Шантарам - 2. Тень горы - Грегори Дэвид Робертс

– Как ни странно, я оставляю тебя ответственным.

– Ответственным за что?

– За квартиру в мое отсутствие.

– Ладно, – сказал он, подумав. – А какие будут указания?

– Следи, чтобы ничего не случилось с моими тетрадями и чтобы продуктов хватало всем. Если Карла вернется раньше меня, оберегай ее.

– А ты уверен, что доверяешь мне? Я ведь знаю, где оружие.

– Слушай, прекрати.

– Прошу прощения, – улыбнулся он. – Но это большой соблазн. Рэнделл сказал, что в одной лаборатории неподалеку проводят жуткие эксперименты с животными и один из подопытных недавно сбежал. Об этом писали в газетах. Девицы напуганы до смерти. Может, мне повезет сегодня? Ничего, если я воспользуюсь тахтой?

Я посмотрел на него, думая о сгоревших зданиях и сгоревших друзьях.

– Твой взгляд означает «да» или «нет»? – спросил он, улыбаясь.

– Олег, ты собираешься писать о том, что сегодня происходит?

– Ну еще бы. Фиксирую все, как камера. Ты ведь, наверное, тоже? Ситуация абсолютно неординарная, и компания подобралась такая разношерстная…

– Держи ушки на макушке, Олег. Когда в Бомбее что-нибудь поджигают, то поджигают и такие здания. Я не шучу. Я в последнее время даже не пью и не курю. Все очень хреново, но надеюсь, на тебя можно положиться.

– Не беспокойся о спасательной шлюпке, – улыбнулся он. – Все будут на борту, когда ты приплывешь обратно.

– Это похоже на строчку из только что написанной вещи.

– Черт, ты угадал. Спасибо за доверие, Лин. Я действительно благодарен тебе.

– Если Карла вернется раньше меня, пусть ждет меня здесь.

– Слушай, мне не надо говорить одно и то же дважды.

– Я просто хочу подчеркнуть, что в первую очередь надо заботиться о ней. Это понятно?

– Понятно, – ухмыльнулся он. – И становится все понятнее и понятнее.

Я привел себя в боевую готовность и вышел в гостиную. Дидье играл с Дивой в кулак-бумагу-ножницы. Чару и Пари объясняли правила игры Винсону, каждая по-своему, и Винсон ничего не мог понять. Рэнделл вел счет, слегка подыгрывая Диве. Все смеялись. Я вышел в холл.

– Опять ты покушаешься на эту долбаную баррикаду? – жалобно воскликнул Джасвант.

– Открой дверь, Джасвант.

– Там же бандобаст, идиот! Через пару часов рассветет, и ты будешь ослом отпущения.

– Козлом отпущения. Открой, Джасвант.

– Ты не сознаешь, – объяснил он терпеливо, – что всякий раз, когда ты двигаешь баррикаду, ты ослабляешь ее.

– Джасвант, пожалуйста.

– Если бы мой друг-парс был здесь, он изобрел бы передвижную баррикаду для таких непредвиденных случаев.

– Джасвант, разбери баррикаду, и, если ты потребуешь от меня пароль, когда я вернусь, я найду гравера, который напишет его на твоем каре[98].

– Клянусь моей толстой пенджабской задницей, с тебя станет, – сказал он, пристраивая поудобнее свой большой живот. – Извинения приняты.

Он отодвинул баррикаду, но когда я пролезал в щель, то остановил меня.

– Если мисс Карла вернется, – сказал он, – я позабочусь о ней.

– Спасибо, Джасвант, ты друг.

– И припишу к твоему счету плату за охрану тела, – добавил он.

Я скатился по лестнице, придерживаясь за стены, и увидел Доминика, в нетерпении ожидавшего меня под аркой.

– Заставляешь себя ждать, – заметил он, когда мы отъехали. – И без того мне нелегко объяснять твое присутствие, так еще придется оправдываться за опоздание.

– Удалось поспать? – спросил я его.

– Час всего. А тебе?

– Нет, у меня гости. Что нового слышно? Хреново?

– Не то слово, – ответил он. Отражение мотоцикла стремительно проносилось в стеклах витрин. – Пожары в Донгри, Маладе и Андхери. Сотни людей потеряли свои дома и лавки. Вокзал Виктория забит беженцами, обосновавшимися там или покидающими город.

– Стычек не было?

– Активисты индусского и мусульманского молодежного движения подняли своих людей, чтобы поддерживать порядок. Когда в индусском районе начинаются пожары, туда прибывают студенты-индусы на грузовиках и выставляют свои кордоны, которые следят, чтобы не было никакого насилия. То же самое делают и мусульмане. Они не хотят, чтобы повторилось то, что было во время недавних бомбейских волнений.

– И как, им удается обеспечить спокойствие?

– Пока что это у них выходит очень хорошо. Надо организовать набор студентов в полицию. Нам очень нужны такие парни.

– А кто устраивает эти поджоги?

– Когда в Бомбее сгорает целая улица, на ее месте возникает торговый комплекс или группа новых жилых зданий, – ответил он, в сердцах сплюнув.

Иногда спекулянты, воспользовавшись напряженными отношениями между соседями на какой-либо торговой улочке, сжигали ее целиком, избавляясь от конкурентов. Они нанимали гангстеров, которые повязывали головы оранжевыми платками, когда сжигали мусульманские улицы, или зелеными, когда громили магазины индусов.

Доминик не мог отнестись к этим фактам равнодушно. Он был тридцатилетним отцом троих детей – девочек десяти и восьми лет и четырехлетнего мальчика. Он честно трудился, надев полицейскую форму и ежедневно рискуя жизнью, хотя уже успел разувериться в системе, обмундировавшей его и снабдившей пистолетом, чтобы он ее защищал.

Он рассказывал о своей работе с горечью. Я много раз выслушивал подобные рассказы в трущобах, на улицах, в магазинах. В них звучала обида на несправедливый режим социального неравенства, обиравший неимущих и убеждавший их, что такова их карма.

Когда был жив дедушка Доминика, семья исповедовала индуизм. Они приняли христианство на волне крещений, спровоцированных блестящими, этически безупречными речами доктора Амбедкара, первого индийского министра юстиции, защитника касты неприкасаемых.

Поначалу после обращения в новую веру семья переживала нелегкие времена, но к тому моменту, когда Доминик завел собственную семью, они уже полностью интегрировались в христианское сообщество, тогда как другие, также стремившиеся скинуть цепи кастовых ограничений, стали буддистами или мусульманами.

Сами они оставались такими же, как прежде, жили рядом с теми же соседями, но в поисках путей к началу начал двигались в разных направлениях. Все религиозные общины болезненно воспринимали сокращение своих рядов и ущемление своих прав, порой яростно противясь этому; переход из одной веры в другую решительно осуждался.

Мы с Домиником колесили по территории между Нейви-Нагаром и Ворли-Джанкшн, избирая самые разные маршруты. Нам встречались грузовики с поющими индусами и мусульманами, на них развевались оранжевые либо зеленые флаги.