Ричард Длинные Руки - принц - Гай Юлий Орловский

— Есть идея, — произнес я скромно. — Почему бы не перевербовать тебя, такую умную и красивую?

Мне показалось, что эльфийка бросила на меня лютый взгляд, но я смотрю на Бабетту, не отвлекаюсь, а она в удивлении вскинула брови и расхохоталась.

— Меня?.. Ты?

— А почему нет? — возразил я уязвленно. — Да, он император. Всей его власти не знаю. Однако там ты, полагаю, она из многих, а здесь ты могла бы стать… Однажды великий Цезарь, проезжая через нищую альпийскую деревушку, сказал придворным, что он предпочел бы здесь быть первым, чем вторым в Риме.

Она посмотрела серьезно.

— Рич… Не знаю, как мужчины, вас целиком лепили из самолюбия, а я бы подохла в такой деревушке. Мне нужен шумный придворный свет, много красивых и умных людей, музыка, веселье, интриги…

— У меня это тоже все есть, — заверил я, — а будет еще больше. Неужели тебе не хочется стоять у начала чего-то великого?

— Радость мужчин в сотворении, — произнесла она еще серьезнее, — радость женщины — в потреблении. Но еще большая радость для женщины… это — лью воду на твою мельницу — быть рядом с мужчиной, который умеет что-то создавать, решать, принимать на себя ответственность… Нет-нет, не спеши гордо расправлять плечики! Ты пока еще ломаешь. А это возраст детства. Вот когда начнешь строить…

— Я уже строю, — ответил я просто.

Она улыбнулась.

— Да?

— На обломках, — пояснил я. — Конечно, сперва расчищаю площадку. Но ты видишь пока только руины того, к чему привыкла. Такое тебя… удручает, скажем мягко. Но я уже строю, хотя видишь пока только флот.

Она продолжала улыбаться.

— Еще железная дорога, — напомнила она. — Очень изящное решение! Никогда бы не додумалась…

Я отмахнулся.

— А ты в шахтах бывала? То-то. Там везде полозья, на тележках руду вывозят. Я всего лишь вывел подобное из шахт на свет божий и… укрупнил. Бабетта, я в самом деле строю новый мир! И кое-кто уже это понял.

Она спросила так же легко и даже игриво, но я уловил резкий скачок интереса:

— Кто же этот проницательный мудрец?

— А догадайся, — сказал я. — И еще… не отвергай сразу, ты же умная женщина!.. Умные женщины умеют доить сразу двух мужчин. А то и больше.

Она хихикнула.

— Мужчин? Императоры и даже короли — это не мужчины, это что-то иное. Хотя да, мужчины тоже присутствуют, но мужчины в вас в меньшинстве.

— Бабетта, — сказал я с укоризной. — Так нечестно. Ты даже не хочешь признать, что выполняешь какие-то задания, хотя это понятно, да и ты знаешь, что я это давно понял. Но даже отказываешься обсуждать какие-то варианты…

— Какие? Ты можешь ответить, зачем было захватывать герцогство?

— Сказать честно? — спросил я.

Она проговорила настороженно, даже чуть отстранилась:

— Ну… если это тебя не убьет…

— Не убьет, — успокоил я, — хотя шарахнет. В герцогство я вторгся с огромной армией, народ притих, в том числе и самые амбициозные лорды. Впервые я не прочь, что репутация у меня… ну, как бы не очень…

— Еще как не очень, — сказала она милым голоском, — несмотря на твои сладкие речи.

— Ну так вот, — продолжил я, уже сердясь на самого себя за минутную слабость, — здесь и проделаю то, что пока не решаюсь даже в Турнедо и Сен-Мари, хотя там тоже стоят мои армии.

Она проговорила с непониманием:

— Что? Что ты замыслил столь чудовищное… что даже сам не решаешься?

— А поговори с народом, — ответил я и добавил злорадно: — С любым, не только с лордами. Увидишь, я не только воевать умею.

Она помолчала, глядя на меня серьезно и задумчиво. На эльфийку больше не обращала внимания, да и та затихла, вообще старалась не шевелиться и не привлекать к себе внимания.

Я не сводил взгляда с Бабетты, она обронила наконец тихо:

— Поговорю… При дворе императора Германа, кстати, как раз сейчас идет дискуссия, как к тебе относиться.

Я сказал бодро:

— Не могут понять, расцеловать меня в правую щеку или в левую?

— Спасибо, — пропела она нежно, — что не сказал насчет жопы.

Я сказал с укором:

— А еще леди…

— Милый, — возразила она, — это выражение впервые услышала именно от тебя!

— Быть такого не может, — сказал я. — Будучи отцом народа и покровителем изящных искусств, я разве такое могу? Обычно заворачиваю круче… И что, на меня уже обратили внимание?

Она послала мне очаровательную улыбку.

— Внимание обратили давно, милый. Еще до того, как ты отыскал Тоннель и вторгся в Сен-Мари, что находилось под рукой императора.

— На словах, — напомнил я.

— Неважно, — ответила она. — По крайней мере, король Кейдан называл себя вассалом императора. Ты себя им не считаешь, и многие требуют у императора, чтобы ты был…

— Устранен?

— Наказан, — уточнила она после короткой заминки.

— Но не все?

— Не все, — согласилась она. — Большинство все же полагает, что овчинка выделки не стоит. Во-первых, Сен-Мари за океаном, все равно это лишь далекий осколок некогда великой империи, фактически уже давно потерян… Во-вторых, ты не представляешь большой угрозы, а ради той, что есть, не стоит задействовать серьезные силы…

Я насторожился, буркнул:

— А несерьезные… насколько серьезны для меня?

— Лучше с ними не сталкиваться, — пропела она чарующе. — Здесь такой мощи не знают, и к ней не весьма, как ты говоришь. Однако самые прозорливые, к их мнению император обычно прислушивается, полагают, что ты становишься опасен.

— Вот как?

— Да. И напоминают, что проще задавить волчонка, чем пытаться бороться, когда он станет матерым волком и возглавит огромную стаю.

Я спросил настороженно:

— И что император?

Она лукаво улыбнулась.

— Рич, а ты меня любишь?

— Перестань, — ответил я, — что император?

— Император, — повторила она, — император… А что император?.. Ничего. Понимаешь, чем выше поднимаешься, тем осторожнее себя ведешь. Император слова не скажет, прежде чем выслушает сорок советников.

Я покачал головой.

— И что… он их еще не выслушал?

Она пожала плечами.

— Откуда мне знать, кого и что он слушает?.. Я — свободная птица, красивая женщина, живу в свое удовольствие. Может быть, император не только выслушал, но и принял какое-то решение. Может быть, даже не начинал слушать. Однако же тебе нужно либо утихомириться и, как у вас говорят, залечь на дно, либо же ясно показать императору, что являешься его подданным.