Операция «Призрак» - Михаил Смирнов

Москва, конспиративная квартира резидента Абвера…

Хейдес прекрасно понимал, что операция «Эшелон» необычная и очень важная для Абвера. На кону стояло очень многое…

В последнем донесении из центра Хейдес получил указание в рамках операции выйти на законсервированного агента под кличкой Бухгалтер.

«Вместо реальных помощников и ценной информации, шеф хочет мне подсунуть древнего и бесполезного старичка!» — воскликнул Хейдес, ладонью провел по гладко зачесанным назад темными волосам.

Операция с самого начала пошла не совсем удачно. Банковский транспортник Соколов ничего не сказал ценного, и его пришлось ликвидировать. Малополезного агента Балеро, переданного за деньги англичанами, он, дабы обрубить концы и англичанам, и русским, пустил в расход…

Бухгалтер!.. Правда, в донесении было сказало, что до войны агент Бухгалтер работал в системе Госбанка. Хейдес задумался, как это можно будет использовать в рамках новой операции?..

В шифровке также рекомендовалось выйти на банковского работника Ермолая Сергеева. Он активно участвовал в недавней вывозке золота из осажденного Ленинграда. И, как предполагал центр, вероятно, будет участвовать и в предстоящих перевозках, являясь при этом одной из ключевых фигур.

«Как мало конкретики и ясности по операции «Эшелон»? — восклицал уже в который раз Хейдес. — Как можно в этой ситуации успешно работать? Как я выйду на этого Сергеева?..».

Хейдес поставил соответствующие задачи своим агентам в Свердловске и Перми…

* * *

В самолете Ермолай попытался уснуть, но это плохо получалось. Снова давали о себе знать раненые плечо и нога, стучало в висках. Тогда он попытался размышлять, что ждет его впереди, в Москве… Но и это тоже плохо получалось, мысли постоянно возвращались к произошедшим событиям в уральской командировке. Перед глазами возникала мама, постаревшая и уставшая, но радостно-счастливая… Хозяева дома в Ирбите, где она жила, с хитринкой в глазах хозяйка Маргарита Тимофеевна и ее дочь, молоденькая, непосредственная Наташа…

Возникало и недавнее округлое женское лицо с карими глазами, бархатный голосок. После любовных игр, прощаясь, она назвала свое имя — Онись, и добавила:

— Я удмуртка, Онись Христолюбова. Безмерно благодарна тебе, Ермолай, за любовь и ласку. За то, что не выгнал меня, спас жизнь. Ты очень хороший, добрый. Если будешь в наших краях, то сможешь легко найти меня. Я работаю медсестрой в 3-м Пермском эвакуационном госпитале. Буду очень-очень рада новой встрече, любый…

«Несомненно, она девушка с непростой судьбой», — раздумывал о секс-партнерше Ермолай.

Имени такого, Онись, он раньше вовсе не встречал. Хотя его родной Ленинград — город многонациональный…

Вспоминались, конечно, правда не так ярко и как-то скоротечно, и деловые встречи, увиденные хранилища «Каменная гора» и «Капля». Ермолаю было жаль больного Сапегу, он хороший специалист и в принципе неплохой, достаточно волевой человек…

* * *

Самолет приземлился на военный подмосковный аэродром. Стоял теплый летний вечер.

Как только члены группы ступили на землю, Норейко отвел Сергеева в сторону и тихо спросил:

— По поездке у тебя есть какие-нибудь замечания, сомнения или некие подозрения по членам нашей группы или к людям в хранилищах, в местах проживания?

На некоторое время Ермолай задумался.

Затем ответил:

— Нет, товарищ полковник.

— Хорошо, так везде и говори. Мы на все сто процентов выполнили задание.

Полковник быстро ушел к поджидавшей его машине. Ермолай направился за Истоминым.

— Что от тебя хотел полковник? — спросил майор.

Сергеев усмехнулся.

— Спросил, есть ли у меня пасквили по поездке на кого-нибудь или на что-нибудь. Я ответил, что нет.

— И правильно ответил. Но усмехаться, Ермолай, не стоит, ибо враг не дремлет. И у Норейки, и у нас с тобой в этой части заботы одни.

— Я это понимаю. Но полковник имел в виду совсем другое.

— Ладно, замнем. Куда тебя подвезти?

— В контору Госбанка.

В машине Истомин сказал:

— Тебе, Ермолай, должны дать жилье. Я знаю, что недалеко от конторы Госбанка есть общежитие. Но если не дадут, то вот, держи мой телефон, — передал клочок бумаги. — Позвони мне, и я тебя потом заберу, поживешь в этом случае у меня.

— Спасибо, Николай Максимович…

* * *

Берлин, министерство иностранных дел Германии, кабинет министра

Риббентроп знакомился с представленным полковником Шульцем планом операции по противодействию переброске русскими золотого запаса из Москвы вглубь страны. Напротив него в кресле располагался определенно напряженный автор плана…

Хозяин кабинета прочитал трехстраничный документ под названием операция «Argentum» и строго взглянул на полковника.

— И вы, Шульц, называете это операцией по противодействию? — воскликнул. — Там только пустые меры: уточнить, проинформировать, согласовать!

— Господин рейхсминистр, у нас явно недостаточно информации. И без уточнения…

— Это не план серьезной операции великой Германии! — воскликнул Риббентроп. — И потом, я не понял, где наши источники у Канариса, Шелленберга? Что они докладывают?

— По существу дела, ничего…

— По общим дипломатическим каналам?

— Тоже. Тем более, вы же приказали не проявлять излишнюю активность.

— Что сообщает Оскар (нелегальный резидент немецкого дипломатического ведомства в России)?

— Ничего…

— Невероятно! Такой опытный разведчик! Все равно, этого не должно быть! — нервно перебил хозяин кабинета. — Слышите, Шульц!? Всех напрячь и озадачить!

— Господин рейхсминистр, в этом случае возможна утечка…

— Она все равно будет.

— Слушаюсь, всех напрячь.

— Опять же, вы, Шульц, не предусматриваете захвата ни одного эшелона с золотом?

— Это нереально.

— Я вам говорю — реально, и если не целого эшелона, то хотя бы его части, нескольких вагонов. Или вы, полковник, хотите на фронт?

Шульц молчал.

Внезапно Риббентроп взорвался:

— Задействуйте всю нашу агентурную сеть, пусть звездный Оскар покрутится!

Шульц согласно закивал.

Риббентроп зловеще улыбнулся.

— Даю вам, Шульц, еще 72 часа на доработку плана операции. Пока свободны…

* * *

На своей машине Истомин подбросил Сергеева к конторе Госбанка. Проезжая по Москве, Ермолай отметил обилие черного, маскировочного цвета: на окнах домов, на дверях и даже на крышах.