Руки вверх, я ваша тетя! - Наталья Александрова

— Слушай, а у этого Дубова оказывается еще матьжива! — сказала Лола, заслышав за спиной звук открываемой двери. —Только ей сейчас восемьдесят четыре года. Однако, старушки бывают ещедостаточно бодрые…

Она повернулась, и слова застряли в горле. Тетя Каляпереоделась. Теперь на ней было шелковое парадное платье, на лиловом фонерасполагались крупные пунцовые цветы непонятного вида. Не то это были розы, нето тюльпаны. Такие стилизованные цветы раньше любили изображать на обоях и наплохо отпечатанных открытках, поздравляющих гражданок с Международным женскимднем Восьмое марта. Лола прикинула, что при теткиных габаритах шелку на платьепошло немеряно.

— Ну как, нравится? — тетка горделивоповернулась. — Перед самой поездкой пошила. Думаю, первый раз в ваш городеду, нельзя же в рванье каком-нибудь появиться.

— Н-нравится, — Лола сглотнула слюну, —только ты знаешь, сегодня на улице прохладно, нужно бы пиджачок какой-нибудь, ато простудишься.

— Кто — я? — с негодованием завопила тетка. Да я вжизни не простужалась.

«И ведь есть же у нее деньги, — подумала Лола, вполнеможет одеться прилично. Хотя при ее габаритах все нужно шить на заказ…»

Если и были у нее надежды, что тетка прикроет пунцовые цветыобширным темным пиджаком, то они очень вскоре испарились. Пиджак оказалсябархатным, темно-красным, впрочем, Лола в глубине души так и думала. Судя поразмерам и внешнему виду, тетя Каля использовала для пошива парадное знамя тогосамого полка, в котором служил некогда ее третий муж Степан ТимофеевичСвириденко.

Лола только покрутила головой и дала себе слово, что кактолько они разберутся с этой ужасной историей, она сводит тетку в магазин«Великие люди», где продается одежда самых больших размеров, и подберет ей тамприличную одежду по ее габаритам.

Сама Лола собралась быстро, правильно рассудив, что, как быона ни оделась, все равно за теткиной мощной фигурой ее никто не заметит.

Мать покойного Анатолия Петровича Дубова проживала в центрена Литейном проспекте в доме номер тридцать семь рядом с магазином элитногодамского белья под названием «Дикая орхидея».

Еще пока медленно шли по Литейному, разыскивая нужный дом,тетя Каля глазела на богато оформленные витрины. Теперь же она просто застылана месте.

— Это же надо такое людям показывать! Это что — белье?Что ж за белье — и ничего не прикрывает, и не греет, опять же кружева небосьнатирают.

— Не натирают, — усмехнулась Лола, — женщиныв этом белье траншею не копают и марш-бросок не делают.

— Да уж, — вздохнула тетя Каля, —представляю, что сказал бы Степан Тимофеевич, если бы увидел меня в такомбелье.

И она трубно захохотала. Лола представила кокетливые трусикии лифчик, только раз в десять больше, чтобы налезли на тетку, и закатиласьхохотом, так что даже прохожие оборачивались.

Они смело вошли в подъезд, не отягощенный домофоном, иподнялись на второй этаж. Лестница когда-то была очень красива — с витымичугунными перилами и богатой лепниной на потолке. Сейчас все выглядело довольнозапущенным, но грязи на полу не было, и пахло не то чтобы приятно, но и непомойкой.

Лола не придумала еще, что они скажут старухе Дубовой, истанет ли она вообще с ними разговаривать. Тетя Каля склонялась к тому, чтоследует говорить правду и только правду — люди, мол, поймут. Лола никак немогла тетку разубедить.

— Ну ты пойми, тетя Каля, — говорила она находу, — ведь дело наше не совсем обычное. Ведь уже два покойника в этодело замешалось, стало быть, очень опасное оно. А ты хочешь первому встречномучеловеку все выболтать! Ну разве так можно…

Не успели они подойти к двери, как она распахнулась, и вышлаженщина лет пятидесяти, одетая скромно и даже слегка неряшливо. Лола тотчасподхватила тетю Калю под руку и увлекла вверх по лестнице. Женщина мазнула поним равнодушным взглядом и отправилась по своим делам.

