От глупости и смерти - Харлан Эллисон

в шею. Кровь растекается по поверхности листа. Голова на него наезжает, стекло и тело относит инерцией назад и ударяет о стену. Стекло разлетается. Да, думаем мы, жуть. Ну, зато кончилось.

Черта с два.

Голова катится по стеклу, размазывая кровь болтающимися сухожилиями и выталкивая ее из сонной артерии. На стекле остаются длинные жирные мазки.

Хватит!

Голова соскакивает на булыжники, катится.

Хватит!

Камера следует за головой, скачущей по улице.

Хватит! Хватит уже!

Голова закатывается куда-то в угол.

Хватит! Господи, дайте передохнуть!

Голова останавливается, в последних брызгах крови приближается камера. Лицо перекошено ужасом, веки все еще дергаются…

И вот тут и наступает самое страшное в этой истории, произошедшей незадолго до рождества 1976 года. Не на экране – в зале.

Публика бешено аплодирует.

Эти люди, помилуй их Господь, смеются!!

А рядом со мной, переплетя пальцы, сидят здоровенный рыхлый американский парень и девушка, и лупят кулаками по его колену. Он: стонет, будто кончает. Она: тихо вскрикивает от удовольствия, будто кончает.

Я как в кресло врос, не шевелюсь, волосы на голове встают дыбом, меня охватывает страх, которого никогда не забыть, я тихо сижу, не в силах поверить тому, что вижу. Что за страшную ненависть ко всему роду человеческому хранят они в себе? Какие черные бассейны эмоций открыли шлюзы, чтобы выдать такую реакцию? Персонаж Дэвида Уорнера – не негодяй, так что их нельзя ни понять, ни простить, объяснив все катарсисом… они аплодируют и свистят так, как будто повержен Враг рода человеческого, или Белый Предатель, или Террорист-Психопат. Нет, они ловят кайф именно от насилия, от длинных, сладострастных крупных планов крови и ужаса.

Вот так Америка «развлекалась».

Оставшуюся часть фильма я не помню. Не уверен, что досидел до конца. Знаю, что не увидел главного фильма, который пришел смотреть. Может, ушел, спотыкаясь, по проходу и в ночь, разлагаясь изнутри под впечатлением от смерти матери, распада моей семьи, одиночества, скорби… и сатанинского ритуала, который только что видел. Но сейчас, через пять лет, я вспоминаю этот момент как точку, в которой дал самую низкую оценку своему биологическому виду. Я не мог даже представлять, как стираю их всех с лица земли – это означало бы присоединиться к их нечестивому предвкушению бессмысленного насилия. А я просто не хотел быть с ними!

Сейчас, через пять лет, я вижу извилистый путь от чудовищного впечатления того вечера к постоянному присутствию всего этого в современных фильмах.

Определение, приписываемое писателю-интервьюеру Мику Гаррису: фильмы, в которых кому-то всаживают нож в брюхо.

Сколько вы их видели? «Хэллоуин», «Техасская резня бензопилой», «Выпускной», «Он знает, что вы одни», «Не отвечай на звонок», «Бритва», «Когда звонит незакомец», «Адский мотель», «Безмолвный крик», «Кровавый пляж», «Мой кровавый Валентин», «Пятница 13-е», «Омен-2», «День матери», «Зомби», «Глаза незнакомца», «Бугимен», «Новогоднее зло», «Маньяк», «Поезд страха», «Твари из бездны» и – да, прошу прощения у тех, кто этот фильм обожает, – «Вой».

Сколько этих фильмов вы досмотрели до конца?

Что важнее: спросите себя, зачем вы ходили на все эти фильмы, если заранее знали, какими извращенными, антигуманными, сексистскими, низменными они обещали быть?

Вы – большой мягкий средний американский парень или девушка? Вы кончаете, когда кому-нибудь острой палкой выбивают глаза? Вы аплодируете, когда отпиливают головы? Вы ахаете от удовольствия, когда человека полосуют опасной бритвой и кровь заливает объектив камеры?

И вы все еще обманываете себя, говоря себе, что вы нормальны?

Кровь-кишки, нож-в-брюхе. Тема новой книги, озаглавленной «Кровь стекает по стенам». Нравится? Класс.

Хотя есть исключения, которые апологеты всегда упоминают, общая масса насилия – тотального, психопатического, внезапного насилия, как единственной причины создания этих фильмов, – направлена против женщин.

Нет, есть, конечно, и мужчины, которых в этих фильмах мочат, но их убивают так, между делом, pro forma[150] – будто их нарочно добавили в сценарий, чтобы отмазаться от критики, подобной вот этой, и чтобы режиссер (обычно соавтор сценария) и продюсер в праведном гневе оправдали резню словами: «Ну черт побери, вы же видите, что парней тоже мочат? Как можно говорить, что мы ненавидим женщин?»

Но это отвлекающий маневр, придуманный потом. Это напоминает то, как Джордж Уоллес рассуждает о гражданских правах, подразумевая, «как держали ниггеров в цепях, так и будем держать». Это на уровне морали и этики тех, кто оправдывает Никсона словами: «Черт побери, все так делают!»

Нет, то насилие, с которым мы имеем дело в стильных фильмах вроде «Бритвы» и «Прокола» Брайана де Пальмы – это организованная атака на женщин.

Их заживо сжигают, изрубают в лапшу, сажают на кол и медленно душат, отрезают руки и ноги бензопилами и отрубают топором, гильотиной и трепальными машинами, а части тела прибивают к доскам, словно они – часть экспозиции на выставке. Обожествление безумия Джека-Потрошителя, нападавшего на жалких проституток в Спиталфилдсе в 1888-м.

Как человека, который раз в жизни ударил женщину и поклялся никогда больше этого не делать, меня воротит от этих фильмов, в которых ненависть и грубость по отношению к женщинам есть главная движущая сила сюжета. Да, я не могу смотреть эти фильмы. Заболеваю физически.

Но они привлекают публику. Все больше и больше зарабатывают каждый сезон. Насыщенная телевизионная реклама тянет вас к ним. Они делают деньги. А деньги порождают деньги, и эти порождения посылают в бой новые орды киноделов с минимальными талантами. Они проникают всюду, и болезнь ширится.

Вам интересно, почему «Моральному большинству»[151] удается достучаться до, в общем-то, разумных американцев? Да потому что это «большинство» обрушивается на гноящиеся язвы вроде потока фильмов в жанре «кровь и кишки» и переходит от частного к общему: моральное разложение, бушующее насилие, гибель общественных ценностей. Согласиться с этими современными пуританами в единственном вопросе (хотя в остальном нормальный человек презирает то, чего они хотят на самом деле) – для всех либералов это означает падение.

Но даже и так отвращение к этим фильмам (к которым либералы бешено снисходительны) – самое здравое из всего, что с этими фильмами связано. Все остальное – от мотивов их создания до их мнимой художественной ценности, буквально сочится извращением.

Естественно, у меня есть теория. Чтобы у меня да не было?

Для меня это не фильмы ужасов или саспенс в первоначальном смысле этих понятий. «Тридцать девять ступеней», «На север через северо-запад» и «Газовый свет» – классика саспенса. «Франкенштейн», «Человек-волк» и «Чужой» – классика фильмов ужасов. Списки эти обширны. «Ребенок Розмари», «Нож в воде», «Отвращение», «Призрак дома на холме», «Невинные» (экранизация «Поворота винта» Генри Джеймса), «Психо», «Птицы», «Доктор Джекилл и мистер Хайд», «Глубокой ночью». Можете дополнить сами, ибо