Петр I. Материалы для биографии. Том 3, 1699–1700 - Михаил Михайлович Богословский

Не будучи в состоянии убедить Маврокордато, посланники, не скрыв от него недовольства и высказав ему упрек, что поступает он с ними «упорно», ни в чем им ни малого «повеселения» не чинит, к полякам на Карловицком съезде был он гораздо благосклоннее, решили на торговой статье более не настаивать, в договор ее не включать и отложить до будущего Великого посольства, которое явится в Константинополь для подтверждения мирного договора, буде он ныне совершится, — написать же, как замечает «Статейный список», что царским кораблям «от Азова и от Таганрога плавание иметь только до Керчи, без указа не смели, потому что и без того постановления царским кораблям плавание до Керчи и до Тамани Меотийским морем было свободно». На последовавшее затем замечание Маврокордато, что хотя статья и отложится, однако и впредь «перемены тому делу никакой не будет» и царским кораблям по Черному морю далее Керчи ходить никогда не позволится, ибо так постановлено и утверждено всем диваном, посланники ответили упреками: «Выговаривали ему, Александру, что зело слышать им такие от него, Александра, слова досадно: называется он православным христианином и с ними единоверным, а говорит не по-христиански». Что он говорит о постановлении дивана и «что перемены будто не будет — и то его, Александрова, неправда». Они, посланники, знают точно, что тот султанский диван был только о том, чтобы царского каравана не пропускать на Черное море всего сразу[1029].

Разговор перешел на другие предметы. Маврокордато вновь просил посланников не настаивать на включении в договор статей 13 и 14 о Гробе Господнем и вероисповедных правах греков, чтобы не раздражать султана, потому что это было бы вмешательством во внутренние турецкие дела: греки живут в подданстве султана, «и никогда иной государь в другом государстве иному государю в делах не указывает, и всякой-де государь над подданными своими волен». Он опять рекомендовал им действовать по этому вопросу другим путем: подать просьбу со стороны царя и челобитье иерусалимского и константинопольского патриархов, причем обещал содействие со своей стороны. Посланники вновь заявили о своем согласии, сказав, что полагаются на него, Александра, заметив, однако, что, если в договоре о вольностях для православных не напишется — «в том будет православным христианом великая печаль и от католиков стыд», потому что по Карловицким договорам выговорены католикам всякие вольности, не только позволено им свою веру распространять, но и костелы вновь создавать и старые чинить во многих местах и, между прочим, на острове Хиос.

Маврокордато опровергал эти сообщения: пусть посланники верят ему, а не посторонним словам. На Хиосе не только не позволено вновь строить какие-либо костелы, но и старые римские костелы там разорены до основания, и теперь там нет ни одного костела. И вообще католикам нет никаких вольностей. В доказательство Маврокордато привел два случая отказа цесарскому послу на его просьбы по делам католической веры, прибавив, что «зело-де у них, турков, католицкую веру остерегают, чтоб ее к распространению не допустить».

Если посланникам кажется неудобно и перед католиками «зазорно» не упомянуть в договоре о вольностях православным христианам греческого исповедания, то он о таких вольностях напишет в 15-й статье. «И написал о том при них, посланниках. И посланники велели то его, Александрово, письмо перевесть переводчику Семену Лаврецкому. А по переводу в той статье написано, что российским и московским духовным и церквам их противно законам Божиим никакое насилие в Турском государстве да не наносится». Посланники, прочтя написанное, объявили, что «берут сие себе на рассуждение», т. е. согласились на включение в договор предложенных слов; при этом спрашивали у Маврокордато совета, можно ли им обратиться к визирю с прошением о постройке грекам в Царьграде двух церквей «на славу и на похвалу имени Божии» и будут ли даны прихожанам этих церквей хатшеривы, т. е. жалованные грамоты, на что он ответил, что если в тех местах церкви и прежде были, то, думает он, по прошению посланников и вновь там позволят строить, но о строении на новых местах будет отказано[1030].

Маврокордато сделал замечание, касающееся статьи 16 посольского проекта, где говорилось о присылке с обеих сторон особых посольств для подтверждения мирного договора; султан, кроме одного цесаря, ни к кому послов никогда не посылал и не посылает и такое равенство соблюдает только по отношению к цесарю, потому что «цесарь римской у всех христианских государей именуется начало и глава». Никого другого из окрестных государей султан «в пример» себе не ставит. Вследствие этого Маврокордато требовал, чтобы посланники слова о присылке к государю турецкого посла из договора устранили. Посланники, разумеется, возражали: «То-де дело не образцовое»; султан посылал раньше послов в Польшу и в Персию. Возобновляя московские реминисценции XV в., они привели основания, по которым московский государь имеет даже преимущественное право титуловаться цесарем: подлинное христианство и наследие от греческой империи. «А по подлинному-де христианству довлеет цесарем христианским писаться великому государю, его царскому величеству, а не иному кому, потому что та честь и христианское цесарское достоинство перешло с востока от греков в Российское царствие умножительнейшему (августейшему) нашему великому государю, его царскому величеству». Маврокордато заявлял, что «и сам он знает, что все христианство сущее ныне содержится в одном государстве Московском, и за такое славное дело Господь Бог может царю во всем учинить распространение» и дать цесарство в его руки. Однако ныне посланникам домогаться о присылке султанского посольства к Москве не надобно. При этом он разъяснил, что в Персию посольство от султана было послано по исключительному случаю: шах без такого посольства отказывался вернуть взятый у турок город Бастру; в Польшу посылался не посол, а простой чауш, и было с ним всего 10 человек. Сами же посланники видят, что для подтверждения Карловицкого договора поляки прислали к султану от себя посла, а от султана к ним никакого посольства нет и впредь не будет.

Посланники, раз речь зашла о подверждении договора, задавали Маврокордато вопрос о форме подтверждения: «Спрашивали его, Александра: салтаново величество, каким поведением мирные договоры подтверждает»; если договор состоится, подтвердит ли его султан при них, посланниках, и пошлется ли с ними к царю султанская грамота о заключении договора? Маврокордато ответил, что договор будет утвержден рукою визиря и разменяется текстами договора он же, визирь. Им будет дан также список договора по-латыни. Султан своею рукою таких мирных договоров никогда не подписывает. Грамота к царю будет с ними послана, и в ней