Самая шикарная свадьба - Анна Богданова

Пульхерия прошептала официанту заказ.

– Вот и славненько. Девоньки, пардон, я отлучусь ненадолго-э-э, – сказал Аркадий, облегченно вздохнув. Вообще я заметила, что иногда он продлевал слова и за счет чопорного «э-э» и без того напыщенная речь его приобретала еще большую весомость и значительность.

– Надоела ты мне, Пулька! Целый день меня в черном теле держишь! Хочу водки! – кричала Огурцова. – В том положении, в каком я оказалась, с двумя детьми на руках, с мужем-алкоголиком, у меня только одно желание… – сказала она и замолчала.

– Какое? – спросила Пульхерия.

– Утопиться в море водки. Сначала упиться, забыться и утопиться, чтобы не вспоминать, что я мать-одиночка. Все равно сегодня напьюсь. Вот приеду домой и напьюсь!

– Анжел, мы ведь собрались для того, чтобы помочь тебе! Я придумала, как заставить Михаила дать пожизненный обет. Только вот не пойму, зачем Пулька своего проктолога приволокла!?

– Чем он тебе не нравится? Познакомить привела, и потом, он может быть нам полезен – у него полно связей.

– А куда он ушел? – подозрительно спросила я.

– В туалет. Аркадий разработал целую методику правильного облегчения, даже докторскую по этой теме защитил, поэтому его долго не будет. Так что у тебя за план?

– Нужно… – я только было раскрыла рот, чтобы поведать о своем гениальном замысле, как моя сумочка задрожала и из нее раздалось противно: «Тар-лям-пар-ля-ля-ля-ля-лям, тар-лям…»

– Да, Влас. Нет, я еще в кафе. Мы только встретились! Ну, позвони через час, – ответила я и бросила телефон в сумку.

– Начинается! – злобно усмехнулась Пульхерия.

– Что?

– Вы еще не расписались, а он контролирует каждый твой шаг! Ему что, заняться больше нечем? Ну, рассказывай, какой план-то? – спросила Пуля. Мы, словно по команде, придвинулись ближе к столу, и я зашептала:

– Пш-пш-пш-шш-пш.

– Хи-хи! – прыснула Икки.

– Но как? – воскликнула Пулька.

– Пшшш-шш-пш-пш-пш, – снова принялась я объяснять.

– Да ну! – разочарованно бросила Пульхерия.

– Пшик! – злобно возразила я и привела веский аргумент: – Ш-ш-ш, пшш-шшш, пшшшш. Так что это вам не бздык-бздык! И не тра-ля-ля мне тут! Вот только потом я не знаю, как быть! – заключила я, откинувшись на спинку стула.

– Это вы-то, Маненька, не знаете, как быть?! – прогремел Аркадий Серапионович, и Пулька не таясь рассказала ему про Анжелкину проблему.

– Что ж, девоньки, план не плох, совсем не плох. А дальше вот что… Я вам в этом помогу, – деловито пробасил проктолог и перешел на шепот: – Э-э-э-м-м-с, шипс, ш-ш-ш, э-э-э и э-м, э-м, э-м-м, тю, тю, тю и того.

– Здорово! – не сдержалась я.

В эту минуту к нашему столику подошел официант в красной рубахе и с подносом. Пулька снова что-то шепнула ему на ухо, и он принялся выставлять перед каждым по кружке пива и по довольно внушительной порции салата.

Анжелка схватила пиво, залпом выпила полбокала.

– Какое-то противное, – пожаловалась она. Потом (это было видно только мне, потому что Огурцова сидела вполоборота от Пульки) бесшумно открыла сумку, вытащила оттуда колбу с притертой пробкой и в мгновение ока вылила прозрачную бесцветную жидкость в недопитый бокал с пивом.

