Столетняя война. Том III. Разделенные дома - Джонатан Сампшен

из Франции будут высланы подкрепления, припасы и деньги на их жалованье. Но его люди уже успели возненавидеть Шотландию и ее жителей и говорили, что к следующему лету они умрут от голода, если их не убьют в постели местные жители. Они настаивали на возвращении домой, но вдруг обнаружили, что шотландцы не позволят им уехать, пока они не удовлетворят тех, кто утверждал, что понес ущерб от их рук. Среди них были не только те, чей лес или продукты питания были захвачены французами, или чьи посевы были вытоптаны копытами их лошадей, но и большая часть шотландских воинов, которые утверждали, что сражались за французского короля, и требовали военного жалованья и компенсации за потерянных во время кампании лошадей. В конце концов, шотландцы были удовлетворены долей из 50.000 франков, которые Жан де Вьенн привез с собой в Шотландию. 10.000 франков из них были выплачены Роберту II. 6.000 франков были удержаны для компенсации французским солдатам за лошадей, потерянных во время их путешествия в Шотландию. Остальная сумма была распределена в соответствии с их заслугами между министрами Роберта II и ведущими шотландскими капитанами совместной комиссией французских и шотландских рыцарей. Остальные претенденты на компенсации должны были ждать, пока французское правительство выплатит стоимость их претензий агентам Роберта II в Брюгге. В конце концов, к концу года, французы уехали группами, по мере того как появлялись свободные суда и вернулись без денег и лошадей, но с рассказами о грубости, неблагодарности и жадности шотландцев[777].

Французское правительство извлекло несколько болезненных уроков из событий лета 1385 года. На один из них настойчиво указал Жан де Вьенн, когда в свое время доложил о результатах своей миссии французскому королевскому Совету. Сменявшие друг друга короли Франции сильно переоценивали силу шотландцев, считал адмирал. По его мнению, ресурсы страны были не больше, чем у отдельной французской провинции Артуа или незначительного графства Савойя. Он видел все их военные силы, сказал Жан де Вьенн, и они включали не более 500 правильно экипированных латников. Было еще до 30.000 человек, которые пришли бы по вызову, но они были плохо вооружены и обучены и при первом же виде английской армии обратились бы в бегство. Для сравнения, стоя на холме и наблюдая за тем, как войско Ричарда II марширует через Лотиан, он считал, что армия Англии составляет около 6.000 человек. Главная же проблема, однако, заключалась в том, что опустошенные районы шотландской низменности были неспособны поддержать французскую армию любого размера. Если бы Клиссон прибыл в Шотландию летом, сказал Жан де Вьенн, его войска закончили бы кампанию борьбой с шотландцами или вымерли бы от голодом. Адмирал настоятельно рекомендовал воздержаться от еще одной попытки высадить большую армию в Шотландии, и на самом деле французы больше никогда не пытались напасть на Англию через Шотландию вплоть до начала XVIII века. Со своей стороны, шотландцы потеряли всякую надежду на участие в крупной кампании в Англии вместе со своими французскими союзниками. Когда они узнали, что французская армия вторжения была распущена, они вступили в переговоры с представителями английского короля на границе и договорились о местном перемирии до 1 июля 1386 года. С последующими продлениями это перемирие продлилось до лета 1388 года. С практической точки зрения Шотландия выбыла из войны на следующих два года[778].

Другой урок, который усвоили французы, заключался в том, что было небезопасно пытаться вторгнуться в Англию, не обеспечив предварительно полный контроль над Фландрией. Герцог Бургундский понял, что теперь он не сможет захватить Гент силой и поэтому ему придется пойти на уступки, которые нелегко даются человеку с его авторитарными методами правления. Еще до отступления из Эртвельде Филипп договорился о том, чтобы король написал дружелюбное письмо тем жителям Гента, которые, как считалось, были настроены оппозиционно по отношению к существующему режиму. Карл VI предложил подтвердить хартии и привилегии города, если его граждане сдадутся ему, и обязался объявить амнистию за все деяния, совершенные во время шестилетней гражданской войны. Один из фламандцев посланный Филиппом тайно поселился во францисканском женском монастыре в Гентбрюгге, под восточный стеной города, чтобы вести переговоры с сочувствующими горожанами. К концу сентября 1385 года группа представителей городских гильдий во главе с перевозчиком зерна и мясником уже вела тайные переговоры в Париже с герцогом и другими членами французского королевского Совета[779].

Глава XII.

Португалия, 1385–1388 гг.

Весной 1385 года Хуан I до предела напряг ресурсы Кастилии, чтобы преодолеть сопротивление своих противников в Португалии. В предыдущем году он собрал не менее восьми монед со своих кастильских подданных, несмотря на их горькие жалобы. В 1385 году король потребовал двенадцать. Его чиновники готовили один из самых больших флотов, когда-либо собранных кастильским королем. Десять галер и двадцать больших переоборудованных торговых судов уже стояли в Тежу у Лиссабона. Еще пять галер были наняты у короля Арагона, и еще пять и около двух десятков вооруженных торговых судов готовились присоединиться к ним. Ожидалось, что на суше армия кастильского короля будет почти вдвое больше, чем та, что осаждала Лиссабон в 1384 году. Помимо ресурсов собственного королевства, лейтенанты Хуана I могли заручиться военной поддержкой большинства городов северной и центральной Португалии и, конечно же, большей части дворянства. План вторжения представлял собой классическое наступление по двум направлениям, которое так часто применялась в войнах Кастилии против Португалии. Основная армия вторжения должна была собраться у пограничного города Бадахос в апреле. Эта армия под личным командованием короля должны была пересечь реку Гвадиана у Элваша и направиться прямо к Лиссабону. Вторая, меньшая по численности армия должна была быть сформирована архиепископом Толедо в Сьюдад-Родриго на севере и достичь португальской столицы более длинным путем через Визеу и Коимбру[780].

Именно в этих сложных обстоятельствах Жуан Ависский решил отказаться от претензий на управление Португалией в качестве регента находящегося в заключении инфанта Жуана и присвоить корону себе. Народная поддержка инфанта была важным фактором в отказе от Беатрисы. Но отсутствующий государь, находящийся во власти врага, больше не был ни легитимным источником власти, ни даже полезной фигурой. В начале марта 1385 года в Коимбре собрались Кортесы Португалии, якобы национальное собрание, но на самом деле его участники были набраны исключительно из сторонников националистической партии. В обсуждениях главенствовали делегаты тридцати одного города, которые всегда были основой поддержки Жуана Ависского. Месяц ушел на юридические препирательства. С юридической точки зрения притязания Жуана мало что значили, ведь он был бастардом, в то время как отец инфанта Жуана, по общему мнению, был тайно женат на Инес де Кастро. Даже если бы брак и не был заключен, как утверждали сторонники Жуана Ависского,