Война империй. Тайная история борьбы Англии против России - Андрей Медведев

Постройка Закаспийской железной дороги была таким наглядным подвигом русской силы, бесстрашия, мудрости, пред которым побледнела в воображении восточного человека слава всяких Тамерланов и Искандеров.

Она, вместе с тем, открыла туземцам новые широкие способы к промыслам всякого рода, к мирной выгодной наживе, показала им самым осязательным и убедительным для них образом все преимущество твердого государственного порядка и цивилизованных учреждений над невежественным и необеспеченным бытом их прошлого. Пока не было железной дороги, Россия была не в силах внести в прочно установившуюся жизнь старых азиатских ханств существенно новых промышленных начал. Только рельсовый путь мог дать громадный толчок среднеазиатской торговле и зародить в промышленных центрах Азии крупные фабричные и заводские предприятия, развивающиеся теперь не по дням, а по часам»[323].

При этом долгое время Туркестан был дотационным регионом Российской империи. В край вкладывали и вкладывали миллионы рублей. И в русском обществе по этому поводу существовали разные мнения. Одни говорили, что бессмысленно развивать новые окраины, когда, скажем, в Малороссии или Поволжье дорог нормальных нет, другие полагали, что рано или поздно вложения в Азию окупятся. Тот же либеральный Венюков хоть чиновников и не любил совершенно, но был согласен, что присутствие в Азии необходимо. Критиковал же власти он не только за коррупцию, но и за «отсутствие общего политического и стратегического плана действий в Туркестане», причем он полагал, что проблемы начинаются на самом верху:

«Сам министр иностранных дел, князь Горчаков, до такой степени был мало знаком с Азиею, что, напутствуя Кауфмана в Хиву, просил его “не ходить туда (из Ташкента) через Кашгар!” А когда по улыбке Кауфмана заметил, что сказал глупость, то наивно прибавил: “Я, может быть, сказал какой-нибудь вздор; вы извините. Я азиатскими делами не занимаюсь; на это у меня есть Стремоухов. Я смотрю только за тем, чтобы нам из-за Средней Азии не поссориться с Англиею”»[324].

Но все же доминирующим было такое мнение: да, Туркестанский край требует вложений. Да, они немалые. И конечно, не всем очевидно, зачем это нам нужно. Но, по сути, страна платит за национальную безопасность. Михаил Терентьев формулировал это так:

«Жертвуя ежегодно для поддержания своего положения в Средней Азии, мы выигрываем в политическом отношении, потому что приобретаем влияние на голос Англии, а затем выигрываем и в экономическом отношении, ибо сберегаем сотни миллионов, какие нам пришлось бы истратить на то же самое путем войны.

После татар, поляков и шведов, соперниками нашими в Европе сделались англичане. Европейская война стоит всегда сотен миллионов, да еще сопряжена с большим риском. Риск этот, кроме потерь в людях, выражается еще и контрибуцией. Как прежде Англия пользовалась каждым случаем, чтобы втянуть нас в войну, так теперь она семь раз подумает, раньше чем рискнет на это.

Возможно ли было бы, не занимая хорошей позиции в Азии, разорвать парижский трактат?

Едва ли. Во всяком случае дело не обошлось бы без войны, а война унесла бы по крайней мере 100 миллионов. Если эти 100 миллионов остались у нас в кармане, то это случилось между прочим и благодаря нашему положению в Азии.

И так, чем ближе мы к Индии, тем осторожнее обращается с нами Англия, тем меньше у нас противников в Европе, тем менее вероятность навлечь на себя войну. Все это выражается в цифрах государственных расходов — более или менее значительным минусом.

Миллионы, кидаемые нами на Азию, сберегут нам сотни миллионов в Европе»[325].

Подробный разбор того, что сделала Россия в Средней Азии и сколько туда было вложено, не является задачей этой книги. Но работ на данную тему в последние годы было издано немало. Среди них я особо хотел бы выделить книгу Евгения Александровича Глущенко «Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования». Это блестящий, подробнейший труд, в котором буквально по полочкам разложено, что и как делала русская администрация. И сколько это стоило Российской империи.

Как уже говорилось в начале книги, в традиционной исторической науке, особенно английской, период Большой Игры имеет четкие временные рамки: 1856–1907 годы. Якобы русско-британский союз, обусловленный укреплением Германии, положил конец великому противостоянию. Питер Хопкирк в своем труде, посвященном Большой Игре, так и писал:

«В августе 1914 года, когда англичане и русские сражались как союзники и в Европе, и в Азии, казалось, что так. Все оставшиеся подозрения были быстро забыты, когда два старых соперника объединили силы, чтобы изгнать немцев и турок со своих азиатских территорий и сфер влияния. Впервые сипай и казак не поглядывали друг на друга с подозрением и опаской через горы и пустыни в самом центре Азии, а сражались плечом к плечу. Их общая цель состояла в том, чтобы выбить новых соперников с Кавказа, из Персии и Афганистана — взрывоопасных регионов, от которых зависела безопасность и Британской Индии, и центральноазиатских владений царя».

Насчет «сражались плечом к плечу» — это, конечно, сильное преувеличение. Как и заявление о том, что Большая Игра завершилась в 1907 году. Она затихла, замедлилась, но она не может прекратиться. Потому что уходят империи, но остаются интересы. Уходят лидеры, но остаются геополитические задачи. И конечно, как только ослабленная Российская империя рухнула, не пережив двух революций подряд, тут же Игра разгорелась с новой силой.

В жарком августе 1918 года к границе Персии подходил отряд. За спиной у него был тяжелый поход от границ Индии, из Белуджистана вдоль ирано-афганской границы в Мешхед. Но сипаи и бойцы Корпуса разведчиков были для таких переходов подготовлены. Подойдя к границе, где еще недавно развевался русский триколор и которую теперь почти никто не охранял, английский экспедиционный отряд в составе 28-го полка легкой кавалерии и 19-го пенджабского полка под командованием генерала Уилфреда Маллесона пересек границу Персии и вошел на территорию Закаспийской области. Лондон все же получил то, к чему так стремился долгие столетия. Английские войска вошли в Ашхабад, установили контроль над железной дорогой до Красноводска.

Английские историки обычно утверждают — все это не имеет отношения к Большой Игре. Это отдельный исторический эпизод. И вообще, корпус генерала Маллесона был отправлен в Туркестан вовсе не для захвата территорий. А для защиты британских позиций в Азии, для «обороны Индии». Потому что, дескать, еще шла Первая мировая война, и Германия совместно с Турцией могла нанести удар по главной британской колонии.