Ночные кошмары и фантастические видения - Стивен Кинг

Я боялся, что у меня возникнут проблемы с так называемымидрузьями Ландри, но потом искушенный частный детектив, оставшийся внутри меня,понял: зачем парню, у которого есть настоящие друзья, исчезать в мире,созданном на сцене его воображения? Незачем. По-настоящему близки к Ландри былижена и сын, а они умерли. Есть знакомые и соседи, но они, судя по всему,приняли меня за него. Женщина, живущая на противоположной стороне улицы, времяот времени озадаченно поглядывает на меня, и ее маленькая дочка плакала, когдая подходил близко, хотя я, как выяснилось, нередко оставался с ней по вечерам(по крайней мере по утверждению женщины, а зачем ей врать? ). Впрочем, все этоне так уж важно..

Я даже разговаривал с агентом Ландри, парнем из Нью-Йорка поимени Веррилл. Он интересовался, когда я примусь за новую книгу.

Скоро, ответил я. Скоро.

Вообще-то я главным образом остаюсь дома. У меня нетникакого желания познакомиться с миром, в который поместил меня Ландри, когдавытеснил из моего собственного. Я вижу достаточно во время моих еженедельныхпоездок в банк и магазин, где покупаю продукты, и я выключил этот ужасныйтелевизор меньше чем через два часа после того, как научился им пользоваться.Меня ничуть не удивило, что Ландри захотел покинуть этот стонущий мир,перегруженный болезнями и бессмысленным насилием, – мир, в котором обнаженные женщинытанцуют в витринах ночных клубов и ночь, проведенная с ними, может убить тебя.

Нет, я коротаю время главным образом дома. Я перечитал всеего романы, и это напоминало мне перелистыванием страниц хорошо знакомогосемейного альбома. И, разумеется, я научился пользоваться его компьютером. Онничем не напоминает телевизор, хотя экран на нем такой же, но, работая на нем,вы можете получить на экране любые картинки, потому что все они исходят изтвоего воображения.

Мне понравилась эта машина.

Кроме того, я готовился: писал на экране предложения истирал их, подобно тому как прикидываешь слова в кроссворде. А этим утром янаписал несколько фраз, которые показались мне хорошими.., или почти хорошими.Хотите услышать? Ну что ж, вот они:

Когда я взглянул на дверь, я увидел там очень расстроенного,полного раскаяния Пиорию Смита.

– Я обошелся с вами очень грубо, мистер Алти, прошлый раз,когда мы встретились, – сказал он. – Я пришел извиниться.

Я пробыл в этом мире больше шести месяцев, по Пиория Смит ничутьне изменился, казался таким же, как и раньше.

– Ты все еще носишь очки, – сказал я.

– Да, попробовали сделать операцию, но она оказаласьнеудачной. – Он вздохнул, затем усмехнулся и пожал плечами. В этот момент онвыглядел Пиорией, которого я знал всю жизнь.

– Какого черта, мистер Алгни, быть слепым не так уж плохо.

Этот отрывок нельзя назвать идеальным; я это знаю, конечно.Ведь я работаю детективом, а не писателем. Но я уверен, что можешь добитьсячего угодно, если стремишься к этому с упорством и настойчивостью и когдадоходишь до самой сути. Это напоминает заглядывание в замочные скважины.Размеры и форма дверной скважины, которую представляет собой компьютер,несколько иные, но ты по-прежнему заглядываешь в жизни других людей и послеэтого докладываешь своему клиенту о том, что ты увидел.

Я учусь всему этому по очень простой причине: мне не хочетсяоставаться здесь. Вы можете называть это место Лос-Анджелесом 1994 года, еслижелаете; я же называю его адом. Да-да, настоящим адом с этимисвежезамороженными ужасными ужинами, которые нужно готовить в ящике, называемоммикроволновой печью, кедами, напоминающими с виду ботинки Франкенштейна,музыкой, исполняемой по радио, которая звучит, как карканье ворон,поджариваемых заживо на сковородке, и тому подобными вещами… Я хочу, чтобы мневернули мою прежнюю жизнь, я хочу вещей, которые существовали в мое время, имне кажется, что я знаю, как этого добиться.

Ты гнусный вор и подонок, Сэмми, – можно мне по-прежнему такназывать тебя? – и мне тебя жаль… Но жалость имеет свои пределы, потому чтоключевым словом в описании твоего характера является «вор». Мое первоначальноемнение по этому вопросу ничуть не изменилось, понимаешь, – я все ещеотказываюсь верить, что способность создавать влечет за собой право красть.

Что ты делаешь в эту минуту, вор? Ужинаешь в ресторане «Французскийзавтрак», который ты создал в тот раз? Спишь рядом с какой-нибудь потрясающейкрасоткой с идеальными грудями? Едешь в Малибу, небрежно сидя за рулем? Илипросто сидишь в старом конторском кресле, наслаждаясь своей жизнью, в которойнет боли, запаха, дерьма? Чем ты занимаешься?

Я учился писать, вот чем занимался я, и теперь, когда яобнаружил обратный путь в прежний мир, думаю, пора спешить. Я уже почти вижутебя.

Завтра утром Клайд и Пиория зайдут в «Блонди», кафе, котороеснова работает. На этот раз Пиория примет приглашение Клайда позавтракатьвместе. Это будет шаг помер два.

Да, я почти вижу тебя, Сэмми, и очень скоро увижу воочию. Ноя не думаю, Что ты увидишь меня. Не увидишь до тех пор, пока я не выйду из-задвери своего офиса и не схвачу руками тебя за горло.

На этот раз никто не вернется домой.

Мой постоянный читатель, я хочу предупредить вас, что это нерассказ, а эсса, почти дневник, первоначально опубликованный в журнале NewYorker весной 1990 года.

С.К.

Не поднимайте голову! Пусть голова будет все времяопущенной!

В спорте это не самое трудное, но всякий, кто когда-либопытался сделать это, непременно скажет, что это совсем непросто. Необходимоточно попасть серединой круглой биты по круглому же мячу. Это настольконепросто, что горстка людей, способных делать это, становятся примером дляподражания, богатыми и знаменитыми: Хосе Касекосы, Майки Гринуэллы, КевиныМитчеллы.

Для тысяч мальчишек (и многих девчонок) их лица приобретаютпривлекательность, а отнюдь не лица Акса Роза или Бобби Брауна. Плакаты сизображением этих звезд бейсбола занимают почетное место на стенах спален идверцах шкафчиков в раздевалках. Сегодня Рои Сен-Пьер тренирует некоторых изэтих мальчиков – мальчиков, которые будут представлять западную часть Бангора,Бангор-Уэст, в третьей зоне розыгрыша чемпионата Малой лиги, – учит, какпопасть круглой битой по круглому мячу. В данный момент он занимается смальчиком по имени Фред Мур, а мой сын Оуэн стоит рядом и внимательно наблюдаетза тренировкой. Он будет следующим, кто попадет под «тяжелую руку» Сен-Пьера.Оуэн похож на своего родителя – такой же широкоплечий и массивный, тогда какФред в своей ярко-зеленой майке выглядит почти болезненно худым. И пока ему неудастся точно попадать битой по мячу.