Убийства в Солтмарше. Убийство в опере - Глэйдис Митчелл

Увидев меня, присевшего к Дафни на кровать, она решила, что случилось худшее. (Вовсе оно не случилось.)

— Тетя, да ты сама кого угодно до худшего доведешь, — заплакала Дафни, расстроенная ее нападками. — Ноэль, дорогой мой! — И она протянула мне кольцо. Я молча опустил его в карман. Мы демонстративно поцеловались, и я отступил в сторону, давая миссис Куттс дорогу вон из комнаты. Она не двинулась — я тоже. Не мог же я уйти и оставить Дафни ей на растерзание. Наконец миссис Куттс вышла, и я последовал за ней.

Утром я опять отдал кольцо Дафни — она, нечего и говорить, вернула мне его, только чтобы отвязаться от своей ненормальной тетки. Да, после гибели Мэг Тосстик у миссис Куттс сильно испортились и нервы, и характер. Мужа она пилила, а он после той истории с загоном и так стал как разъяренный бык. И неоднократно повторял, что легко отделался. Миссис Куттс несла чушь о развратных пастырях, и то были речи куда более резкие, чем ее всегдашние обличения. Причем нам с преподобным обоим доставалось. Сумасшедшая женщина. Честное слово! Если бы я мог — женился бы на Дафни немедленно, вырвал бы ее из обстановки, которая на нее так скверно действовала. Однако священнослужитель не может просто зарегистрировать брак в мэрии; кроме того, меня связывало обещание, данное старику Куттсу, не спешить со свадьбой.

Итак, пришлось проводить миссис Брэдли в дом викария, потому что дождь усилился, и мы, пока шли от Моут-Хауса, основательно промокли.

Ничто не могло доставить большего удовольствия миссис Куттс, питавшей в последнее время особое пристрастие к миссис Брэдли, чем переодеть гостью в сухое платье и туфли и развести для нее огонь в камине.

Пока они были наверху, в гостиной появилась Дафни.

— Ноэль, дядя беседовал с инспектором, который расследует убийство, и тот говорит, что у нас в деревне ожидается всплеск преступности. Таким преступлениям часто подражают. Это просто ужасно.

За чаем беседа велась про убийство. Миссис Брэдли слушала, как хозяйка распространяется о распущенности, и старалась раззадорить ее, когда та начинала иссякать. Я не знал уже, куда деваться от их разговора, Дафни — тоже.

В шесть гостья наконец-то оторвалась от беседы и дала мне знак следовать за ней. Я пошел сам не знаю почему. Эта женщина, нечего и говорить, подавляет мою волю. Мне хотелось остаться с Дафни и обсудить грядущий Праздник урожая, но я как покорный пес следовал за миссис Брэдли. Мы вышли на дорогу, ведущую к каменоломням, и тут моя спутница резко остановилась и сказала, стараясь перекрыть шум ветра:

— Знаю я все проделки Берта. Вы его не боитесь?

— Боюсь, еще бы! — прокричал я.

— Да-да, понимаю! Чем я вам так не нравлюсь, мистер Уэллс?

Ничего на это ответить я не мог; мне вдруг стало жарко, и язык отнялся.

— Мне нужна ваша помощь! Будет проще, если вы избавитесь от своего предубеждения! — Она помолчала и еще громче добавила: — Мне ведь и викарий нипочем; могу помочь, если пожелаете!

— То есть?

— Вы хотите жениться на его племяннице!

От этой чертовки ничто не укроется.

— А у меня полно знакомых епископов!

Я остановился и взглянул на нее. Надеюсь, выражение лица у меня было непреклонное.

— Вы пытаетесь меня подкупить, миссис Брэдли!

— Да, конечно, мой мальчик! — кричала она, влажно дыша мне почти в самое ухо.

— Согласен! Пожмем друг другу руки.

Она сжала мою ладонь сухой желтой лапкой. Ничего себе, хватка! Посильнее, чем у миссис Куттс, опытной пианистки.

— Ждите здесь. Если через полтора часа не выйду, идите в полицию.

— Думаете, Берт — убийца?

Нехорошо все-таки кричать во всю мочь. Так и в диффамации могут обвинить.

— Думаю, он страшен, если его разозлить! — Дрожащей рукой я поправил свой воротник-ошейник. — Я тоже иду!

— Смельчак! — радостно взвизгнула миссис Брэдли.

Что ж, не без того.

У меня с собой была тяжелая трость. Критически обозрев это орудие, я положил его на обочину. Лучше не провоцировать Берта, а без палки я буду выглядеть безобиднее. Поднимаясь по крутой тропе, я весь дрожал и изнывал. Сильный ветер, едва не сдувавший нас вниз, гнал по небу серые тучи. Вокруг были заброшенные карьеры. Как же легко силачу вроде Берта столкнуть нас в карьер, там, где ограда совсем никудышная. Нас могло бы спасти присутствие Коры, но где она, Кора? Судя по слухам, гастролирует на северо-востоке Англии, играет в пьесе «Пташки». До некоторой степени меня успокаивало присутствие неукротимой маленькой пожилой дамы. Ее желтое лицо было спокойно, губы плотно сжаты, словно все жизненные силы она сейчас сосредоточила на преодолении подъема и борьбу с порывами ветра. Обернувшись, миссис Брэдли прокричала:

— Вы ведь сами хотели пойти!

— Да! — ответил я, придерживая обеими руками шляпу. — Это все супруги Гэтти! Оба психи!

— Оба — что?

— Психи!

— Что?

— Психи!!

— А да! — Она заулыбалась и вдруг замахала рукой.

У ворот стоял Берт. К моему изумлению, он замахал в ответ и побежал навстречу. Обхватив миссис Брэдли за спину громадной ручищей, он буквально потащил ее наверх на растерзание бушующему ветру.

Когда, дрожащий и едва живой, добрел я до Бунгало, миссис Брэдли, удобно устроившись в кресле, пила пиво, а Берт, стоя на коврике у камина, грел спину, гоготал и притоптывал, развеселившись от какой-то сомнительной шутки своей гостьи. (Сам я ее шуток вообще не понимал.) Он тоже держал стакан. В дом меня впустил Фостер Вашингтон Йорк, и когда я принял радушное приглашение и сел, принес пива и мне.

— Ах да, — сказал Берт, видимо, продолжая прерванный моим появлением разговор. — Мы таки заперли его в часовне. Я сообщил, где он, его жене и не сомневался, что она пойдет и выпустит его. Этот мелкий шпик ползал в бухте (я лишь передаю слова Берта), ну мы его и заграбастали, и связали, чтоб не мешал кончить работу. Я про то и забыл.

— Мистер Берт, — спокойно произнесла миссис Брэдли. — Вы должны пообещать мне бросить вашу рискованную игру. Чтобы в бухту больше не доставляли никаких грузов и не прятали в этом доме. Вы меня понимаете? Да, и насчет ваших ссор с женой…

Она говорила очень мягко, но не сводила черных ведьмовских глаз с Берта. Меня пугало выражение ярости на его лице. Слишком уж неравны были силы. Как бы ненароком я нагнулся за кочергой. Прекрасное, удобное орудие приятно оттягивало руку. Я покачивал кочергой, зажав ее между пальцами. Миссис Брэдли дружески-успокоительно улыбалась Берту, у которого уже начала раздуваться шея.

— Вы ведь не способны на убийство, Эдви, правда?

— Я — не — знаю! — отчеканил Берт, делая шаг вперед. — Наверное, способен, если будет некуда деваться.