Река голубого пламени - Тэд Уильямс

Он был настолько переполнен чувствами, что не замечал, куда опирается руками. Поверхность долины перед его глазами расплывалась и покрывалась черными точками. Он остановился, чтобы набрать в измученные легкие воздуха, а потом кашлял так долго, что думал — это конец. Тяжело дыша, Орландо наклонил голову, чтобы восстановить кровообращение. Зрение стало четче, и тут он увидел, что стоит коленями на чем-то закругленном, зарытом в лесок, это что-то не было камнем.

Он не сразу сообразил, что это керамика, видимая часть предмета была тверда. Среди абстрактных линий, вырезанных в глине, виднелась одна пиктограмма, отделенная от узора ромбовидным контуром, она представляла собой перо.

«Ты увидишь мой знак…»

Храм снова притягивал его, храм продолжал тянуть, но впервые после выхода из убежища Орландо оказывал сопротивление. Кровь пульсировала в голове, а он руками пытался отрыть сосуд из песка. Рядом полз Фредерикс, губы его кривились, глаза лихорадочно блестели.

— Помоги мне, — прохрипел Орландо. — Это то, что надо!

Фредерикс остановился, но сначала ничего не делал. Орландо копал песок, но никак не мог найти край сосуда. Он скреб песок, отбрасывал его, но не мог найти, за что уцепиться, чтобы вытащить сосуд из песка.

Фредерикс склонился рядом и начал помогать. Почти моментально они отрыли значительный участок поверхности сосуда, но по-прежнему уцепиться было не за что. Храм непрерывно притягивал их, он высился над ними, словно гора, требуя, чтобы они бросили все и ползли на животе, торопились, забыли обо всем.

Орландо застонал. Слезы застилали глаза.

— Это кувшин или что-то в этом роде. Он должен быть огромным!

Орландо знал, что они не смогут выдерживать напор храма достаточно долго, чтобы отрыть сосуд. Женщина с пером попыталась помочь, но у них не хватило сил, чтобы воспользоваться ее даром.

Голос внутри него требовал, чтобы он шел дальше.

— Я хотел помочь, — бормотал Орландо. — Я хотел их спасти.

Фредерикса рядом не было. Орландо почувствовал его отсутствие, и у него сжалось сердце. Нельзя, чтобы друг пошел один. Игра проиграна.

Он поднял голову и увидел, что Фредерикс возвращается, невероятным усилием воли поднявшись на ноги. В руках он тащил здоровый камень. На глазах изумленного Орландо Фредерикс поднял камень над головой и швырнул его на подарок богини Правосудия.

Грохот от удара, казалось, раздался прямо в голове Орландо, глина провалилась внутрь. Какое-то время оба смотрели в образовавшийся проем, потом что-то мелькнуло в глубине. Светлое облако вырвалось из тьмы кувшина и пронеслось мимо. Оно взмыло в воздух, вихрем понеслось ввысь и скрылось в темном небе, потом опустилось и обволокло их. Орландо вскинул руки, чтобы защитить лицо. Когда он снова посмотрел, на его пальце сидела крошечная обезьянка и очень внимательно смотрела на него. Еще с десяток крошечных существ расселись на нем и Фредериксе.

— Привет, Ландогарнер! — заговорило существо, присевшее на палец, его писклявый голос был неуместно веселым. — Куда идешь? Почему ты продержал Озлобышей взаперти так долго?

Еще две мини-обезьянки взлетели и парили в воздухе.

— Племя злится! — завопили они. — Скучная комната, скучная, скучная!

— Но теперь, — заявила первая, радостная и веселая, как комар у ворот ада, — теперь-то мы повеселимся!

«И это должно спасти нас? — подумал Орландо, охваченный чувством беспомощности и безнадежности, — Это все, что она могла сделать?»

Ярость и переутомление добили его. Последние силы покинули, а храм не ослаблял своего притяжения. Он знал, что на этот раз смиренно отправится к нему.

Словно поняв что-то, обезьянка глянула через плечо. Когда же она увидела каменную ухмылку, то завизжала и закрыла лапками лицо.

— Ой! — пискнула она. — Зачем ты привел нас сюда? Здесь совсем не весело.

СЕТЕПЕРЕДАЧА/НОВОСТИ: Массовое культовое самоубийство в Новой Гвинее

(изображение: Сомарский аэропорт; жертвам, пострадавшим от дыма, оказывается помощь)

ГОЛОС; Двадцать шесть членов религиозной секты Папуа Новой Гвинеи совершили самосожжение в аэропорту столицы Порт-Морсби. В секту входили приверженцы самого распространенного культа на острове — культа грузоперевозок. Они вымочили свою одежду и тела в бензине и подожгли себя в зоне посадки аэропорта Сомар столицы Порт-Морсби. Погибшие не делали заявлений и не оставили объяснений.

(изображение: Каниджива перед зданием Нового Университета Лонстона)

Профессор Роберт Каниджива из Нового Университета Лонстона, Тасмания, заявляет, что это массовое самоубийство — не единичный случай.

КАНИДЖИВА: «Это происшествие нельзя назвать просто культом сумасшедших — данная секта существует с восемнадцатого века. Сейчас подобное происходит слишком часто, и не только в наших краях, — похоже на безумства конца тысячелетия, со времени которого прошло уже несколько десятков лет, но на этот раз причина происшедшего неясна. Создается впечатление, что люди чувствуют приближение чего-то необычного, какой-то катастрофы. Боюсь, что подобные инциденты будут иметь место…»

У некоторых оттенков цвета даже не было названия. Куски неба врезаны в почву, непонятно, с какой целью. Такой же неразрешимой загадкой для Рени являлось и присутствие здесь Эмили, марионетки, — она должна была остаться в той симуляции, для которой ее сделали. Но вид друга, бьющегося в конвульсиях на земле, которая на самом деле была не совсем землей, делал все эти вопросы бессмысленными.

В ужасе она прижимала тельце обезьяны к себе, стараясь сдерживать судороги, сотрясающие его, силой. Рени знала, что так припадки не лечатся, но не могла придумать ничего лучше. Когда конвульсии усиливались, и он начинал выскальзывать из объятий, она еще крепче прижимала бабуина к своей груди, словно надеялась упорством спасти ему жизнь. Наконец его мышцы расслабились, движения замедлились. Рени боялась посмотреть на него — боялась, что он уже умер. Но вот теплая мордочка ткнулась ей в шею.

!Ксаббу моргнул и открыл глаза. Сначала он осмотрел нелепое небо и недоделанный ландшафт, потом повернулся к ней. Взгляд его округлившихся глаз был серьезен.

— Рени. Как чудесно видеть твое лицо.

— Что происходит? — спросила Эмили-22813 из-за ее спины. — Почему никто мне не отвечает? Обезьяна больна? А ты кто?

Рени все равно бы не ответила, даже если бы знала, что сказать. Она крепко сжимала !Ксаббу, по щекам струились слезы облегчения, слезинки сверкали на его шкурке.

— Ой, я думала… — слова заглушались рыданиями. — Я была, уверена, ты… — Нет, она не станет произносить это слово. — С тобой все в порядке?

— Я устал, — ответил он. — Очень устал.