Выйти замуж за Феникса - Татьяна Форш

Во-вторых! Если честно, меня очень — разочаровал, что ли? — мой попутчик. Оказывается, он бросился мне помогать, только чтобы получить деньги! Обычный наемник! А что я хотела? Что мне все будут помогать даром? За красивые глазки? Ладно… Если все получится, заплачу ему столько, сколько он попросит, и адью! Главное, колечко найти и вытребовать у мужа развод!

Ну и в-третьих… Мне никак не давала покоя увиденная у сеновала картина. Слепая бабка смотрела не на говорящую лошадь, а именно на Ника глазами, похожими на глаза Феникса, и говорила странные слова!

«От меня не уйдешь». Что это значит? Может, просто сумасшедшая бабка? И смотрела она не на Ника, а ориентировалась на звук голоса?

Брр! Какая ерунда!

Решив не думать об этом, дабы избежать вывиха мозга, я только сейчас заметила, что одной рукой держусь за поводья, а второй вцепилась в запястье парня. Незаметно палец за пальцем я разжала руку и переместила ее на луку седла.

Так-то лучше! А то еще подумает… И вообще, чего тут думать-то? У нас чисто деловые отношения! Я — хозяин, он — проводник и по совместительству телохранитель!

Внезапно разозлившись сама на себя, я решительно уставилась вперед, где вдалеке, на фоне расцвеченных багрянцем небес темнели высокие башни города, обнесенные высокой стеной. Время от времени кое-где над городом вспыхивали странные огни и сполохи, которые тут же гасли.

Неужели наша цель близка?

В предвкушении близкого окончания моих злоключений у меня от волнения заколотилось сердце. Теперь остается только молить бога, чтобы Цитрамон никуда не свинтил! Иначе где его искать?

С каждым шагом город-крепость приближалась, а я, чтобы хоть как-то себя успокоить, принялась считать первые звездочки, которые, как бусинки, одна за другой появлялись на еще алевшем красками заката небе.

Наконец громадина города выросла так, что мне стали слышны крики и голоса, раздававшиеся по ту сторону крепостной стены.

— Ворота! — крикнул Ник, привлекая наше внимание к все еще распахнутой створке массивных, сбитых из толстых мореных бревен городских ворот. Возле нее суетились две фигурки. Вторая створка уже была закрыта.

— Немного осталось! Успеем! — выпалил Борька и, прижав уши, прибавил ходу.

Стражники возились недолго, и я в ужасе увидела, как распахнутая створка вдруг качнулась и плавно поехала, отрезая нас от столь близкого счастья.

— Они сейчас закроют ворота! Борька, сделай что-нибудь!

И Борька сделал.

— И-и-и-о-охо! Эй! Народ! Тпру! К кому обращаюсь?! Что, вконец ослепли? Видите? Я тут скачу! Ну и двое нахлебников на спине… Эй ты! Рыжий! Только попробуй закрыть! Только попробуй! Найду и покусаю! Я такой! Дюже нервственный!

От переливчатого вопля нашего коняги стражники замерли. В немом изумлении уставились на несущихся к ним во весь опор припозднившихся гостей, переглянулись и шустро принялись тянуть-толкать створку. Наконец им это удалось, и ворота с грохотом захлопнулись перед самым нашим носом!

— Ну ты молодец! — шумно выдохнул Ник и спрыгнул. Пройдя к створке, он запрокинул голову, изучил высоченные ворота и вежливо постучался. — Господа стражи, мы немного опоздали и, чтобы попасть в город, готовы заплатить вам две цены за каждого, и даже за нашу волшебную говорящую лошадь!

Тут же распахнулось крошечное окошко, и в нем засветился любопытством глаз.

— Волшебная, говорите?

— Ага. На выставку привезли! Если понравится, царю Берендею подарим.

— Чудненько, — хмыкнул голос и пожурил: — Да только больно она у вас агрессивная!

— Это только с виду. А так белая и пушистая! — заверил Ник.

— Белая, но рыжая? Это как? — озадачились стражи, даже палец о палец не ударив, чтобы открыть ворота.

— По настроению меняет цвет, — со зловещей улыбкой процедил мой спутник. Видимо, даже его ангельскому терпению пришел конец.

— А в темноте не светится?

— Мы над этим работаем! — Улыбка Ника стала еще шире, но взгляд не сулил ничего хорошего.

Стражи зашушукались и наконец приняли решение:

— Вы пока подождите. После закрытия ворот только начальник стражи может дать разрешение открыть их до рассвета.

— Ага! А сейчас его в городе нет, и раньше полуночи он не вернется.

Ник ругнулся сквозь зубы и, ни на кого не глядя, прошел мимо нас с Борькой к лежавшему неподалеку от ворот поваленному дереву. Яркое солнце уже высушило и высветлило его добела, а опоздавшие путники, коих явно было немало, отполировали сухой ствол своими… гм, своим бесконечным терпением.

Мы с жеребцом переглянулись и направились к нему. Я уселась рядом, а Борька решил не терять времени даром и принялся пощипывать травку.

Наконец молчание мне надоело.

— Да ладно тебе, Ник! Откроют же! Не в полночь, так утром.

— Может быть! — буркнул мой телохранитель, мрачно поглядывая на растворяющийся в сумерках закат.

— Лето! Не замерзнем! — продолжила я его успокаивать. — Только… есть хочется.

Ник молча поднялся, подошел к Борьке, снял с седла узелок с чем-то весомым и снова вернулся. Усевшись на прежнее место, он развязал и протянул его мне. Я повеселела, обнаружив в тряпице нарезанные ломтиками хлеб и мясо.

— С такими запасами мы точно до утра перезимуем!

— А комары? — тоскливо вздохнул Борька. Подобравшись к нам поближе, он для убедительности стегнул себя хвостом.

— Да ерунда! — отмахнулась я и соорудила двойной бутерброд. — Даже я знаю, что от них можно избавиться, капнув на кожу лишь пару капель сока полыни.

— Надеюсь, ждать придется недолго. — Ник тоже соорудил себе бутерброд. — Думаю, на байку о двойной оплате клюнет даже начальник стражи. Не хочется только ждать его до полуночи!

Погрузившись каждый в свои мысли, мы с Ником незаметно съели наш нехитрый ужин. В металлической фляжке, тоже лежавшей в узелке, мы нашли ягодное вино. Жить стало легче.

— Теперь бы где-нибудь полежать… — Я вздохнула и сонно потерла глаза. Хоть и провалялась в обмороке, как сказал Ник, почти целый день, а спать хотелось невероятно! А может, тому причиной — ягодное вино?

— Где тут полежишь? — огляделся Ник и покосился на Борьку, неутомимо пощипывающего травку. — После этой газонокосилки здесь ничего не будет расти еще лет десять!

— На меня намекаешь? — тут же засопел Борька, бросив на него подозрительный взгляд.

— Отчего же намекаю? Прямым текстом говорю! — Ник поднялся, огляделся и лениво направился к невысокой, но густой траве, росшей сразу за дорогой, аккурат напротив ворот. — Впрочем, пожалуй, я поспешил с обвинениями, ты еще не все уничтожил.

Стянув плащ, Никита расстелил его и с довольным стоном улегся на спину. Заложив руки под голову, он уставился в нависавшую над нами бездну фиолетового неба.