Много шума вокруг волшебства - Патриция Райс

Женщине не пристало жить одной, без компаньонки, поэтому она и назвалась миссис Джонс. Художницам и вдовам дозволена свобода, недоступная светским леди.

– Леди упряма, непримирима и держит себя как королева, но, слава Богу, здорова. – Трев говорил вполне отчетливо. Войдя в комнату, он принялся разглядывать обстановку.

Коттедж казался Синде просторным, пока в нем не появился сэр Тревельян. Головой он касался балок на потолке, а падавшая от него тень закрыла ее стул. От него сильно пахло ромом, сандаловым деревом и особым, мужским, запахом. Не иначе как этот запах и подтолкнул ее к безумствам.

Она захлопнула альбом.

– Присаживайтесь, сэр. Принести вам кофе?

– Меня зовут Тревельян, а лучше обращайтесь ко мне – Трев. А то меня никто не хочет так называть! – Он уставился на ее стул, как будто забыл, как он здесь оказался. – А у вас есть кофе?

– Да, садитесь же. А я разожгу огонь.

Он не стал садиться, а, закинув руки за спину, начал рассматривать ее работу. Синде хотелось чувствовать себя умной светской женщиной, но вместо этого она казалась себе юной и растерянной девицей.

Ее кузина наняла в деревне женщину, которая дважды в день готовила еду и прибиралась в коттедже. А в остальном Синда управлялась со своим небольшим хозяйством самостоятельно. Будучи наблюдательной по природе, она многому научилась у горничных: умела правильно сложить дрова в камине и разжечь огонь, умела заваривать чай и варить шоколад, но предпочитала кофе. И когда Синда занялась этими уже ставшими привычными для нее хлопотами, то постепенно успокоилась.

Сэр Тревельян стремительно заметался по маленькой гостиной, и она снова испугалась. Уж не узнал ли он ее? Если и так, то по его лицу не было видно, что он намерен сегодня же с ней рассчитаться. И при нем не было шпаги. Все это внушало надежду, что ей нечего его бояться.

Синда видела, что он пьян и явно от чего-то страдает. Ей стало любопытно, от чего именно мог мучиться этот сильный человек. Через минуту она принесла на подносе посуду и сахарницу и поставила их на стол, отодвинув натюрморт. Трев изучал незаконченный эскиз, который Синда прикрепила к стене. Ей захотелось узнать, что он о нем думает.

– Сейчас принесу кофе. – Она вернулась на кухню, где начал закипать кофе. Почему ни один мужчина в Лондоне не привлекал ее так, как этот? Может быть, оттого что всю прошлую зиму она писала его портрет и теперь ей кажется, что она его хорошо знает?

Все это глупо. Она знала об этом мужчине не больше, чем о короле… даже меньше, поскольку отец частенько баловал домашних рассказами о царствующей особе.

Синда налила кофе в оловянный кофейник, найденный на чердаке дома герцога, и понесла его мужчине, дожидавшемуся ее в гостиной. Девушку одолевало любопытство по поводу его неожиданного визита.

– Сэр… Трев, прощу вас, присаживайтесь, а то вы так мечетесь, что я боюсь, как бы вы снова не подхватили меня и не унесли из дома на ночь глядя! – Придерживая полотенцем горячий кофейник, она ждала, пока он поймет, что в комнате один-единственный стул и ему придется его занять.

– Вот уж не думал, мадам, что вы можете чего-нибудь бояться. – Он отобрал у нее кофейник и кивнул Синде на диван.

Вот так просто он завладел ситуацией. Она раздраженно подобрала платье и уселась на краешек дивана.

– Если мне придется называть вас Тревом, тогда я – Люси, – чопорно поправила она. – Но только когда мы с вами наедине. Вы пришли сюда так поздно потому, что сочли меня храброй?

Он налил кофе в чашку и передал Синде.

– Я пришел сюда под воздействием паров алкоголя, желая наконец выяснить – враг вы мне или друг?

Наполнив свою чашку, он попробовал крепкий черный напиток.

– Насколько я понимаю, я вам не враг и не друг, – ответила Синда. – Я просто художница, приглашенная написать ваш фамильный дом. Несмотря на ваши устрашающие манеры, я пытаюсь быть вежливой. И буду и дальше держаться корректно, поскольку это вы платите мне за мое время и работу. Так уж устроен мир.

Его густые брови сошлись на переносице в одну линию.

– Вы выражаетесь, как мужчина.

Синда громко засмеялась:

– Благодарю вас. Моей матери это не понравилось бы, но я говорю очень похоже на нее. Мы с ней люди практичные. – Со странными и зачастую чудесными способностями, но об этом Синда не упомянула. Ей нравилось оставаться неузнанной. Дома ухаживавшие за ней молодые люди посматривали на нее с опасением, как будто она могла превратить их в лягушек. А ей хотелось знать, как они оценивают ее женские качества.

Лицо Трева разгладилось, и он понимающе кивнул:

– Про мою мать можно было бы сказать то же самое, она была… как бы поточнее выразиться… нечто среднее между бригантиной и шхуной. Она умела подчинять себе мужчин силой воли, а когда было нужно, могла незаметно проскользнуть мимо. Я и забыл про эту ее способность.

– Я предпочитаю неуловимость шхуны. Если вы не садитесь рядом, то, может, возьмете подушечку и присядете на табурет у камина? Здесь очень тесно, я не могу пройти, потому что вы закрыли мне выход из гавани.

Трев посмотрел на низкий табурет у камина, затем на удобный диван, на котором она восседала. Синда тут же пожалела о своих словах. Может, он и был пьян, но его взгляд остановился на ней с явным восхищением. Она не осмеливалась взглянуть, не выбилась ли из декольте ее косынка.

Старательно удерживая равновесие, Трев медленно опустился рядом с ней на диван, не расплескав ни капли кофе.

– Сейчас вы сорветесь и удерете, да?

Это было скорее грустное утверждение, чем иронический вопрос. Синда сделала несколько глотков кофе и лишь потом ответила вопросом на вопрос:

– А что, обычно женщины вас избегают?

– Нет, во всяком случае, до недавнего времени. Очевидно, англичанки слабее, чем мне казалось.

– Или вы огрубели, – возразила она. – Англичанки, как и любые другие женщины, предпочитают видеть приятные лица и чарующие улыбки.

– Ну, про леди Рочестер я бы этого не сказал, – мрачно заметил Трев. – Она предпочла бы видеть мою гибель, даже если бы я рассыпал перед ней перлы мудрости и бриллианты вежливости.

– Мелинда считает, что вы убили ее мужа и задумали выжить их с дочерью из поместья. Радуйтесь, что она вообще впустила вас в дом.

– Это как посмотреть. – Трев расслабился, откинулся на спинку дивана и вытянул перед собой длинные ноги. – На прошлой неделе я узнал, что море так и не выбросило на берег тело моего кузена. У него нет могилы.

Чувство, с которым он это сказал, заставило Синду внимательно посмотреть на него. Лицо Трева было невозмутимым, но он не отрываясь смотрел на свою чашку, словно ожидал от нее ответа.