Все лики смерти - Виктор Точинов

Длинный плавучий пирс вдается в озеро – доски слегка покачиваются под ногами. Трое медленно идут по нему – от берега к дальнему концу.

– Вещество, остатки которого вы нашли на клыках акулы, – говорит Элис, – называется ортопринтом. Это слепочный альгинатный материал, применяемый зубопротезистами. Весьма дешевый и не слишком качественный. Поэтому используется нечасто, в основном в бесплатных клиниках для малоимущих. В принципе, это след. Можно отыскать тех, кто делал слепки и отливал челюсти.

– Не стоит, – качает головой Дэнфорд. – Уверен, изготовители и понятия не имели об истинной цели своей работы. – И тут же меняет тему: – Я слышал, Дэвиду Корнелиусу предъявлено обвинение?

– Да. Руди действительно перевернул все вверх дном, – говорит Кеннеди, – но нашел причину бегства Корнелиуса. Пожилая чета из Канзаса не вернулась в родные края с отдыха на Трэйклейне… Они лежали в старом гравийном карьере, застреленные из кольта сорок пятого калибра. Не слишком даже глубоко засыпанные. У Корнелиуса земля горела под ногами – пули выпущены из его пушки. Шериф клянется, что остаток дней Дэвид проведет в федеральной тюрьме для инвалидов.

– Он молодец, наш Руди, – отвечает Дэнфорд с непонятным выражением. – Как вовремя он отдал долги со своей отцовской винтовкой. А ведь обнаружил ее десять лет назад… Ты не знал, Макс?

– Почему же… Почему именно сейчас?.

– Почему? Потому что на днях он узнал из самого надежного источника – Джон не желает видеть его больше шерифом. А старина Руди как-то привык к своему креслу…

– Кто же был этот источник? – спрашивает Кеннеди.

– Я. – Дэнфорд знакомо улыбается.

У Кеннеди сжимается сердце… Дьявол не умирает, тоскливо думает он, дьявол лишь меняет оболочку…

Через секунду наваждение проходит.

– Кстати, он скоро женится… – добавляет Дэнфорд.

– Руди? – изумляется Кеннеди.

– Шериф Кайзерманн? – изумляется Элис.

– На ком??? – спрашивают они в один голос.

– Какая-то армянка, весьма симпатичная. Мало того, у него сразу появится дочь-подросток. Мулаточка, кстати. Счастливый парень этот Руди. Ни ползунков, ни пеленок…

«Что-то изменилось в этом мире… – думает Кеннеди. – Надо чаще убивать дьяволов…»

– В общем, он просил передать вам приглашение на помолвку.

– Когда?

– Через неделю. Сразу после выборов его шерифом. – Дэнфорд снова улыбается.

– Увы, – говорит Элис. – Завтра мы улетаем. Служба.

– Значит, на похороны моего безвременно усопшего брата вы тоже не успеваете, – констатирует Дэнфорд.

Кеннеди кивает. Он уже был на одних похоронах – когда в огне корчилась огромная зубастая тварь… «Биг-Трэйк-фонд» еще немного подождет достойного претендента.

Они доходят до конца пирса. Вокруг, со всех сторон, расстилается гладь озера.

– Именно здесь Джоулс видел громадного лосося, – говорит Дэнфорд задумчиво.

Элис удивлена:

– Как? Ведь Джон сказал…

– Соврал, как и во многом другом. Джоулс писал именно про Трэйклейн – другого столь причудливо изогнутого озера нет на сотни миль в округе. Кстати, «Кандопосуиган» в переводе значит именно…

Он не договаривает. Вода – совсем рядом – раздается. Огромная рыбина вертикально взлетает в воздух – и с шумным плеском рушится обратно. Конечно, она поменьше проклятой акулы, но все равно небывало велика. И – красива. Все трое с головы до ног облиты – и лишь это не дает заподозрить коллективную галлюцинацию…

– Биг-Трэйк, – шепчет Кеннеди.

– Футов пятнадцать, – шепчет Дэнфорд.

Элис ничего не шепчет, а просто думает: «Не бывает!!!»

Потом они говорят – одновременно и громко, перебивая друг друга.

Дэнфорд:

– Ну теперь-то я развернусь…

Элис:

– Фонду независимых исследователей не помешали бы эти двести…

Кеннеди:

– Кажется, я начинаю любить рыбалку…

Потом одновременно смолкают.

После паузы Кеннеди говорит:

– Завтра же пошлю телеграмму Истерлингу. Два года не был в отпуске. Надоело. Да и на помолвки не каждый день приглашают… Кстати, Дэн, ты что-то, помнится, говорил о двадцатипроцентной скидке на рыболовные снасти?

Детям Герники и Ковентри, Дрездена и Токио, Белграда и Багдада посвящается…

Гамильтонвилль, штат Мичиган 6 августа 2002 года, 00:21.

Грохот за окном раздается как раз в тот момент, когда знакомство с девушкой, носящей романтическое имя Танья, доходит до стадии, позволяющей стянуть с нее юбку. И, конечно же, Эдди Моррисон этим моментом пользуется. Стягивает. Даже почти успевает подумать: ну до чего же ядреная задница…

И тут раздается грохот.

Стекла – широко разрекламированные вакуумные стеклопакеты – никак не должны пропускать звуки снаружи. Они и не пропускают.

Звук – очень мощный и низкий, воспринимаемый не только ухом, но и всем телом, – идет отовсюду. Дом дрожит – от фундамента до крыши, выложенной пластиковой псевдоголландской псевдочерепицей. По поверхности воды в огромном аквариуме проходит легкая рябь. Ленивые ожиревшие рыбы недоуменно тычутся в стекло.

Романтическая Танья роняет упаковку дешевых презервативов, спешит к окну. Эдди страдальчески морщится. Ну вот… Совсем недавно удалось убедить родителей в том, что восемнадцатилетний студент имеет право на личную жизнь, тем более – приехав в родной дом на летние каникулы. Убедить и отвертеться на этот уикэнд от нудно-обязательной поездки в Детройт, к бабушке-дедушке. И вот вам, пожалуйста… Вместо матери, совсем недавно так и норовившей словно невзначай заглянуть в комнату сына, когда у него в гостях одноклассница, – теперь невесть что взрывается за окном. Не везет так не везет.

Но что там, кстати, рвануло?

Не иначе как бензоколонка Нэда Симпсона. Старик последнее время пьет все больше и больше – с него станется выйти к своим древним, вечно барахлящим и протекающим заправочным автоматам, не загасив сигарету…

Пока – очень быстро – у Эдди мелькают эти мысли, он, приподнявшись на все еще не расстеленной кровати, смотрит за окно. Туда, где по его догадке в двух кварталах должно полыхать зарево. Не полыхает. Эдди видит лишь свет фонарей, горящих на авеню Независимости. И – в слабом отсвете фонарей – приподнявшуюся на цыпочки Танью.

Загадка: что взорвалось? – тут же перестает волновать Эдди. Он заканчивает оборванную несколько секунд назад мысль: ну до чего же ядреная задница! Да и все остальное…