Арабы. История. XVI–XXI вв. - Юджин Роган

Больше трех недель Жемчужная площадь оставалась центром народного восстания. Протестующие установили палатки, полевые кухни, пункты медицинской помощи и трибуну для ораторов. Был открыт даже пресс-центр, чтобы снабжать информацией иностранные СМИ, жаждавшие историй об «арабской весне». На площади собирались толпы людей — мужчин и женщин, суннитов и шиитов, ветеранов оппозиционной политики и членов движения «Молодежь 14 февраля», сплоченных общей целью. Но царившая там карнавальная атмосфера нисколько не отменяла серьезности угрозы, которую происходящее представляло для монархии. Согласно сценарию «арабской весны», такого рода массовая акция протеста в центре столицы неизбежно должна была закончиться падением режима.

Король Хамад и его правительство разошлись во мнениях о том, как реагировать на происходящее. Поборники жестких мер во главе с премьер-министром принцем Халифой Ибн Салманом Ал Халифой (занимающим этот пост с 1970 года и являющимся самым долгоправящим неизбранным главой правительства в мире) выступали за подавление восстания силой. Кронпринц Салман Ибн Хамад Ал Халифа вступил в тайные переговоры с семью официальными оппозиционными движениями и предложил провести конституционные реформы, которые могли бы удовлетворить протестующих и разрешить кризис{13}. Соседи Бахрейна поддержали премьер-министра. Правители Саудовской Аравии считали, что революция в любой из консервативных монархий Персидского залива угрожает политической стабильности всех остальных, и видели в бахрейнском протестном движении, где ведущую роль играли шииты, иранский след. Если Иран преуспеет в Бахрейне, рассуждали Саудиты, он неизбежно попытается сделать то же самое в богатой нефтью Восточной провинции Саудовской Аравии. Саудиты были решительно настроены устранить двойную угрозу в виде опасных революционных веяний и иранского влияния в Бахрейне, прежде чем та успеет распространиться на другие страны Залива.

Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты возглавили интервенцию, чтобы подавить Жемчужную революцию. 14 марта под знаменем Объединенных сил ССГПЗ, базирующихся в Саудовской Аравии, по связывающей эту страну с Бахрейном 25-километровой дамбе в Манаму прибыли 2000 военнослужащих и 150 единиц бронетехники. Саудовцы и их союзники оправдывали интервенцию своими вымышленными страхами: они утверждали, что защищают суверенитет Бахрейна от иранского влияния. Король Хамад ввел так называемое «положение национальной безопасности», которое давало властям Бахрейна право «эвакуировать или изолировать определенные районы с целью обеспечения безопасности и общественного порядка», а также проводить массовые аресты, лишать людей гражданства и депортировать иностранцев, признанных представляющими угрозу общественной безопасности{14}.

Вместе с войсками из Саудовской Аравии и полицейскими из ОАЭ бахрейнские силы правопорядка приступили к разгону демонстрантов на Жемчужной площади. Они не только снесли палатки и временные постройки, но и по приказу властей разрушили сам монумент — паруса и огромная жемчужина за несколько часов были измельчены в бетонную крошку и вывезены с площади. Министр иностранных дел Халид Ибн Ахмад Ал Халифа назвал демонтаж монумента «избавлением от плохих воспоминаний»{15}. За этим последовали репрессии против оппозиции: массовые аресты, пытки и вынесение суровых приговоров Особыми судами безопасности. Власти в полной мере воспользовались «положением о национальной безопасности», чтобы не позволить «арабской весне» расцвести в островном королевстве.

В ответ на обрушившийся на него поток международной критики король Хамад был вынужден пойти на уступки и создать независимую комиссию по расследованию беспорядков и обстоятельств их подавления властями Бахрейна. Возглавляемая авторитетным египетским профессором права Шерифом Басьюни комиссия провела тщательное расследование. В ее подробном 500-страничном отчете, опубликованном в ноябре 2011 года, были задокументированы сотни случаев несправедливых и несоразмерных приговоров, так называемых «насильственных исчезновений», когда задержанным на протяжении нескольких недель отказывалось в доступе к семьям и адвокатам, а также 60 случаев применения пыток и пять случаев смерти арестованных под пытками{16}. Король пообещал наказать виновных в злоупотреблениях, провести реформы и запустить процесс национального примирения для урегулирования политического кризиса. Но рекомендации комиссии Басьюни так и остались невыполненными, и правящий режим снова прибег к репрессиям, чтобы избежать демократических преобразований.

Победа бахрейнских властей над протестующими на Жемчужной площади ознаменовала собой конец «арабской весны» в ее тунисском и египетском формате. Отныне ненасильственные массовые протесты перестали быть достаточным условием для падения режима и триумф народных восстаний уже не был предрешен. Крошечное государство в Персидском заливе показало всем, что правящий режим может пережить революцию, если его вооруженные силы остаются лояльны правительству и готовы стрелять по демонстрантам. Контрреволюция, которая началась в Бахрейне в марте 2011 года, достигла своей кульминации в Египте в июле 2013 года. Если «арабская весна» была призвана показать, что граждане перестали бояться своих правительств, то контрреволюция должна была вернуть страх с помощью насилия. Все последующие восстания — в Ливии, Йемене и Сирии — вылились в кровопролитие.

«Арабская весна» пришла в Ливию всего через несколько дней после начала восстания в Бахрейне. Муаммар Каддафи, с 1969 года провозгласивший себя «братом-лидером Ливии» (ему не нравился титул «президент»), держался у власти не столько благодаря любви ливийского народа, сколько благодаря созданной им безжалостной репрессивной машине. Вдохновленные революциями в Тунисе и Египте, ливийцы восстали против диктатора, правившего страной 41 год, положив начало новому — кровавому — этапу в «арабском пробуждении» 2011 года.

15 февраля в портовом городе Бенгази прошли демонстрации, на разгон которых власти бросили силы правопорядка. Те избивали демонстрантов дубинками и ранили десятки человек. Следуя примеру египтян и бахрейнцев, ливийские активисты назначили на 17 февраля «день гнева». Протесты быстро распространились по всей стране и достигли столичного Триполи. Толпы разгневанных демонстрантов поджигали правительственные учреждения и полицейские участки. Силы безопасности применили против протестующих огнестрельное оружие, в результате чего за три дня беспорядков в Ливии погибло больше 80 человек. Сын и предполагаемый преемник диктатора Сайф аль-Ислам Каддафи 20 февраля выступил по телевидению с угрозами в адрес мятежников. «Сейчас вы оплакиваете 84 смерти, — презрительно заявил он, тыча пальцем в объектив телекамеры, — а будете оплакивать сотни тысяч. Прольются реки крови. — Он говорил о Ливии так, будто это была частная собственность его семьи. — Эта страна принадлежит нам»{17}.

Но ситуация быстро вышла из-под контроля властей. Противники режима Каддафи захватили второй по величине ливийский город Бенгази и 27 февраля объявили о создании Переходного национального совета Ливийской республики. Некоторые подразделения армии и сил безопасности перешли на сторону повстанческого движения, ставившего своей целью свержение Каддафи. Тем не менее значительная часть вооруженных сил осталась лояльна режиму. Ливийская революция, с самого начала носившая насильственный характер, быстро переросла в гражданскую войну.