– Что-то спиртом пахнет, – принюхавшись, сказала Пулька. – От пива, что ли? Вроде нет. Ну-ка, – и она склонилась над Анжелкиным бокалом. – Огурцова, мерзавка, все-таки стибрила у меня из кабинета медицинский спирт! Воровка! – Пульхерия попыталась выхватить у нее кружку, но та, вцепившись в нее мертвой хваткой, допивала содержимое. – А я ей пиво безалкогольное заказала!.. Пьяница! И откуда в тебе вдруг такая тяга к спиртному? Ты ведь никогда раньше не пила?

– Гены, – не без гордости заявила Анжелка.

– Ужас какой-то!

– Аркадий Серапионович! – воскликнула повеселевшая Огурцова. – А закажите мне, пожалуйста, нормального пива, а то это, – и она повертела в руке пустой бокал, – совершенно невозможно пить. А вообще-то нет, давайте возьмем водочки и выпьем за успех нашего предприятия.

– Ну, конечно, у всех все нормально, одна я несчастная, – вдруг прорезалась Икки и опять заплакала.

– Икконька, что у вас-то стряслось? – участливо спросил Аркадий вкрадчивым и волнительным голосом, и Пулька пересказала ему обо всех Иккиных несчастьях.

– И с работы ушли? – с горечью и сожалением спросил он. – А позвольте узнать, кто вы по профессии?

– Фармацевт, – хлюпая, пролепетала она.

– Да, да, – вмешалась Огурцова, ей, видимо, хотелось побыстрее разделаться с Иккиными проблемами и выпить за успех предприятия. – Она лучше всех в фармацевтическом техникуме умела скатывать свечи!

– Что вы говорите?! – с большой заинтересованностью то ли воскликнул, то ли переспросил Аркадий Серапионович. – А у меня давняя мечта-э-э – открыть в Москве свою проктологическую аптеку, именно производственную, чтобы лекарственные формы изготавливались по моим рецептам. Это в основном свечи, конечно. В городе полно гомеопатических аптек, есть онкологические, но ни одной проктологической! Это досадно, право же! – воскликнул он, ковыряясь вилкой в салате, по привычке пикантно загнув мизинец с длиннющим ногтем. – Давайте-ка вот что, Икконька, предпримем: вы в самом ближайшем времени отправляйтесь-ка в фармацевтический техникум, у них там как раз сейчас выпускные экзамены заканчиваются, подберите себе в помощь толковую девушку и подыскивайте помещение для будущей аптеки. Вы будете заведующей, я найду хорошего бухгалтера, и все мои клиенты будут покупать лекарства исключительно в нашей аптеке.

– Вы это серьезно? – ошалело спросила Икки.

– Я не делаю опрометчивых предложений, – несколько высокомерно проговорил он.

– Но нужно ведь собрать кучу документов, лицензии, оборудование, в конце концов!

– Сущие пустяки, за три недели управимся, уверяю вас, – сказал он, будто они решили не аптеку открывать, а укропом у автотрассы торговать.

Заметив недоверчивый Иккин взгляд, Пулька уверенно сказала:

– Как Аркадий Серапионович сказал, так и будет. Вы не представляете, какие у него связи! Вся Москва пользуется его услугами. Правда, Аркаша?

– Правда, Пульхэрия. Только не они пользуются моими услугами, а это я их пользую как врач, – поправил Пульку Аркадий Серапионович и, окинув нас взглядом, сказал: – Что-то вы, девоньки-э-э, какие-то грустные. Хотите, я вам стихотворение прочту? – Он огляделся по сторонам – кафе опустело, только вдалеке, у двери сидел какой-то парень в джинсовой куртке с книжкой в руках. – Было мне лет шесть, когда я случайно подслушал эти прекрасные строфы. Скажу честно, не только подслушал, но и подсмотрел, как читал их мой дед – Илларион. А в столь нежном возрасте, как вы понимаете, все запоминается быстро и на всю жизнь. Читал он его моей матери, на кухне, думая, что я уже давно сплю. Я до сих пор не знаю, кто автор этого шедевра, но в стиле, в метком и умелом подборе слов чувствуется твердое перо гениального Пушкина… Итак. – Аркадий Серапионович вдруг вскочил со стула и торжественно проговорил: