Огненный крест - Диана Гэблдон

— Бак…

— Иди! Я в безопасности.

Не сводя глаз с Роджера, Бакли с легкой усмешкой достал из кармана маленький серебристый предмет. Потрясенный Роджер узнал собственный значок с грубо выжженными на олове черными буквами «ОФ».

Подбросив значок на ладони, Бакли повернулся к чернобородому.

— У меня есть одна мысль, сэр, насчет нашего общего друга, — кивнул он на Роджера. — Вы со мной?

Чернобородый глянул на Роджера, потом на Маккензи, и под его красным опухшим носом расползлась ухмылка. Холодок, пробежавший по спине Роджера, вдруг превратился в полноценный страх.

— Помогите! — взревел он. — Солдаты, на помощь! Помогите!

Роджер перекатился, избегая их рук, но чернобородый успел схватить его за плечи. Из-за деревьев донеслись голоса и топот ног.

— Нет уж, сэр, — произнес Уильям Бакли, а затем железной хваткой вцепился в челюсть Роджера, вынуждая открыть рот. — Я правда не думаю, что вы заговорите.

С легкой усмешкой он вновь затолкал Роджеру в глотку влажную ткань бывшего флага и крепко завязал рот изодранным шейным платком.

Когда кусты раздвинулись, он повернулся в их сторону и махнул рукой со значком, сердечно приветствуя пришедших.

Глава 67

Последствия

Сейчас половина третьего; враг полностью разбит. Армия находится в пяти милях от лагеря, однако людям желательно не терять время и незамедлительно вернуться в лагерь у Аламанса. Оттуда высланы пустые фургоны для перевозки погибших и раненых лоялистов и даже нескольких раненых мятежников, которым, несмотря на обстоятельства, тоже была оказана помощь.

Из «Журнала кампании против мятежников», У. Трион

Ружейный выстрел раздробил локоть Дэвида Уингейта. Ему не повезло: если бы пуля попала на дюйм выше, она сломала бы кость, зато травма легко бы зажила. Я сделала полукруглый надрез с внешней стороны сустава и выскребла расплющенную пулю с осколками кости. Хрящ был сильно поврежден, а сухожилие бицепса полностью оторвано, его серебристый конец прятался в темно-красной мышечной плоти.

Я задумчиво пожевала нижнюю губу. Если ничего не сделать, рука останется безнадежно искалеченной. Если удастся прикрепить оторванное сухожилие и правильно расположить кости в суставной капсуле, бедолага, вероятно, еще сможет ею хоть как-то пользоваться.

Лагерь сейчас напоминал станцию скорой помощи — повсюду лежали тела, инструменты, окровавленные повязки. Большинство тел, слава богу, шевелились или хотя бы ругались и стонали. Один человек умер до того, как друзья донесли его до лагеря, и лежал в тени дерева, завернутый в одеяло.

Для двоих я мало что могла сделать, только держать их в тепле и надеяться на лучшее. Брианна постоянно проверяла несчастных на предмет шока и лихорадки, а в промежутках поила водой с медом тех, чьи раны были не столь тяжелы.

Вскоре после окончания битвы мне пришлось ампутировать ногу мужчине из полка Мерсера, который расположился рядом с нами, так как там не было хирурга. Снаряд оторвал несчастному стопу, и плоть свисала кровавыми лохмотьями с раздробленной кости. Я думала, что Брианна рухнет в обморок, когда отрезанная конечность упала в грязь прямо ей под ноги. Брианна тоже так думала, но каким-то чудом устояла, поддерживая пациента, который как раз лишился чувств, — спасибо Господу за его милосердие, — пока я с сумасшедшей скоростью прижигала сосуды и перевязывала обрубок.

Джейми привел людей в лагерь, крепко меня обнял и поцеловал, а потом ушел с братьями Линдси, чтобы отвезти пленных к губернатору и по пути поспрашивать о Роджере.

Возвращение Джейми наполнило мое сердце радостью. Хотя в груди тяжестью лежал страх за Роджера, на время работы я о нем забывала. Отсутствие новостей — еще не худший вариант, однако это могло успокоить лишь на время, и я с радостью принималась за лечение раненых, лишь бы утихомирить собственное воображение.

Срочных дел пока не прибавлялось. Мужчины все еще добирались до лагеря; их с надеждой в глазах встречала Бри. Если кому-то понадобится моя помощь, Брианна меня позовет. Ладно, решила я, попробую. Терять было нечего, разве что мистер Уингейт немного больше помучается от боли. Спрошу, согласен ли он.

Уингейт был бледен как мел и покрыт потом, но держался. Он кивнул, давая мне разрешение, и я вновь протянула ему бутылку виски, которую он поднес к губам здоровой рукой, словно эликсир жизни. Я попросила одного из мужчин держать руку Уингейта во время моей работы и ловким движением сделала надрез в виде перевернутой буквы «Т» над сгибом локтя, обнажая нижний конец бицепса. Потом взяла самые длинные щипцы и стала вытаскивать тугие серебристые нити сухожилия, натягивая их как можно сильнее, чтобы затем пришить. И приступила к тонкой работе — соединению разорванных концов.

Я потеряла связь с реальностью, сосредоточившись лишь на своей задаче. Смутно помню тихое «кап… кап… кап…» у ног — то ли мой пот, то ли кровь пациента. Очень пригодилась бы помощь квалифицированной медсестры, однако приходилось рассчитывать лишь на себя. Все же у меня была хорошая хирургическая игла и тонкие нити вываренного шелка. Стежки выходили маленькими и аккуратным; черный зигзаг надежно держал скользкую блестящую плоть. Обычно для внутренних швов я использовала кетгут, который постепенно рассасывается, но сухожилия так медленно заживают, что я боялась рисковать. Шелковые нити навсегда останутся на месте; главное, чтобы это не вызвало дополнительных проблем.

Когда с самой сложной частью было покончено, время пошло снова. Дэвид мужественно выдержал испытание. Он кивнул и попытался слабо улыбнуться, когда я сказала, что дело сделано, хотя все еще стискивал зубы, а его щеки были мокрыми от слез. Только закричал, когда я промыла рану разбавленным спиртом, — они всегда кричат, бедняги, — а потом ссутулился, дрожа, пока я перевязывала рану.

Я наконец обратила внимание на окружающий мир. У меня за спиной двое как раз обсуждали сражение и нахваливали губернатора Триона.

— Ты видел, видел? — нетерпеливо спрашивал один. — Он правда сделал так, как говорят?

— Пусть меня выпотрошат и зажарят на завтрак, если это не так, — напыщенно отвечал другой. — Своими глазами видел! Он проехал в ста ярдах от этих свиней и приказал им сдаться. Они с минуты не могли ответить, просто переглядывались, будто искали того, кто все-таки заговорит с губернатором. Потом кто-то выкрикнул, мол, нет, черт возьми, никогда они не сдадутся. Ну и губернатор, мрачнее тучи, поднял клинок и махнул им вниз с криком «Огонь!».

— И вы открыли огонь?

— Ничего мы не открыли, — вставил третий голос довольно сухим тоном. — Получить сорок шиллингов за вступление в войска — это одно, а хладнокровно стрелять по знакомым — совсем другое. Кого, по-вашему, я увидел на той стороне? Кузена моей жены, который нагло мне