случае можно оказаться в центре расследования по обвинению в сексуальных домогательствах и даже попасть под суд. И попробуй устроиться потом на преподавательскую работу с такой отметкой в послужном списке…

Он потерял счет студенткам, пристававшим к нему в Филли, хотя ни одна из них не вела себя так дерзко, как эта блондинка с блестящей грудью. Может быть, калифорнийские девушки просто более бесстыжие – в целом. Надев на палец обручальное кольцо, Эрик полагал, что флирт прекратится. К его большому удивлению, кольцо только подлило масла в огонь, поскольку его брак означал для молодых, пресытившихся юношеской незрелостью женщин, что он настоящий мужчина, способный на настоящие обязательства. Все стало еще хуже после того, как Мэгги зашла однажды в класс, чтобы отдать ему забытый бумажник. Ясно, кем надо быть, чтобы заполучить такую женщину. Несмотря на то что Эрик выглядел на добрых пять лет моложе своего настоящего возраста, он чувствовал себя стариком, когда стоял рядом со своими учениками, большинство которых лишь пару лет назад получили водительские права. Ему нравились женственные женщины; большинство же девушек на уровне бакалавриата казались подростками, которым еще только предстояло стать женщинами: прыщавые, без морщин, тощие талии, птичьи ножки. Эрику даже не приходило в голову рассматривать их в сексуальном плане – для него это было бы так же жутко, как испытывать извращенное влечение к семнадцатилетней двоюродной сестре. Эрику также нравилось иметь партнера, с которым он действительно мог поговорить. Общение же с представительницей противоположного пола быстро утомляло, если она не была на одном с ним интеллектуальном уровне или была слишком молода, чтобы воспринимать культурные отсылки из его собственной эпохи.