Крот. Сага о криминале. В 3 томах. Том 3 - Виктор Мережко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это отговорка. В любой момент я был готов на встречу, на разговор, на помощь.
– Был готов, но не делал этого. Дела, встречи, бизнес, деньги – все что угодно, только не я. Откупался – да. Но деньги, отец, еще не все. Ты ведь даже не заметил, как я сел на иглу.
Грязнов тяжело помолчал, еле слышно произнес:
– Прости… – Снова помолчал, поднял на парня глаза. – Но зачем надо было похищать ребенка? Деньги? У тебя ведь не было проблем.
– Хотелось независимости.
– Вот ты ее и получил.
Помолчали. Грэг смахнул пот со лба.
– Меня будут судить?
– Вряд ли. Я постараюсь, чтобы этого не было.
– Поможешь мне?
– Конечно. Ты же мой сын, и я должен тебе помочь.
– Там, отец, есть один момент… Серьезный момент. Может, помнишь Кулиева? Он тебе всегда не нравился. Торговал наркотой. Помнишь?
– Может быть.
– Так вот он посадил мальчишку на иглу. Это очень серьезный момент… Пацан обречен. Я Кулиева застрелил за это.
– Все равно я тебя, Гриша, уведу от суда. Обещаю.
Сын долго и преданно смотрел отцу в глаза, затем вдруг обнял его голову, крепко прижал к себе, стал целовать.
– Спасибо, отец… Спасибо… Боже мой… Спасибо…
Грязнов аккуратно достал из кармана пистолет, так же аккуратно поднес его к затылку парня, нажал на спусковой крючок.
Раздался негромкий выстрел, напоминающий хлопушку. Грэг откинулся назад, удивленно уставился на отца.
– Батька…
Рухнул на подушку. Глаза, не мигая, смотрели в потолок. Подушка стала быстро окрашиваться в красный цвет.
Грязнов подошел к окну. Долго и бессмысленно смотрел на снующую под окнами толпу, поднес пистолет к виску и тоже нажал на спуск.
От хлопка испуганно взлетели голуби, сидевшие на подоконнике, покружили и опустились на прежнее место.
Петр Петрович лежал на полу спокойно и неподвижно.
Помещение, в котором собрались лидеры бритоголовых, было полуподвальным, но достаточно большим. Скинхедов здесь набилось под завязку. За столом президиума стояли Зуслов, Гамаюн и еще трое бритых наголо человека. На стене в черной рамке висел портрет покойного Грязнова.
В первом ряду стоявших и слушавших речь Зуслова находился и Леха.
– Мы потеряли не только верного и достойного друга! – говорил жестко и сухо Зуслов. – Мы потеряли истинного патриота своего Отечества! Мы потеряли русского человека в главной своей сути. Он ненавидел все, что бросало хотя бы малейшую тень на великую русскую нацию! Он любил Россию, он жил ею! Да, жизнь к нему была немилостивой! Своим горбом, преданностью он достиг серьезных вершин карьеры. Но именно за любовь к Отечеству оборотни и иноверцы лишили его заслуженного почета и уважения! Его столкнули, сбросили вниз, обвинив в национализме и шовинизме! Прекрасное обвинение! Достойное! Да, он был националистом и шовинистом, потому что любил Родину, народ, великую землю! И нам есть на кого равняться! Эти подонки не остановились! Они настигли патриота и убили его! Но мы будем мстить за преступление! И мы должны поклясться, что не забудем Петра Петровича Грязнова и что будем достойно нести его память, идеи, страсть и любовь к Родине! Вечная память тебе, друг и соратник! Мы с тобой!
Собравшиеся глухо и мощно проскандировали:
– Великая Россия! Великая Россия! Слава! Слава!
Потом скины двигались ночными улицами города. Передние несли зажженные факелы, а задние громили лотки, машины, киоски. В первых рядах бритоголовых шагали Леха и его товарищи.
Архипов легонько поддерживал под руку Марину, вел ее по тенистой и ухоженной аллее, рассказывал:
– …Сначала флот. Причем, думаю, там прошли лучшие годы моей жизни. Потом меня комиссовали по здоровью, но я уже не мог жить без дисциплины, без железного порядка. Без армии… И я подался на Кавказ.
– Убивали? – тихо спросила Марина.
– Война. А на войне невозможно не убивать.
– А сейчас?
– Сейчас? – Архипов усмехнулся. – Сейчас я здесь. В клинике… Фактически инвалид.
– В результате чего?
– В результате одной аферы… Вернее, глупости. Захотелось попробовать приключений.
Марина остановилась, участливо посмотрела на него:
– Бедный… Бедный мой. Мне вас жалко.
– Мне тоже себя бывает жалко. Но ничего, выкарабкаюсь… Если дадут, конечно, выкарабкаться.
– Что значит – дадут? – насторожилась девушка.
– Ну… – замялся тот. – Я имею в виду врачебное обслуживание. Все от него зависит.
– Да, – согласилась Марина. – Все зависит от врачей… – Снова посмотрела на Архипова, коснулась ладонью его лица. – Вы дивный… Вы совершенно дивный.
Он взял ее ладонь, поцеловал.
– Спасибо… Я счастлив с вами.
Леха сидел в загородном доме Кузьмичева, пил чай, отвечал на вопросы хозяина.
– Сколько примерно в организации человек? – спросил Сергей.
Парень пожал плечами:
– Сложно сказать. Они же разбросаны по всему городу. Их так сразу не соберешь.
– Тем не менее.
– Думаю, не меньше десяти-двадцати тысяч. И это только в Москве.
– Существует система оповещения?
– Конечно! Если, скажем, сегодня свистнут, что завтра надо собрать толпень, соберут за милую душу.
– Через кого это делается?
– Пока еще не вник. Но, думаю, есть связные, звеньевые и так далее.
– Кто главный?
– Ты ж его знаешь. Зуслов! Классный мужик!
– Чем классный?
– Во-первых, жесткий. А во-вторых, правильный.
– Правильный?
– А как по-другому сказать? Разве вам нравится, что в России хозяйничает кто угодно, только не русские? Вы посмотрите, кто на рынках, в магазинах, в банках. Русских – нет. Или черные, или азиаты, или эти… педерасты.
– Которые?
– Гомики, голубые! Все верха захватили. Покруче жидов будут!
Кузьмичев усмехнулся:
– Похоже, ты там хорошую подготовку проходишь!
– Андреич! – вскинулся Леха. – А разве нет?! Я ведь никогда об этом не задумывался. А пришел туда – сразу все ясно.
– Ты вот что, – остановил его Кузьмичев. – Я для чего тебя туда послал?
– Ну чтоб разобраться, что и как.
– Вот и разбирайся. А на лозунги не западай. Смотри, анализируй, вникай в суть. Все не так просто. Люди говорят одно, а делают совсем другое.
– Ты что, не патриот?