Книги онлайн и без регистрации » Историческая проза » Далекий край - Николай Задорнов

Далекий край - Николай Задорнов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 81
Перейти на страницу:

— Наш хозяин большой модник, — с едкой насмешкой сказал де Брельи и пожевал морщинистыми губами. — Впрочем, уроды всегда рядятся…

Де Брельи много лет жил среди маньчжуров и китайцев и ненавидел их, втайне завидуя им. Он представлял, какую деятельность может развить тут церковь и как можно разбогатеть, если в Манчжурии будет колония католической державы.

Пьер заметил, что когда дело касается маньчжуров, его спутник злословит.

«Де Брельи сам тут оманьчжурился», — думал он.

Пьер чувствовал, что у этого известного в Европе миссионера есть и другая сторона жизни, быть может, для него гораздо более значительная, чем деятельность проповедника, но совершенно неизвестная там… Маньчжуры это его сфера. Он сам — фракция маньчжурской жизни со всеми ее странностями.

Скалистый берег расступился, и в широких каменных воротах открылся вид на озеро, далеко ушедшее в глубь распадка между пологих гор, иссиня-зеленых от кедровых и еловых лесов.

Вход в озеро был прикрыт полузатопленным островом. Из-под спадавшей воды появились стволы ветел, покрытые слоем глины, и голые тальники.

Сампунка вошла в тихую протоку и поплыла ее изгибами вдоль красного глинистого бока горы, исполосованного следами наводнения. Поверх обрыва над протокой курчавилась буйная поросль дубняка, орешника, кленов. Повсюду белели душистые ветви черемухи. Некоторые деревья были подмыты наводнением и клонились к воде. Цветущие ветви их свисали к головам путешественников.

Протока, изгибаясь и расширяясь, образовывала бухточку. Берег понижался, и на опушке орешника стала видна черная городьба из заостренных лиственничных бревен. Дальше виднелось бедное стойбище гольдов — несколько жалких лачуг с крышами из травы.

— Мылки? — спросил Ренье коротконогого толстяка Сибуна, показывая на ограду.

— Нет, это гьяссу. Мылки вон там, — кивнул толстяк за реку, где на другой стороне из-за леса поднимались дымки.

Сибун хитро щурил глаза. Гольды в цветных шляпах с криками выбегали на берег. Худолицый Денгура подгонял их. Сампунку подтянули к берегу, и Дыген по доске сошел на берег. Он шел, с важностью выпятив живот, в сопровождении маньчжуров. Тырс разглаживал белокурые длинные усы.

Ренье и де Брельи спустились следом.

— И не подумаешь, что он дрожал от страха, проезжая мимо селения беглых русских, — ворчал де Брельи. — А тут, среди дикарей, сущий конкистадор![25] Сколько достоинства и отваги!

Солнце жарко палило. Влажная земля дышала душистым паром. Воздух был насыщен запахами свежей травы. Буйный луг раскинулся над чертой разлива. Травы достигали груди де Брельи, а низкорослого Дыгена укрывали с головой.

Тропинка в траве была протоптана недавно, и Ренье решил про себя, что, вероятно, всю весну гьяссу пустовала.

Внутренний вид становища произвел на миссионеров впечатление запущенности — действительно, никто не зимовал в гьяссу. Шалаши из корья были разрушены непогодой, а соломенная крыша на зимнике сгнила и провалилась.

«Итак, мы близки к цели», — с гордостью подумал Ренье, обводя взором лица гольдов, дымы костров, дикие хребты и широкое пустынное озеро.

* * *

За делами Дыген повеселел. Он стал разговорчивее, ежедневно приглашал Ренье и де Брельи обедать и каждый вечер уговаривал их спать у себя в берестяном летнике. Только взор его, настороженный и подозрительный, несколько беспокоил Пьера.

Ярмарка еще не началась, хотя торговля уже шла. Маньчжуры привезли с собой разные материи и безделушки в надежде выгодно сменять их на меха. В гьяссу процветали азартные игры.

