Ночной поезд - Мартин Эмис

* * *

В 07:45 позвонила в управление. Джонни Мак сменялся с ночного дежурства. Я попросила, чтобы он поручил Сильвере или кому-нибудь другому проверить данные на Арнольда Дебса.

Взяла свой список: «Факторы стресса». Да, кому как не мне этим заниматься. Вычеркнула пункт 2 («Деньги?»). Потом вычеркнула пункт 6 («Тщательно скрываемая тайна? Потрясение? Детство?»). Осталось совсем немного.

Сегодня разберем третий пункт («Работа?»). А вечером займусь господином Номер Семь.

Ближе к делу: Дженнифер Рокуэлл работала в Институте физических проблем, в отделе земного магнетизма. Институт расположен на северной границе кампуса, в предгорьях Маунт-Ли, откуда видно старую обсерваторию. Как до него добраться: нужно обогнуть по шоссе всю территорию университета, держась вдоль Лонвуда, а потом минут двадцать проторчать в автомобильной пробке у Саттон-Бэй. Вечная пробка у Саттон-Бэй: тут кто угодно пустит себе пулю в лоб.

Ставишь машину на стоянку и дальше идешь пешком по направлению к невысоким, обшитым вагонкой строениям. Так и кажется, что из-за дерева вот-вот появится лесничий или бойскаут, а то и суслик выскочит. Чип и Дейл. Дятел Вуди в красной кепке козырьком назад. На стене перед входом в отдел земного магнетизма вырезано следующее изречение: «ET GRITIS SICVT DEI SCIENTES BONVM ET MALVM». Спросила пробегавшего мимо паренька; он перевел: «И вы будете как боги, знающие добро и зло». Это вроде из Книги Бытия? Слова Змея? Всякий раз, когда мне доводилось бывать в университете – читать лекцию по криминалистике, расследовать смерть от передозировки наркотиков или самоубийство студента перед началом сессии, – меня посещала одна и та же мысль: тоскливо, когда молодость позади, зато не нужно завтра идти на экзамен. В Институте физических проблем я поймала себя на другой мысли: нынче почему-то нарушились все каноны привлекательности. Сексапильность теперь не входит в число физических проблем, которые волнуют студентов. Когда я училась в Полицейской академии, каждая девушка всячески подчеркивала бюст и задницу, а парни выпячивали детородный орган и бицепсы. Сегодняшние органы студенческого самоуправления, по-видимому, упразднили все остальные органы. Сплошной унисекс.

В проходной меня встречает начальник отдела, где работала Дженнифер. Его зовут Бэкс Дензигер; он большой человек в своей области. И вообще большой человек: конечно, не такой громила, как мой Тоуб, но рослый, плечистый, этакий медведь с бородой, горящим взглядом, красной пастью – и, готова поспорить, с густой шерстью на спине. Да и весь он изрядно зарос. Только нос торчит из непроходимой чащобы. Мы идем к нему в кабинет, где меня со всех сторон обступает немыслимое количество информации – все наготове, все под рукой. Дензигер ставит передо мной чашку кофе. Я мысленно представляю, что будет, если я спрошу разрешения закурить: он без колебаний отрежет «нет». Повторяю то, что уже сказала ему по телефону: мол, провожу неофициальное расследование смерти Дженнифер по поручению полковника и миссис Рокуэлл. Не для протокола, но все же: можно включить магнитофон? Можно. И жестом показывает, что ему это безразлично.

Бэкс Дензигер, кстати сказать, знаменитость. Телевизионная знаменитость. Я о нем навела кое-какие справки. У него свой двухмоторный самолет и загородный дом в Аспене. Он горнолыжник и альпинист. Было время – занимался принудительным трудом. Нет, не в тюрьме. Года три-четыре назад вел по тринадцатому каналу серию передач «Эволюция Вселенной». До сих пор выступает в программах новостей, когда в его области совершается какое-нибудь открытие. Бэкс – прирожденный оратор: он и в жизни говорит как по писаному, словно в телекамеру. Постараюсь так и передать наш с ним разговор. Надеюсь при этом не наделать ошибок в терминологии – Тоуб по моей просьбе проверил орфографию на компьютере.

Для затравки я спросила, чем занималась Дженнифер в тот роковой день. Не мог бы он описать ее рабочие обязанности?

Пожалуйста. В таком отделе, как наш, обычно работают три категории сотрудников. Во-первых, это люди в белых халатах, которые сидят за приборами и компьютерами. Вторая категория – это та, к которой относилась Дженнифер: докторанты, стажеры-исследователи; им подчиняются люди в белых халатах. И наконец, категория, к которой принадлежит ваш покорный слуга – мне подчиняются все остальные. Каждый день к нам поступает гигантский объем информации, которую необходимо проверить и обработать. Которую необходимо редуцировать. Чем и занималась Дженнифер. Кроме того, она разрабатывала несколько самостоятельных научных направлений. Например, прошлой осенью ее заинтересовал внегалактический источник радиоизлучения в созвездии Девы.

Тут я спросила: Нельзя ли сообщить какие-нибудь подробности?

Это и есть подробности. Лучше было бы, наоборот, представить более общую картину. Как и все наши сотрудники, Дженнифер занималась проблемами, связанными с возрастом вселенной. В этой области много спорных вопросов. Здесь постоянно идет битва за приоритет. Битва не на жизнь, а на смерть. Мы исследуем масштабы расширения вселенной, факторы, замедляющие это расширение, а также параметр масс-плотности в целом. Соответственно, нас интересуют постоянная Хаббла, q-ноль и темная материя. Мы задаемся вопросом, является ли вселенная отрытой или закрытой… Но сейчас я смотрю на вас, детектив, и вижу вполне земного человека. Думаю, заоблачные дали вас не особенно волнуют.

Я сказала: Ну, вообще говоря, мне и в земном мире неплохо. Однако прошу вас, продолжайте.

Все, что мы наблюдаем: звезды, созвездия, кластеры и суперкластеры созвездий – это только верхушка айсберга. Снежная шапка на вершине горы. Вселенная по меньшей мере на девяносто процентов состоит из темной материи, но природа темной материи нам неизвестна. Мы не знаем, к чему приводит ее накопление. Если общая плотность массы останется ниже определенной критической отметки, вселенная будет расширяться вечно. Просто в небе будет образовываться все больше и больше пустоты. Если же общая плотность массы поднимется выше критической отметки, то сила притяжения со временем одержит верх над расширением, и вселенная начнет сокращаться. От большого взрыва – к большому сжатию. А потом – кто знает? – опять к большому взрыву. И так далее. Этот процесс образно назвали пульсом с частотой в восемьдесят миллиардов лет. Я пытаюсь вам объяснить, над какими вопросами работала Дженнифер.

Я спросила, часто ли Дженнифер поднималась в обсерваторию, к телескопу. Дензигер снисходительно улыбнулся.

Хаббл, Хаббл, звезды схапал. Алан Сэндедж скушал сэндвич. Да, приятно во мраке ночи посидеть под куполом, если фуфайка греет, кожаные штаны не жмут, заветная фляжка под рукой и мочевой пузырь не беспокоит. Одна картинка чего стоит! Детектив, вы даже…

Простите, не поняла. Какая картинка?

Ах да, картинка… Старое словечко, которое еще осталось в обиходе. У нас так называется качество видимости. Зависит от ясности неба. По правде говоря, детектив, теперь мало кого интересует картинка. Нынче в ходу пиксели, волоконная оптика и CD-диски. Мы больше занимаемся компьютерной обработкой данных.