Восемь Драконов и Серебряная Змея - Yevhen Chepurnyy

— Это хорошая идея, Шэчи, — ободренно ответила девушка, и тут же обеспокоенно спросила:

— Но разве мои заботы не помешают твоему путешествию? Вряд ли ты оказался в этой глуши, праздно прогуливаясь.

— Я направляюсь к горе Улян, исполняя волю учителя, — обстоятельно ответил юноша. — Но сейчас я, во-первых, ранен, а во-вторых, не способен думать ни о чем и ни о ком, кроме моей прекрасной жены, — он широко улыбнулся девушке, и на сей раз, она не отвела взгляд, на мгновение просияв довольной улыбкой.

— В Цзянъяне мы сможем найти лекаря, что позаботится о моем ранении, и расспросить местных о твоём учителе, — закончил он.

— Хорошо, тогда отправимся в Цзянъян, — бодро молвила Му Ваньцин. — Давай я помогу тебе встать, и сесть на коня, Шэчи. Первое время, нужно будет ехать помедленнее, чтобы не растрясти твою рану.

— Погоди, нужно заплатить за выпитое и съеденное, — юноша поднялся, тяжело опираясь на руку Ваньцин, и зашарил на поясе, ища кошелек.

— Владелец сбежал, когда мы начали сражаться, — легкомысленно отмахнулась девушка. — К тому же, ленивый старикашка так и не принес мне заказанный суп с клёцками. Останется без платы, и поделом ему.

— Ну, чаем тебя он всё-таки напоил, — возразил Инь Шэчи. — А ещё, мне понравилась его готовка. Заплачу за нас обоих, — ослабив завязки кошелька, он запустил было пальцы внутрь, но тут же досадливо скривился. — Вот незадача, я так и не спросил его о ценах. Ладно, этого должно хватить, — он опустил на стол кусочек серебра, и двинулся к коновязи.

— Вижу, ты привык жить в достатке, муж мой, — задумчиво отметила Му Ваньцин, помогая юноше взобраться в седло Зимнего Ветра. Устроив его на коне, она ловко вскочила на Чёрную Розу, и молодые люди неспешно двинулись в путь.

— Моя семья занимается торговлей, — рассеянно ответил Шэчи. — Мы ведём свой род от чжоуского Инь Цзифу, но наша ветвь семейства пережила многие невзгоды, и не смогла удержаться при императорском дворе. Дед и отец вернули фамилии Инь богатство и связи, а я должен был возобновить ее традицию служения трону, но какую-то неделю назад, моя жизнь изменилась самым неожиданным образом…

Он вкратце рассказал девушке о своем вступлении в секту Сяояо, и, в свою очередь, забросал ее великим множеством вопросов. Инь Шэчи хотелось знать все, и ещё немного, о столь неожиданно найденной спутнице жизни, и Му Ваньцин охотно удовлетворяла его любопытство. Она поведала ему о своем взрослении без родителей, о детстве и юности, проведенных на попечении учителя, строгой и скупой на улыбку женщины по имени Цинь Хунмянь, и о принятии своего странного зарока.

— Учитель всегда говорила мне, что ни один из мужчин мира не достоин доверия, — рассказывала она безмятежным тоном. — Что каждый из них жаждет лишь удовольствий, а верность для них — пустой звук. В мое совершеннолетие, она приказала мне носить вуаль, и испросила известную тебе клятву, ведомая заботой обо мне.

— Она поступила совершенно правильно, — весело заметил Инь Шэчи. — Не носи ты вуали, и не отпугивай мужчин своим зароком, тебя бы беспрерывно осаждали женихи, не давая ступить и шагу. Будь оно так, я никогда бы не смог пробиться сквозь их бесконечную толпу, и встретиться с тобой.

— Прекрати, — засмеялась девушка. — Не нужно насмехаться над решением моего учителя. Да, муж мой, ты ведь не собираешься предать меня ради другой женщины? — грозно вопросила она. — Случись такое, я не пожалею ни тебя, ни ее, — несмотря на угрожающий тон, на устах девушки плясала улыбка.

— О каких других женщинах ты говоришь, жена моя? — серьезно отозвался Шэчи. — О всех тех несчастных дурнушках, в любой из которых меньше красоты, чем в ногте твоего мизинца? Кто в здравом уме променяет чистейший нефрит на придорожный камень? Это мне нужно бояться, что тебя, к примеру, похитят, соблазнившись твоей красотой. Вот тебе мужнин наказ, — он принял нарочито серьезный вид, — немедленно надень свою вуаль обратно. Я не желаю делиться с миром твоей прелестью.

— Ты разрезал мою вуаль точно пополам, Шэчи, — рассмеялась Му Ваньцин. — Но, так уж и быть, я что-нибудь придумаю.

Примечания

[1] «Тайным» обычно называют малоразмерное стреляющее или метательное оружие.

[2] Шэчи вольно цитирует строки из «Песни о красавице».

[3] Китайские богини. Гуаньинь — китайский вариант индийского бодхисаттвы Авалокитешвары, богиня любви и сострадания. Сиванму — «Царица Запада», обитающая на горе Куньлунь. Чанъэ — жена небесного лучника И, богиня луны.

[4] Иероглиф «люй» выглядит вот так: 呂. Отдаленно напоминает две пары губ, тянущихся друг к другу.

[5] Канга — китайские носимые колодки, сковывающие руки и шею заключенного.

[6] Шэчи перечисляет всевозможные уменьшительно-ласкательные варианты имени «Ваньцин».

[7] Китайское словосочетание «шифу» — «учитель», — не имеет женского варианта. Женщину, обучающую кого-то боевым искусствам, принято называть тем же сочетанием иероглифов, что и мужчин — «учитель»(«ши»), и «отец»(«фу»).

Глава 5

Повествующая о трех счастливых днях, перемежаемых неприятными встречами

Коротая время за веселой беседой, Инь Шэчи и Му Ваньцин добрались до Цзянъяна, где, взойдя на паром и переправившись через рукав Янцзы, они вступили в городские пределы. Выспросив у прохожих дорогу к аптеке, и посетив тамошнего доктора, молодые люди обзавелись рецептом для Шэчи, и небольшим тючком целебных трав.

Вечерело, и Шэчи с Ваньцин двинулись к ближайшей гостинице, где намеревались отобедать и найти приют на ночь. Найдя искомый постоялый двор, они благополучно устроились в одной из его комнат. Му Ваньцин сходила на кухню, прихватив рецепт и травы. Вернувшись с компрессом и чашкой горячего настоя, она принялась хлопотать вокруг Инь Шэчи, своей искренней заботой приведя того в совершеннейшее довольство.

— Как ты, Шэчи? — спросила она, закончив с промывкой его раны, и наложением целебного компресса. — Ещё болит, или полегчало?

— В жизни не чувствовал себя лучше, — довольно протянул юноша, отставляя в сторону опустевшую чашку лекарственного настоя. Обняв девушку за талию, он усадил ее рядом с собой, на кровать. — Никогда ещё лечение не было столь приятным для меня, — потянувшись к Ваньцин, он коротко поцеловал ее. Девушка довольно улыбнулась, не показывая былого смущения их близостью.

— Время позднее,