Благородный дом. Роман о Гонконге - Джеймс Клавелл

— Стойте! — рявкнул, перекрикивая общий гам, Данросс. Бегущие остановились.

— Времени достаточно. Никакой спешки! — тоном приказа произнес он. — Никуда бежать ещё не надо, не торопитесь! Опасности пока нет!

Это его увещевание помогло тем, кто уже ничего не соображал от страха. Люди начали отступать от забитого дверного прохода. Но внизу, на лестничных маршах, истерический визг и вопли усилились.

При первых признаках опасности в бегство ударились не все. Горнт даже не двинулся с места, попыхивая сигарой. Хэвегилл с женой подошли к окнам и стали смотреть вниз. К ним присоединились другие. Двумя палубами ниже люди скучились у главного выхода.

— Не думаю, что есть повод беспокоиться, дорогая, — сказал Хэвегилл. — Сейчас основная масса выйдет, и мы спустимся не торопясь.

— Вы видели, как понесся Блицманн? — проговорила стоявшая рядом леди Джоанна. — Ну и болван! — Она огляделась и заметила на другой стороне зала Бартлетта и Кейси, которые ждали рядом с Данроссом. — О, а я-то думала, эти тоже удрали.

— Да будет тебе, Джоанна. Не все янки трусы!

Из кухонного лифта неожиданно вырвался новый язык пламени, повалил густой черный дым. Снова раздались призывы поторопиться.

В дальнем углу зала, который был ближе всего к очагу возгорания, Бартлетт торопливо спросил:

— Иэн, другой выход есть?

— Не знаю, — ответил Данросс. — Посмотрите снаружи. Я буду держать оборону здесь.

Бартлетт быстро прошел к выходу на полупалубу, а Данросс повернулся к остальным.

— Волноваться не о чем, — успокаивал он, мгновенно оценивая состояние каждого.

Флер Марлоу вся побелела, но держалась. Кейси ошеломленно смотрела на сбившихся в дверях людей. Орланда стояла, окаменев, на грани срыва.

— Орланда! Все в порядке, — проговорил он. — Опасности нет…

На противоположной стороне зала Горнт встал и подошел ближе к двери. Он видел, какая там давка, и понял, что лестничные марши забиты. Доносившиеся оттуда звуки не прибавляли храбрости тем, кто оставался наверху, хотя сэр Чарльз Пенниворт, стоявший у самой двери, пытался наладить организованный спуск по лестнице. Снизу снова пыхнуло дымом, и Горнт подумал: «Господи Всемогущий, настоящий пожар, полсотни людей и один выход». Потом его взгляд упал на бар, за которым никого не было. Подойдя к стойке, он, внешне спокойный, налил себе виски с содовой, но по спине у него катились капли пота.

Внизу, на запруженной людьми лестничной площадке второй палубы, Ландо Мата, оступившись, упал и увлек за собой целую группу людей, в том числе Диану Чэнь и Кевина. На этом единственном пути к спасению возник затор. Мужчины и женщины, которым было не подняться, издавали беспомощные стоны, а остальные, устремившись сломя голову к безопасности, спотыкались о них и наваливались сверху. Выше этого места, на лестничном марше, Пагмайр, вцепившийся в балясину, старался удержаться на ногах; используя свою немалую физическую силу, он упирался спиной в толпу, чтобы не дать упасть ещё большему числу людей. Стоявший рядом Джулиан Бродхерст, хоть и был перепуган, сохранял самообладание и помогал Пагмайру своим ростом и весом. Вместе они какое-то время сохраняли разрыв, но потом всех их усилий стало недостаточно, чтобы сдержать напор ломившихся сзади. Пагмайр почувствовал, что руки его соскальзывают. Находившемуся на десять ступенек ниже Мате удалось подняться. В спешке он наступил на нескольких человек и, хотя с него чуть не сорвали смокинг, стал протискиваться дальше вниз по лестнице. Цепляясь за всех подряд, пробилась с пола и Диана Чэнь, таща за собой Кевина. В этой толкотне и давке она не заметила, как какая-то женщина потихоньку завладела её бриллиантовой подвеской и, спрятав украшение в карман, принялась проталкиваться вниз. Поднимавшиеся снизу клубы дыма подогревали страх. Пагмайру было уже не удержаться. Поток человеческих тел вдавил его в стену, Бродхерста сбили с ног. Люди устремились вниз одной небольшой лавиной. Теперь лестница была забита на обоих уровнях.

