Поцелуй скорпиона - Анна Михалева

— А по мне, так безобразная. Ты плохо выглядишь.

Гриша наконец заглотнул мясо и учащенно задышал, опасливо озираясь по сторонам.

— Я работаю одна, — сказала она спокойно и улыбнулась одними губами, — не стоит так бояться. Страх выглядит неэстетично.

Он немного расслабился, однако все равно ерзал на стуле, как на иголках.

— Я тебя сразу не узнал. Ты выглядишь как-то по-другому.

— У меня к тебе дело. — С этими словами Лера выложила перед ним папку, ту самую, которую вручил ей Бодров.

Гриша вытер руки прямо о борта пиджака и осторожно раскрыл ее. Увидев поверх кипы бумаг свою фотографию, он побледнел и задрожал всем телом. Лере показалось, что она слышит стук его зубов. Она брезгливо поморщилась.

Первые два листа Вульф внимательно прочел, остальные просто перелистал. Пальцы его не слушались.

— А чего ты ожидал? — спросила она, ухмыляясь. — Что Бодров подарит тебе свои деньги? Гриша, он же жадный.

— С чего это вы решили, что его деньги у меня?

Лера одарила его ехидной улыбкой и покачала головой.

— Брось. Это уже доказанный факт. Бодров умеет считать, в особенности свое. То, что ты погрел руки за его счет, он вычислил за минуту. Я бы хотела узнать другое: на что ты рассчитываешь? — В глазах ее мелькнул издевательский интерес. — Конечно, твой дядя — фигура надежная, но не всесильная. А щедрость Бодрова… этот вопрос и вовсе лучше не рассматривать.

Вульф уставился на нее широко раскрытыми глазами, онемев то ли от ужаса, то ли от удивления. А она продолжила:

— Ты, Гриша, поступил очень глупо. Тебе нужно было бы определиться для начала, чего ты, собственно, хочешь от жизни: учиться в Гарварде или быть миллионером за счет Бодрова. Погоня за двумя зайцами в конкретном случае грозит весьма плачевными последствиями.

— Зачем ты мне это говоришь? — Голос его осип, став выше на два тона.

— Потому что мне, как и тебе, терять нечего. — Лера в отличие от Вульфа была спокойна.

Он вопросительно уставился на нее.

— Я расскажу тебе кое-что, — продолжала Лера. — Ты находишься в полном дерьме. Тебе сели на хвост. И самое ужасное, что на хвост тебе вынуждена сесть я. Впрочем, моя ситуация не лучше твоей. Я почти в бегах, и ты — мое наказание. И какими бы ни были участь твоя и полумиллиона баксов, со мной уже все понятно. На награду я рассчитывать не могу. С Бодровым без летального исхода прошло только твое увольнение. И то лишь временно. Выход я вижу один — я помогаю тебе, ты, соответственно, мне. Мы обводим всех вокруг пальца, линяем в Америку, делим деньги и ложимся на дно, пока страсти здесь не улягутся. А там каждый сам за себя.

— Почему я должен тебе верить? — выдохнул он.

— Во-первых, потому, что ты не египетский фараон и деньги тебе на том свете не понадобятся. Ты хочешь жить, и жить богато. Я тоже хочу жить. Пусть не так богато, как ты, но у меня есть свои планы. И они далеки от Бодрова.

— Почему же ты согласилась? — Разговор его явно нервировал.

— Потому что если б не твоя глупость, меня бы неделю назад хлопнули. А так я получила отсрочку. И хочу потратить это время себе на пользу. Есть желание — присоединяйся. Но прежде чем отказаться, знай: я — твой последний шанс выйти сухим из воды.

— Это еще почему?!

— Пока я рядом и ежедневно докладываю Бодрову о ходе дела — тебя не тронут. Но сам понимаешь, это не может тянуться слишком долго. Обычный срок для меня — неделя, максимум две.

— Сколько ты хочешь за услуги?

— Услуги, спасающие твою жизнь, — напомнила Лера. — Не так уж много… сто тысяч.

Гриша мгновенно покраснел и отрицательно замотал головой. Она равнодушно пожала плечами:

— Как хочешь. Уговаривать я тебя не стану. Хочешь барахтаться один — ради бога. У меня шансов больше. И времени тоже…

— Не дави ты на меня! — прокричал он зло, но тут же испуганно заозирался.

Редким посетителям было наплевать на их разговор. Никто не обратил на них ни малейшего внимания.

— Ладно, — проговорил он тихо и затравленно, — я должен подумать. — Потом покосился на нее недоверчиво. — Так у тебя правда есть план?

— Если решишься — завтра обсудим, — ответила Лера, вставая. — Я буду ждать тебя в семь. Здесь. Это, — она похлопала по папке на столе, — почитаешь перед сном.

Она двинулась к выходу. Подойдя к стойке бара, оглянулась — даже со спины Гриша выглядел растерянным. «Что ж, — подумала она злорадно, — за все надо платить. За глупость тоже».

* * *

Каменев вошел в двери «Зеленого плюща» с видом Александра Македонского, уже миновавшего Альпы. Бармен за стойкой выжидательно покосился на него. И совершенно напрасно. Егор увидел Леру. Ничего не изменилось в ней со вчерашнего вечера. То же платье, та же прическа… Она облокотилась на стойку и задумчиво смотрела в зал. Его лоск и самодовольство схлынули в один момент. Каменев задрожал и побледнел, понимая, что уже проиграл. Она была прекрасна. Изгибы ее стройного тела казались такими мягкими, а взгляд таким отстраненным, что у Егора от страха потемнело в глазах. Шатаясь на негнущихся ногах, он подковылял к бару и взгромоздился на высокий табурет подальше от девушки.

— Водки, — с отчаянием прохрипел он, боясь смотреть в ее сторону.

— Похоже, я обречена встречаться здесь с вами. — Она появилась рядом совершенно неожиданно. — Сознайтесь, это вы ради меня так разоделись?

Даже в своем лихорадочном состоянии Каменев заметил, что болтать с ним ей совершенно не хочется, и зачем она подошла к нему, абсолютно непонятно. Могла бы просто проскользнуть мимо. Двинуться с места он все равно не в силах. Лера явно спешила уйти. Она поглядывала в зал с едва скрываемой тревогой.

— Он опять не пришел? — Егор попытался улыбнуться. Но его лицо исказила нервная гримаса. Девушка, казалось, не замечала его мучений.

— Я бы вышла на воздух. — Это прозвучало как предложение. Она направилась к выходу, и Егор готов был поспорить: она знала, что он поплетется за ней, как телок на веревочке.

Вечерний влажный ветер окончательно смешал его мысли. Каменев вдохнул полной грудью. Пройдя пару кварталов довольно быстрым шагом, Лера вдруг остановилась и повернулась к нему всем телом. Егор чуть не налетел на нее. Ее ручки уперлись ему в грудь.

— Что вам нужно? — Голос ее зазвучал требовательно. Она плохо сдерживала раздражение. Глаза ее блеснули холодной зеленью, и он ощутил физическую боль, словно его полоснули по лицу острой бритвой.

— Мы перешли на «ты»… — напомнил он нерешительно.

— Ах, да… я забыла, — тон ее не изменился.

Она вдруг резко отвернулась от него и медленно пошла вперед.

Егор в отчаянии простер руки к небу. Там в высоких темных тучах бушевала стихия. Ветер гнал дождь на город. Голова Каменева закружилась, и он, не помня себя, возопил во всю глотку первое, что сорвалось с языка в столь патетический момент: