Дело о девяти колотых ранах - Лариса Куницына

за поручение? Опять расследование? Ты снова, как обычный сыщик, рыскаешь по городу, вылавливая мелких жуликов?

— Нет, я расследую убийства купцов, которые привозят в город ценные товары. Обеспечение безопасной торговли — это одна из обязанностей короля. Разве нет?

— Возможно, но для этого…

— Вы меняете ваше мнение так же часто, как перчатки? — перебил его Марк. — Ещё недавно вы говорили, что я могу заниматься тем, чем считаю нужным. Так вот, моё мнение остаётся неизменным. Я буду делать то, что мне нравится. И оставим эту тему.

— Упрямец!

— Кто б говорил!

— Ладно, оставим, — маркиз взял со стола свой кубок. — По крайней мере, ты обживаешься в этом доме и во дворце ведёшь себя в соответствии со своим титулом. Но, может быть, тебе стоит подумать о том, чтоб занять пост главы тайной полиции? Граф Раймунд давно заслужил повышение…

— Когда он покинет свой пост, я буду всячески продвигать на его место барона де Грамона, — возразил Марк. — Рене идеально подходит на роль паука, сидящего в центре паутины и дёргающего за ниточки. Впрочем, и графу покидать свой пост рано. Так что оставьте эти мечты. Просто смиритесь с тем, что ваш внук занимается расследованиями по приказу короля, как я смирился с тем, что вы надели на мою голову графскую корону. У меня и без королевского совета и прочего официоза добавилось обязанностей при дворе, так оставьте мне хоть какую-нибудь отдушину!

— Не ворчи, — буркнул маркиз. — Я желаю тебе добра. Впрочем, ты пока слишком молод, чтоб стремиться к стабильности и высокому положению. У тебя кипит кровь. В этом возрасте хочется брать на приступ самые высокие крепостные стены и бросаться в бой против отборных сил врага. Я понимаю. Я сам был таким и так же отбивался от стремления отца сделать из меня царедворца. Всему своё время.

— Благодарю за понимание, — улыбнулся Марк.

Маркиз какое-то время поглядывал на него из-под лохматых седых бровей, а потом покачал головой.

— Не знаю, на кого ты похож больше, на Аделарда или на Лорана. Оба были своенравными и любили риск, и, помня об их печальной судьбе, я беспокоюсь за тебя. Возможно, я слишком давлю, но пойми, с тех пор, как ты занял в моей жизни и в моём сердце подобающее тебе место, я чувствую, что ты всё дороже мне с каждым днём. И то, что ты такой наглый и упрямый, что твои глаза такие же, как у моей милой Марианны, заставляет меня всё более ценить каждый час, проведённый рядом с тобой.

— Я всё понимаю, ваше сиятельство, — проговорил Марк, тепло взглянув на него, — и поверьте, я благодарен вам не только за то, что вы избавили меня от необходимости считать каждую монету и поселили в этом доме, но и за вашу любовь и заботу. Я постараюсь оправдать ваши ожидания, насколько это возможно для меня.

— Всё звучало чудесно, пока ты не закончил фразу, — обиженно буркнул маркиз. — Давай перестанем лить этот словесный мёд приправленный перцем, и поговорим о чём-нибудь другом. Что ты делаешь сегодня вечером?

— Мне нужно к графине де Лафайет.

— К этой сплетнице? И именно нужно? — удивился де Лианкур.

— Именно так. Она снабжает нас информацией, а сегодня должна свести меня с несколькими дамами, которые, вероятно, дадут мне весьма полезные для расследования сведения. После этого я сразу же вернусь домой.

— Надеюсь. Впрочем, говорят, что её салон неплох. Когда-то она была очень хороша и остроумна. Может, и я как-нибудь навещу её по старой памяти.

— Кстати, вы помните некоего барона де Вальяна? — встрепенулся Марк.

— Которого?

— Того, у которого дом на улице Монтегю и молодая жена. Он умер пару лет назад.

— Ах, этого… — пробормотал маркиз. — Я не знал, что он умер. Мы с ним почти ровесники.

— Говорят, что последние годы он стал совсем плох и, похоже, выжил из ума.

— Неудивительно. Он и в молодости был не в своём уме. Я был тогда при короле Франциске и носил титул графа де Лорма, как ты теперь. И был таким же красавцем, за что де Вальян терпеть меня не мог, но предпочитал злословить за моей спиной, не решаясь на открытый поединок. Впрочем, это продолжалось недолго. Однажды он со своим отрядом захватил небольшой городок Гёрлиц и разграбил его. В этом не было никакой нужды, к тому же магистрат не поддерживал алкорцев, соблюдая нейтралитет. Франциск, узнав об этом, пришёл в ярость. Он наорал на де Вальяна и даже дал ему затрещину перед всем штабом. В этом Арман был похож на него. Короче, король приказал ему вернуть горожанам награбленное и выплатить компенсацию в той сумме, которую назовёт магистрат. Франциск сам проследил за исполнением этого приказа, а потом выгнал де Вальяна из армии. Заметь, это было время, когда каждый солдат был на счету, но король считал, что лучше иметь десяток верных и отважных воинов, чем сотню ненадёжных мародёров.

— Значит, с тех пор де Вальян не служил в армии?

— А где б он стал удовлетворять свои кровожадные инстинкты? — с презрением спросил маркиз. — Он имел связи и вскоре купил себе место коменданта крепости Рикомбор. Он устроил там едва ли не террор, орудуя в прилегающих землях со своей шайкой, которую лишь по какому-то недоразумению называл гарнизоном. Короче, и об этом стало известно Франциску, и он приказал мне разобраться с ним. Я с налёта выбил де Вальяна из крепости и велел ему убираться на все четыре стороны, пока я не повесил его на дубе, как того хочет король. Он всё-таки был бароном, понимаешь? И имел связи. Он всё понял правильно и уполз в своё имение. С тех пор до смерти Франциска о нём при дворе никто не слышал. Только после этого он вернулся в Сен-Марко, но я не дал ему приблизиться к трону, рассказав всю эту историю сперва Эдмонду, а потом и Арману. Оба они были людьми чести, славились благородством и справедливым отношением к народу, потому де Вальяну дали понять, что он может жить в столице и даже посещать придворные мероприятия, но на королевской службе ему делать нечего. В армию во время компании Армана его тоже не взяли, и он снова удалился в поместье. Больше я ничего о нём не знаю. Хотя, помнится, до меня доходили слухи, что уже при Ричарде он снова объявился в Сен-Марко с совсем юной женой, однако и этому королю он был неинтересен, потому что к тому времени уже промотал своё состояние и ничего не мог ему предложить.

— Он действительно был так жесток? — уточнил Марк, взглянув на деда.

— Он был мелочен и труслив, мой мальчик. Такие люди часто компенсируют свою слабость, причиняя боль другим и наслаждаясь минутной властью над ближними.

— К сожалению, это так…

— А почему он тебя интересует?

— Меня интересует не столько он, сколько его вдова.

Маркиз задумался.

— Знаешь, Марк, что бы она ни натворила, постарайся всё же проявить к ней снисходительность. Попасть в руки такого подлеца, как де Вальян, это ужасное испытание даже для сильного мужчины, а она была всего лишь хрупкой одинокой девочкой. Кто знает, какие ужасы ей пришлось пережить?

— Может, вы и правы, ваше сиятельство, — проговорил Марк, воздержавшись, однако, от обещаний.

Тем же вечером в салоне графини де Лафайет снова горели свечи и играла музыка. Гости веселились и сплетничали, изредка с иронией поглядывая на старенькую хозяйку, которая уснула, утонув в своих кружевах в кресле на колёсиках. Марк вошёл в большую гостиную, осматриваясь по сторонам. Его оруженосцы в нарядных камзолах нетерпеливо поглядывали на него, ожидая, когда он отпустит их развлекаться. Конечно, Эдам уже получил новое задание расспросить юных дам и кавалеров о прекрасной Амбер, но для него это тоже было развлечением не хуже прочих.

Совсем недавно он явился в Серую башню и доложил, что из дома баронессы де Вальян не выходили ни она, ни де Монтезье. Выбежала ненадолго служанка и, добежав до булочной, возвращалась обратно, когда внезапно столкнулась с молодым человеком. Он весьма учтиво извинился, помог ей поднять небольшой свёрток и проводил до крыльца. Они ещё какое-то время поболтали, после чего она ушла в дом, а Эдам направился на свой наблюдательный пост, уже зная, что хозяйка дома одна и в этот день не собирается никуда выходить.

Марк был слегка разочарован, поскольку надеялся увидеть её в салоне, однако теперь он знал, что она от него в любом случае не ускользнёт: возле её дома дежурили сыщики, и тайная полиция уже приступила к поискам де Монтезье.

— Марк, —