Собрание сочинений в десяти томах. Том 7 - Юзеф Игнаций Крашевский

Если бы не ты, всего этого не было бы. Разве я, молодая, могла знать, хорошо или плохо поступаю? А ведь он хвастался тем, что с помощью бранденбургских князей станет великопольским князем, будет властвовать и женится на мне! Чем же я виновата?

Старуха лишь качала головой.

– Дорогая ты моя, – произнесла она. – Ни ты, ни я, мы обе виноваты, а все этот негодяй, все он, он один! Нелегко бедным женщинам освободиться из когтей такого коршуна, да, нелегко. Боже милостивый! Охрани нас! Ведь он ко всякому средству готов прибегнуть! Это скверный человек! И что я, несчастная, теперь с ним поделаю…

– Делай, что хочешь! – повторила королева.

– Не надо было давать ему перстень при последнем свидании, – шепнула старуха, – а может быть, я и в этом виновата? Я ведь ни о чем не знала, пока он при выходе не показал его на пальце.

– Он его насильно снял с моей руки, – прервала испуганная Ядвига с плачем. – Я не могла кричать… Он силой взял!

– Разбойник хорошо знал, зачем он это делает.

Обе женщины примолкли; молодая плакала, старуха вздыхала и в задумчивости растирала лоб.

– Это верно, что разбойник! Настоящий разбойник, – произнесла она. –Теперь, имея перстень в своих руках, он нам угрожает им и теперь он смело ставит свои требования. – Он уж предупредил меня, – начала она с остановками, – что король в эту ночь или в следующую уедет из замка.

– Куда? – спросила Ядвига.

– Кто же это знает? Вероятно, к своей жидовке! – прибавила Конрадова. – Но каким образом Боркович мог об этом узнать? Вы видите? Ну что я ему скажу, когда он придет за ответом? Я теряюсь, и у меня ум за разум заходит… Что бы я ни сказала, он меня не послушается и не откажется от своего требования. Необходимо этот перстень получить от него обратно, какой бы то ни было ценой. Ты, моя королева, ты должна его принять и переговорить с ним!

– Я? Никогда! – воскликнула королева, поднимаясь с кресла.

– Он нас погубит, – шепнула старуха, – он не пожалеет нас…

Помолчав немного, она прибавила:

– Тебе, королеве, он не посмеет ни в чем отказать и отдаст перстень. Пока он у него, мы не можем ни минуты быть спокойными. Да, да, моя голубка…

Ядвига отрицательно покачала головой.

– Я его видеть не хочу, знать его не хочу, – проговорила она, –делай, как хочешь и как умеешь. Перстень он у меня насильно забрал. А знаешь ли ты, что это за перстень? Знаешь ли ты, что это тот самый, который король прислал мне в подарок?

Конрадова вскрикнула.

– Погубит он нас, я это предчувствую! Голова моя может слететь с плеч! С тобой, королевой, ничего не станется; постыдятся обвинить тебя в чем-нибудь из боязни, чтобы оно не стало известным, но со мной-то что будет… Веревку на шею…

Конрадова с плачем в отчаянии бросилась обратно в кресло и сидела, как мертвая.

Порядочно времени прошло, пока старуха пришла в себя и немного успокоилась. Опираясь на руки, она медленно поднялась с пола и с изменившимся лицом приблизилась к своей госпоже.

– Послушай меня, – начала она, – прошу вас об этом. Иначе мы не отделаемся от него. Пускай он придет, я его приму в своей комнате, вы к нему выйдите на минутку, потребуете возвратить перстень, и он должен будет отдать… Тебе нечего будет боятся. Я не сдвинусь с места. Ты ему обещаешь свое расположение, а потом мы его на порог не пустим. Но перстень необходимо от него получить обратно во что бы то ни стало! Мне он его не отдаст. Это скверный человек! Бог знает, какие у него замыслы, и какую цену он за него потребует.

Последние слова Конрадова проговорила шепотом и взглянула на Ядвигу, дрожавшую от возмущения.

Молодая женщина начала плакать и после некоторого молчания, она, судорожно всхлипывая, проговорила:

– Я его видеть не хочу! Делай как хочешь! Я не могу! Это ты меня погубила, ты…

Горничные королевы, находившиеся в третьей комнате и ожидавшие зова своей госпожи, перешептывались между собой, и их заглушенный смех обратил на себя внимание королевы; она велела старухе позвать девушку.

Конрадова схватила руку королевы и начала ее целовать.

– Что мне сказать ему? – тихо промолвила она. – Ведь я от него не отделаюсь, он меня завтра подстережет…

– Не смей впускать его! – воскликнула Ядвига. – Этим ты погубишь меня скорее, чем несчастным перстнем… Я Борковича видеть не желаю и не могу! Конрадова, встретив такой неожиданный отпор, больше не настаивала.

Она позвала горничных и дала им указания приготовить постель для госпожи. С их помощью она уложила Ядвигу в постель, стараясь своими заботами вознаградить свою воспитанницу за причиненное огорчение, но молодая женщина безучастно отнеслась ко всему и не промолвила ни слова.

Назначив дежурных, которые должны были охранять сон королевы, Конрадова поправила подушки и удалилась из комнаты.

Отказ королевы ее не испугал, и она надеялась на следующий день уговорить и склонить к уступке до сих пор послушную Ядвигу. Конрадова только нашла, что ее питомица немного изменилась, и это ее смутило. Она заметила в ней силу воли, которой раньше не было.

На следующий день с самого утра опять начались свадебные торжества. По программе они должны были продолжаться десять дней. Король с утра вышел к гостям, как будто вовсе не удалялся из замка; лишь на лице его все заметили перемену, и он как бы живее и бодрее стал.

В этот день готовились к новому турниру, так как явилось несколько рыцарей, которые хотели щегольнуть своей ловкостью и искусством. Король заинтересовался этим турниром и рассматривал выставленные копья. Королева послала к нему попросить разрешения выйти к гостям попозже, и Казимир дал свое согласие.

Боркович в этот день, как и в предыдущие, принимал деятельное участие в приготовлениях к турниру и старался обратить на себя всеобщее внимание. Король избегал воеводу и, несмотря на все его старания, высказывал ему полнейшее равнодушие. Это должно было быть плохим признаком для Борковича, но дерзкий человек, казалось, вовсе не чувствовал, что ему угрожает немилость, и он поступал со свойственной ему смелостью и самоуверенностью. В полдень, когда все расселись за расставленными столами, Боркович, рассчитав, что это удобный момент, чтобы застать Конрадову одну, смело отправился к ней. Старуха, увидев его открыто среди бела дня входящим в ее комнату, остолбенела от ужаса.

– Говорили вы с королевой? – спросил он с места в карьер.

– Когда? Каким образом я могла? – резко ответила старуха.

– Как, когда? Ведь королева почивала в своей спальне,