— Ты чего, Ольга? — загудела Калерия, как толькоженщина скрылась за дверью подъезда. — Как раз из нужной квартиры женщина,может, разузнали бы чего…

Но Лолина интуиция подсказала ей действовать иначе. На дверивисела табличка: «Дубовой — 1 зв. Мигунец — 2 зв.»

Лола нажала на кнопку. Послышались старческие неуверенныешаги, и дверь тут же открыли, ничего не спрашивая. Даже тетя Каля удивленнопокачала головой.

На пороге стояла невысокого роста весьма полная старушка,глядя на широкую улыбку которой Лола сразу же заподозрила, что с бабусей не вселадно. Жидкие седые волосы были завязаны розовой ленточкой, на руке на каждомпальце поблескивали дешевенькие колечки с разноцветными стекляшками вместокамней.

— Здравствуйте! — воскликнула старушка громкимжизнерадостным голосом, как актриса на детском утреннике. — Гости! Оченьлюблю гостей! А что вы мне принесли?

Лола с тетей Калей переглянулись.

— Ленты, кружева, ботинки, — пропеластаруха, — что угодно для души! Фик-фок на один бок! онарасхохоталась. — Ну если нет ничего, то так проходите, посидим, чаюпопьем…

— Это хорошо, — тетя Каля вдруг вытащила из своейнеобъятной сумки коробку конфет, — как раз к чаю будут…

Старушка по-детски захлопала в ладоши от радости, и Лолаполностью утвердилась в диагнозе: бабка в глубоком маразме. Она подумала, чтозря они сюда пришли, вряд ли удастся что-нибудь узнать, но тетя Каля уже даласебя увлечь в комнату.

Против обыкновения в квартире наблюдался порядок иотносительная чистота. В прихожей был явно не так давно сделан ремонт, то есть,конечно, обои были наклеены самые простенькие и дешевые, белорусскогопроизводства, и линолеум старый, времен развитого социализма, но не валялосьникаких бебех, как обычно в коммунальной прихожей, не стояли бабушкины пыльныесундуки и бельевые корзины с довоенными газетами. В комнате у старухи тоже быловполне уютно. На широком подоконнике вольготно расположились комнатные цветы,кровать была прикрыта ярким покрывалом, стоял не новый, но вполне приличныйтелевизор корейского производства. Старушка уселась в кресло и вопросительнопосмотрела на гостей.

— Мы к вам, Галина Павловна, из районной социальнойслужбы, — затараторила Лола, — вот, ходим, проверяем, в какихусловиях живут пенсионеры нашего района… А конфеты — это от вашего депутатаподарок к трехсотлетию города…

Старушка снова радостно рассмеялась, при этом на губах у неелопались пузыри, как у младенца. Тетя Каля вызвалась поставить чайник, Лолаосторожно приступила к расспросам. Галина Павловна вдруг вскочила с места иподбежала к старому трельяжу. Зеркало на нем потрескалось, но пыли, какотметила Лола, не было. Стояли там разные баночки с кремами и валялись тюбики сгубной помадой. Старушка придирчиво оглядела себя в зеркало, взялась было загребень, но потом о??лянулась на ожидавшую Лолу и решила видно не отвлекатьсянадолго. Она только наскоро накрасила губы, причем по причине плохого зрениянакрашенный рот получился чуть сбоку от настоящего. Но старушку это ничуть несмутило. Она еще раз оглядела себя в зеркале и осталась удовлетворена, послечего села в кресло и довольно внятно рассказала, что живет она одна,родственников никаких нету. Но они прекрасно ладят с соседкой Верой Мигунец.Вера женщина самостоятельная, к ней хорошо относится. Дальше пошла какая-тогалиматья, старуха стала повторять, что плохо выглядит, потому что давно небыла у своего парикмахера. Лола, боясь, что так ничего и не узнает, прямоспросила, всегда ли старушка жила одна. Та сразу же пригорюнилась и сообщила,что был у нее муж, и сын, и невестка даже была.