У границы мрака - Василий Головачев

– Иван, тревога А-формата! Ты далеко?

Ёкнуло сердце.

– У себя… что случилось?

– В облаке Оорта появилось невидимое массивное тело. Кроме того, за орбитой Урана произошло крушение круизного лайнера «Синко Льягас», принадлежащего испанцам. А также перестал поддерживать связь пограничный модуль Межкосмоса, контролирующий пространство за орбитой Нептуна.

– Прибыл! – выдохнул Иван.

– Ты думаешь…

– Это Шнайдер, без сомнений! Вернее, его носитель – «мурекс».

– Не наш Копун?

– Копун совершеннее и умнее, он не станет шастать по Солнечной системе как слон по посудной лавке. И я уверен, что он давно где-нибудь в ядре галактики.

– Ладно, ещё поговорим, срочно на крейсер!

– Буду через полчаса.

Голова Бугрова растаяла.

В гостиную вошла заспанная Елизавета в одной полупрозрачной ночной рубашке.

– Кто звонил?

– Капитан.

В глазах женщины протаяла тревога.

– Что случилось?

– Это называется – отдохнули. Курт в Системе! – Иван сбросил оцепенение, пересказал слова Бугрова.

Елизавета зябко передёрнула плечами.

– Что теперь будет?

Иван попытался выглядеть уверенным, привлёк любимую к себе.

– Будем сражаться!

4

Вересов находился в зале управления марсианским «динозавром», что прятался в пещере под северным валом кратера Тимей, когда в зал ворвался Мишин и жестом дал понять, что надо выбраться в пещеру.

– Тебя вызывает главный.

Вересов махнул рукой старшему бригады технических специалистов, изучавших комплекс управления «пушкой», названной Иваном Ломакиным сбросером: мол, работайте, – и поспешил за капитаном. Как оказалось, из глубин излучателя невозможно было поддерживать связь с поверхностью, его корпус удивительным образом экранировал даже гравитационные волны и нейтринные импульсы (что послужило основой дискуссии физиков о причинах блокирования связи, и учёные сделали вывод о пузыре перестроенного вакуума, вмороженном в корпус сбросера), поэтому приходилось выбираться из лабиринтов огромного сооружения наружу в пещеру.

Через минуту стала известна причина вызова.

Вересов выслушал торопливую речь начальника Коскора, сказал:

– Дождались. Сомнений нет?

– Нет! – ответил Головин. – Как выразился капитан Бугров: никогда такого не было и вот опять. Через час генерал собирает совещание, тебе тоже надо поприсутствовать.

– Лично?

– Через решалу. – Головин имел в виду визар – сеть онлайн-связи.

Собирать всех причастных к проблеме ответственных лиц по всей Солнечной системе было долго, а ситуация складывалась так, что решать надо было быстро.

– Шлюп погранцов доставит тебя на борт «Дерзкого», – добавил Головин.

– Буду, – лаконично пообещал Вересов.

– Новости? – спросил Мишин.

– Строганов собирает весь тревожный улей. Кто-то невидимый прётся через Систему к Солнцу, сшибая всё на своём пути.

– Нимфанский Вестник, кто ж ещё!

Вересов направился к катеру.

– Остаёшься за меня.

Тоннель, соединявший подземную полость с базой «Космогеологии», представлял к этому моменту хорошо освещённую улицу середины двадцать первого века, по которой в обе стороны спешили бегающие и летающие машины разного назначения. К изучению военного наследия марсиан подключились не только спецслужбы, но и российские научно-исследовательские институты, Академия наук, технологи и инженеры, а также специалисты в области ксенологии, биологии и медицины. Всем было интересно ознакомиться с артефактом, пролежавшим на Луне сто пятьдесят миллионов лет, и собрать как можно больше информации о его создателях.

Но всей движухой под лунной поверхностью управлял логистический центр СКБ, использующий мощные кванки, и толкотни не было. Посторонних не пропускала хорошо организованная охрана подземелья.

Тот же катер, который доставил Вересова к терминалу «Космогеологии», домчал его и к «Дерзкому», по-прежнему висевшему в лунном небе над кратером Тимей. Ещё через минуту полковник вошёл в пост управления крейсером.

– Занимайте моё кресло, – встал ему навстречу капитан Бугров. – Мне на совещании быть не обязательно.

Вересов заколебался, рассчитывая выйти на плесецкий Центр из каюты корабля, но Головин об участии капитана в совещании СКБ ничего не говорил, и Вересов согласился.

– Хорошо, Виталий Семёнович, надеюсь, это не надолго. Ещё новости есть?

– Сбит очередной производственный комплекс, теперь уже в поясе астероидов. Японцы на астероиде Ёшикава вскрыли залежи тория. Астероид вдребезги, завод тоже, восемь погибших.

– «Мурекс» вот-вот выйдет к Земле.

– Флот поднят по тревоге, мы тоже сидим «на ушах».

– А толкиновский Вестник ушёл. – Вересов только сейчас заметил, что в рубке нет Ломакина. – Иван не с вами?

– Скоро будет, парню пришлось ломать свои планы. Кстати, в связи с прибытием Шнайдера увеличивается опасность нападения на госпожу Клод-Сантуш. Курт стопроцентно попытается отыскать её.

Вересов кивнул.

– Я напомню службе охраны СКБ об этом.

Кресло капитана оказалось вполне соответствующим его имиджу, манере отдавать приказы и телосложению: оно было в меру удобным, в меру мягким и в меру функциональным. А так как Вересов и Бугров были примерно одного роста и одинаково физически развиты, его не пришлось подстраивать под биогеометрию Вересова.

Накрыв ложемент виртуальным операционным полем, он вызвал компьютер «Дерзкого».

– Я в курсе, Даль Данилович, – мягким баритоном отозвался Эрг. – Центр на линии, включайтесь.

Тьма перед глазами Вересова сгустилась и рассеялась через мгновение. Он оказался в рабочем модуле директора СКБ, сидящим за овальным столом в окружении руководителей подразделений Службы, присутствующих здесь, как и он, виртуально. В кабинете лишь двое людей были живыми: хозяин кабинета и директор СКБ по персоналу Никанор Вулич, черноволосый, черноглазый, смуглолицый, энергичный и уверенный в себе. В отличие от генерала Строганова, на лице которого было написано раздражение, Никанор выглядел вполне довольным жизнью.

Поскольку никто, кроме Головина, не обратил на вошедшего внимание, Вересов понял, что совещание началось раньше. Впрочем, его это не смутило.

– Только что закончилось заседание Совбеза ООН, – проговорил директор СКБ, сидевший за своим столом. – Мы получили массу недоброжелательных отзывов о своей работе и несколько требований, от выполнения которых будет зависеть чуть ли не вся наша внешняя политика, как заявил министр иностранных дел.