Дин Рид: трагедия красного ковбоя - Федор Раззаков

Из других восточногерманских исполнителей Дину больше всего нравились Катрин Линдер, Хольгер Биге, а также группа «Октобер-клуб». Что касалось классической музыки, то Дин никогда ею особо не увлекался. И это неудивительно, поскольку в США подобная музыка – досуг лишь для высших слоев общества. В родном городе Дина Денвере проживало более полумиллиона жителей, но не было ни оперного театра, ни собственного симфонического оркестра, по пальцам можно было пересчитать магазины грампластинок, в которых бы продавали записи классической музыки.

В августе Дин вернулся к концертной деятельности. 16 августа он дал концерт в зале «Палас дер Републик» в Восточном Берлине. 25–30 августа в этом же зале прошли большие концерты Дина под названием «Пой, Дин, пой», где помимо него участвовали также Фил Эверли (друг молодости Дина), Дагмар Фредерик, Йозеф Лаупер, Марион Шарф, Элке Мартенс. 28 августа Дин принял участие в митинге журналистов на Александр-плац в Восточном Берлине.

В сентябре Дин отправляется в Чехословакию, где на пражской студии «Супрафон» записывает диск «Дин Рид—кантри». Это была первая пластинка Дина, выпущенная в соцстране, куда он не включил ни одну из своих гражданско-патриотических песен. Это был диск из любовной лирики, который подводил определенную черту под творчеством Дина. Ему захотелось, чтобы публика перестала ассоциировать его только с песнями протеста и в полной мере задумалась над тем, что он еще и лирик. Этот поворот был обусловлен не только некоторой усталостью Дина от политики, но и переменами в его личной жизни – в ту пору он был по-настоящему влюблен в Ренату Блюме. И этот альбом он, в сущности, посвящал ей – она была его тогдашней Музой.

В пластинку вошли 12 песен: «Susan» («Today i shall come to»), «Lucille», «You came into my life girl», «High Noon», «Colorado sun», «My friend», «Riders on the Sky», «22 of September», «Thunder and Lightning», «Living Alone», «A Cowboy», «Deano loves you Baby».

Между тем запись этого альбома оказалась омрачена большим скандалом, который случился между Дином и чиновниками из чехословацкого Министерства культуры. Стоит отметить, что этот скандал зрел давно, причем не по вине Дина. Слывя любителем острых ощущений в большой политике, в бытовой жизни Дин был малоконфликтным человеком. Здесь он терпеть не мог выяснять отношения и старался избегать любых трений как с друзьями, так и с коллегами по работе. В итоге долгие годы Дину удавалось сохранять собственные нервы в полном порядке именно благодаря своей гибкой позиции в разного рода конфликтах. Однако вечно продолжаться так не могло.

С годами ситуация менялась, и Дину становилось все труднее сохранять привычное хлоднокровие. Причем не только в быту (отсюда и проблемы в его семейной жизни), но и в своих общениях с чиновниками от культуры. Если раньше, в те же 60-е, высокопоставленные деятели из стран социализма относились к Дину с изрядной долей романтики, как к первому американцу, выбравшему в качестве своего идеала марксизм, то в начале 80-х от этого чувства уже не осталось и следа. Пришло новое поколение чиновников, которые были уже не романтиками, а прагматиками. Эти деятели относились к социализму исключительно потребительски, а такие люди, как Дин, которые продолжали верить во что-то светлое, для них были пережитком прошлого.

Дин все это видел, поскольку не заметить этого было просто невозможно. Ведь дело дошло до того, что высокие чиновники стали открытым текстом вымогать у него взятки. Именно это и произошло в Чехословакии, где с него потребовали крупную сумму в долларах за то, чтобы организовать его новое турне по стране. Дин поначалу был шокирован этим предложением, а потом взорвался. Он устроил такой скандал, что в кабинете чиновника, вымогавшего у него взятку, задрожали стены. Дин так заорал на хозяина кабинета, будто перед ним сидел не коммунист с многолетним партийным стажем, а настоящий враг типа пиночетовской ищейки. Впрочем, Дин справедливо считал, что подобные коммунисты приносят вреда не меньше, чем откровенные враги социализма.

– Судя по тому, что вы набрались смелости вымогать взятку даже у меня, вам подобная деятельность до сих пор сходила с рук, – прежде чем уйти из кабинета, заявил Дин. – Но вы зря это сделали. Я приложу максимум сил, чтобы ваша карьера на этом завершилась и вы пожалели, что связались со мной.

Увы, это сражение Дину выиграть было не суждено. Едва он попытался найти справедливости у руководства чехословацкого Министерства культуры, как его немедленно осадили. В ответ на его требование немедленно снять чиновника-взяточника с его должности ему ответили уклончиво: чиновника мы накажем, но каким именно образом – решим сами. В итоге Дин понял, что никто никого наказывать не собирается. Что эта система взяток опутала все министерство и одни взяточники ни за что не дадут в обиду других. Ведь в таком случае ниточка может дотянуться до самого верха. Когда Дин это понял, его запал моментально потух, хотя решимость не оставила.

– В таком случае я оставляю за собой право вообще отказаться от гастролей в вашей стране, – заявил Дин.

– Это ваше дело, – без всякой паузы ответил на это заявление министерский чиновник.

В итоге Дин в течение почти четырех лет не будет пересекать границу Чехословакии.

Стоит отметить, что конфликты с чиновниками от культуры у Дина в разные годы происходили не только в ЧССР, но также и в других социалистических странах. Однако именно в Праге конфликт достиг таких размеров, что это вынудило Дина надолго забыть дорогу в эту страну. Правда, на судьбе «супрафоновского» диска «Дин Рид—кантри» этот скандал не отразился – он выйдет в Чехословакии в 1982 году.

Между тем этот конфликт обозначил проблему, которая все четче вырисовывалась перед Дином. Он понял, что новое поколение чиновников из соцстран уже не воспринимает его как одного из передовых защитников социализма из числа иностранцев. Было очевидно, что он для этого поколения уже устарел и тому требуются более молодые и более рентабельные кумиры (вскоре они появятся в лице той же американской школьницы Саманты Смит).

Что касается творчества, то Дин и здесь сдавал одну позицию за другой. Взять тот же выпуск его дисков, который был одним из индикаторов его популярности. Из всех социалистических стран Дин записывал альбомы только в трех: Советском Союзе, ГДР и Чехословакии. Остальные страны либо предпочитали перепечатывать у себя эти пластинки, либо вообще их игнорировали. В итоге с конца 70-х к списку этих стран добавился Советский Союз, который перестал приглашать Дина к себе для записи пластинок, довольствуясь лишь их перепечаткой (в последний раз Дин записывал диск на «Мелодии» летом 1976 года).

Дина, естественно, интересовала эта проблема, и он неоднократно задавал советским чиновникам от культуры вопросы на эту тему. Те поначалу отвечали уклончиво, а потом сообщили, что такова практика студии: она с недавних пор стала предпочитать покупать только лицензионные диски. Но с Дином Ридом ситуация сложилась таким образом, что даже его готовые пластинки «Мелодия» стала покупать все реже и реже. Почему? Ответ лежал на поверхности: время, когда его диски в Советском Союзе отрывали с руками, навсегда закончилось. И если за 10 лет (1967–1976) в СССР вышло его четыре диска-гиганта и четыре миньона, то за последующие пять лет – три «гиганта» и один миньон. А все потому, что «Мелодия» в своих закупках все сильнее ориентировалась на тех исполнителей, которые обещали ей гарантированную прибыль. Дин Рид, увы, в список таких исполнителей уже не входил. Эта ситуация сильно била по самолюбию Дина, однако изменить что-либо в лучшую сторону было уже не в его силах.