К полудню, когда начиналась жара, мелкое озеро, окруженное лесами и сопками, прогревалось насквозь и парило. Речной сквозняк не достигал гьяссу, и там целыми днями стояла тишина и одуряющий влажный зной. Стал появляться гнус…

Однажды за обедом, заметивши, как Ренье раздраженно отгоняет от себя мошкару, Дыген приказал позвать Денгуру и тут же велел ему починить для гостей старую гольдскую зимнюю лачугу, оставшуюся в гьяссу от былых времен, приставить к ним в услужение кого-нибудь из гольдов и держать подле их жилья день и ночь дымокуры.

Ренье, за разговором, сидя на пеньке, открыл свой альбом и живо срисовал Денгуру. Гольд этому весьма удивился, тем более что на бумаге изображены были и носовые украшения, и трубка, и лубяная коробка с табаком, торчавшая из-за пазухи, из-за расшитого цветными лентами расхлеста халата, и корявые, грязные пальцы с серебряными и каменными кольцами. «Ты какой длинноносый, все подметил, ничего не упустил», — подумал Денгура и с тех пор стал относиться к Пьеру с особенным уважением.

Втайне гольд объяснил его умение рисовать сверхъестественной силой. Пьер, зная, что так думают дикари, пользовался этим по совету старших, опытных миссионеров.

— У тебя зоркий взгляд. Ты, наверно, ел когда-нибудь глаза ястреба? — однажды спросил его Денгура.

Гольды, жившие подле гьяссу в шалашах, каждое утро уплывали ловить калуг. Чтобы отгонять мошку, они на лодках разжигали в горшках дымокуры. Денгура тоже иногда отправлялся на лодке рыбачить и брал с собой на реку Ренье. Иезуит решил внушить гольдам суеверный страх и уважение к себе. Сидя в лодке, он набросал рисунок: плывут дымящиеся лодки, играет стая калуг… Рисунок был полон движения: некоторые рыбы нарисованы под лодками, река представлена как бы в разрезе. Денгура увидел рисунок и остолбенел.

— Больше рыбу ловить с тобой не поеду, — решительно отрубил он. — Ты видишь, что делается под водой. Му-Амбани[26] утащит нас с тобой на дно за такое дело…

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ НАСМЕШЛИВЫЙ СОСЕД НА БЕРЕСТЯНКЕ

День тихий, солнечный. Блестит и плещется встревоженная рыбаками вода. Мокрые гольды, стоя в реке по колено, тянут на отмель невод. На обоих берегах протоки белоснежные отмели, а за ними, на далеких белых обвалах песков, оплетенных корнями, полосками зеленеют заросли ветел и кустарников.

— Скорей, скорей! — сердится на сородичей Ла.

Как старику не волноваться: сазаны то и дело выскакивают из невода.

Всплеск… Сазан прыгнул, открыл рот, растопырил плавники, как птица крылья, и бултыхнулся в воду, но тут же снова стремительно взлетел, низкой длинной дугой перемахнул через поплавки, опять заплескался и пошел скакать дальше по протоке.

— Рад, что убежал, да боится, как бы опять не попасть! — кричит седой и краснолицый дед Падека. — Как напугался, теперь целый день, что ли, скакать будешь…

«Вот рыбу ловить приходится, — думает Удога, перебирая тугую веревку. — Все время надо отца слушаться. Сейчас бы не рыбу ловить хотелось, а ехать в гьяссу. Вот туда надо! Конечно! Там очень много людей съезжается. Я бы обязательно ее встретил! Наверно, девушки ходят. Все, наверно, разряженные, и, уж конечно, парней много. Как отец этого не понимает!» Удога сам бы поехал. Но ехать в гьяссу надо не с пустыми руками, а соболя у отца… Удогу зло разбирает… «Что он мне каких-то невест хочет искать! Зачем мне невесты? Мне с ними сказать слово не о чем, а с ней мы так хорошо поговорили, она сказала: «Помоги мне», — и потом смеялась, как будто знакома со мной…»

1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 81
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?