Когда послышались крики «пожар!», Четырехпалый У с Венерой Пань достигли первой лестничной площадки. Четырехпалый одолел последний марш и протиснулся по трапу на пристань. Венера Пань в ужасе семенила за ним. Благополучно выбравшись на причал, У оглянулся с колотящимся сердцем, тяжело дыша. Огромный разукрашенный выход выплевывал на пристань помятых мужчин и женщин, а из иллюминаторов у самой ватерлинии вырывались языки пламени.

Подбежал патрулирующий набережную полицейский. Секунду он в ужасе наблюдал за происходящим, а потом рванулся к ближайшему телефону.

У никак не мог отдышаться, но тут он увидел, как из толчеи вылетел Ричард Кван с женой. Четырехпалый начал смеяться и почувствовал себя значительно лучше. Венере Пань тоже показалось, что люди выглядят очень забавно.

В безопасном отдалении стали собираться зеваки: никто и пальцем не пошевелил, чтобы помочь, все лишь стояли и глазели. «И правильно, — подумал У, проходя мимо. — Никогда нельзя оспаривать решения богов. У них свои правила, и они решают судьбу человека. Мне суждено было спастись и насладиться сегодня ночью этой шлюхой. Да поддержат все боги мой „императорский жезл“, пока она не запросит пощады».

— Пойдем, Сладкоречивая Малышка, — хихикнул Четырехпалый. — Их вполне можно предоставить собственной судьбе. А мы теряем время.

— Нет, Батюшка, — отрезала она. — В любой момент могут прибыть телекамеры и пресса. Мы же должны думать о своем имидже, хейя!

— Имидже? Это постель и «великолепная лож…»

— Потом! — Это прозвучало как приказ, и он проглотил ругательство, которое собирался добавить. — Разве ты не хочешь, чтобы тебя превозносили, как героя? — резко бросила она. — Или даже присвоили бы рыцарское звание, как Шити, хейя?

Она быстро испачкала себе лицо и руки, аккуратно оборвала одну из лямок на груди и направилась поближе к трапу, откуда и ей все было видно и все видели её.

«Почести гуйлао, как Шити? — тупо уставился на неё ошеломленный Четырехпалый. — И-и-и, а почему бы и нет?» И он осторожно последовал за девицей, изо всех сил стараясь не подходить слишком близко туда, где было опасно.

Из трубы на верхней палубе показался столб пламени, а из окон всех трех палуб выглядывали перепуганные люди. Народу на пристани все прибывало. Вываливающиеся из дверей ресторана бились в истерике, многие кашляли — дым заполнил уже все помещения. Снова послышались крики, когда в дверях образовалась пробка, несколько человек рухнули, другие выбрались из-под ног толпы, задние кричали передним, чтобы те поторопились, и Четырехпалый вместе с прочими зеваками снова захихикал.

На верхней палубе Бартлетт, перегнувшись через перила, смотрел вниз на корпус ресторана и причал. Толпа на набережной, давящиеся люди, которые, не помня себя от страха, выпадают из входных дверей. Ни с этого, ни с другого борта больше ни одной лестницы — ни обычной, ни пожарной, никакого другого запасного выхода.

Сердце билось сильно, но страха не было. «Настоящей опасности ещё нет, пока нет, — думал он. — Мы можем прыгнуть в воду. Запросто. Сколько там? Футов тридцать-сорок. Ерунда, если не плюхнуться животом».