Подвиги Ахилла - Ирина Измайлова

— Но… А эти как же? — он кивнул на притворенную дверь комнаты, где в три носа сопели спящие близняшки.

— Тебе ста рублей не жалко? — теперь Анюта смотрела на мужа с просительной улыбкой. — Моя Верка — ну, помнишь?.. Она подрабатывает в одной фирме няней по вызову. Давно мне предлагает — давай я с твоими посижу. Всего сотку за вечер просит, в три раза дешевле, чем у них обычно берут. Можно, да?

Миша так и подскочил от радости.

— Аннушка… ой, ну конечно! Мне так жалко было, что ты этого не читала!

— А я чуть с ума не сошла от зависти… Ладно, едем вдвоем.

В конце концов, я три года при них сижу, а у меня тоже — высшее историческое. Буду читать у тебя из–за плеча.

Но профессор Каверин, очень обрадованный появлением Анюты, решил дело проще:

— Рукопись с правками, с переносами строк. Я тут над ней колдую и кое–что на ходу перекраиваю. Так что сегодня вы просто пейте чай и слушайте, а я буду читать вслух. Если у меня хватает воздуха на двухчасовые лекции при полном актовом зале, то вам двоим, да при уютном камине и с трубочкой, я часа четыре, а то и пять читать буду. Идет?

Молодые люди и не подумали спорить — слушать Александра Георгиевича было всегда невероятно интересно, о чем бы он ни говорил и что бы ни читал. Муж и жена дружно плюхнулись в кресла, и на коленях у Ани тут же оказался урчащий от удовольствия Кузя. Она запустила пальцы в его пушистую шерсть, и с первых же слов уютный профессорский кабинет исчез. За ее спиной трещал и разгорался все жарче камин, синие витые струйки дыма поднимались от лежащей на углу стола трубки, свиваясь в какие–то загадочные иероглифы, а в это самое время…

В это самое время в нескольких десятков стадиев от апельсиновой рощи, за которой начинался лес, таивший в себе прохладную запруду и маленький грот, на высокой Троянской стене караульные несли свою обычную службу.

Все последние годы воины дежурили по двое на участке стены протяженностью в четыре сотни локтей — так, чтобы каждая пара караульных видела соседнюю пару.

Жара сморила дежурных, и они, прохаживаясь по каменной дорожке между невысокими поребриками, старались поскорее добраться до одного из выступов, к которым поднималась с внутренней стороны лестница — чтобы, по очереди сбежав на несколько ступенек вниз, немного постоять в тени.

Со стены в том месте, где располагались громадные Скейские ворота, открывалась Площадь Коня, и воины видели сооруженные на ней солнечные часы. Они показывали немного заполдень. Этой смене оставалось нести караул четыре часа, что вовсе не радовало воинов, но они старались об этом не думать — война приучила всех относиться к караульной службе очень серьезно… И все же им было муторно — солнце палило, дрожащий от зноя воздух утомлял глаза, и они топали взад и вперед лениво и медлительно, сдвинув на затылок шлемы и даже не глядя на свои сложенные у поребрика щиты и луки, которые им, следуя приказу, нельзя было даже выпускать из рук.

Шаги, прозвучавшие на ступенях лестницы, заставили караульных поспешно метнуться к своему оружию, подхватить его, продеть руки в ремни щитов и поправить шлемы так, чтобы они, как и положено, полуприкрывали их лица. Они узнали эту легкую и одновременно твердую поступь и не ждали ничего хорошего в случае, если их застанут за небрежным исполнением службы…

— Слава тебе, Гектор! — воскликнул один из караульных, не только с искренней радостью приветствуя своего военачальника, но и предупреждая громким возгласом соседнюю пару охраны, чтобы и те успели вооружиться, как полагается.

Впрочем, троянский полководец давно уже знал все эти «военные хитрости».

— Молодец, Аквин! — проговорил он, широкими шагами одолевая последние ступени и поднимаясь на стену. — Ты прав: я мог застать твоих товарищей врасплох, и уж им бы не поздоровилось, если их шлемы и оружие валялись в стороне, а не были при них. Только, думаю, еще хуже было бы, если бы их застали врасплох враги.

— Да какие враги, Гектор? — проговорил второй караульный. — На равнине пусто, как на тарелке, вымытой после трапезы. Ахейцы сейчас присмирели — мы задали им третьего дня славную трепку! Едва ли они решатся напасть на нас.

— Едва ли, — кивнул троянский герой. — Едва ли, покуда Ахилл в ссоре с Агамемноном и не участвует в битвах. А если они помирятся? Да и в любом случае, нам нельзя быть беспечными.

С этими словами он подошел к краю стены, поставил ногу на поребрик и стал внимательно осматривать равнину.

Гектору к этому времени минул тридцать один год. Он уже достиг полного расцвета своей неслыханной силы и поистине выдающейся мужской красоты. Громадный рост, идеальное сложение, когда при очевидной исполинской силе в фигуре героя не было ни малейшей тяжести или грузности, точные и стремительные движения, царственность осанки, — все в Гекторе восхищало и привлекало внимание.

Его лицо было под стать общему облику — тонкое, умное, с почти идеально правильными чертами и будто освещенное тем скрытым огнем, который выдает силу, куда большую, чем сила железных мускулов. Высокий чистый лоб молодого человека прочерчивали черные, будто вырезанные из полосок драгоценной ткани брови. Карие удлиненные глаза смотрели спокойно, а в последние годы, в годы войны и бесконечных потерь, их взгляд стал суровым. Как все троянские мужчины, не достигшие преклонного возраста — «возраста мудрости», он не носил бороды, и его твердый, чуть выступающий подбородок подчеркивал выражение жесткой, непреклонной решимости.

Лицо героя обрамляли роскошные волосы, черные, сверкающие, густо–волнистые, слегка вьющиеся, как почти у всех Приамидов. Сзади они свободно опускались на шею, касаясь плеч, а надо лбом их подхватывал серебряный с чернью обруч. Этот обруч да неширокий браслет такого же червленого серебра, надетый на левую руку выше локтя, были единственными украшениями троянского героя. В Трое многие мужчины носили серьги, и Гектор носил их в юности, но теперь дырочки в его ушах заросли. Его одежда тоже была проста: черный, до колен хитон — сшитый, однако, из дорогой и тонкой ткани, со скупой отделкой, подхваченный кожаным поясом, да сандалии с военной высокой шнуровкой составляли весь наряд знаменитого полководца. Впрочем, в такую жаркую погоду едва ли разумно было надевать на себя что–то еще…

Гектор долго, не отрываясь, смотрел на раскаленную равнину, поворачивая голову то вправо, то влево. Ничто не изменилось, со вчерашнего дня явно ничего не произошло, не появилось ни одного подозрительного предмета.

Троянский герой вздохнул и снова посмотрел на стражников.

— Воины ночной смены говорили, что в лагерях ахейцев как будто было больше костров, чем всегда, — сказал он — Никто не заметил утром чегонибудь необычного?

— Нет, — подумав, ответил Аквин. — Дымов и точно, было много. Но я думаю, они вчера охотились: из лесу доносились крики и лай собак.

Видно, им повезло, они набили дичи, вот и хотели за ночь нажарить и накоптить побольше мяса — в такую жару его можно и до утра не сохранить.