Raw поrно - Татьяна Недзвецкая

— Веселей! — с утверждающей радостью, сказала громко вслух и привлекла внимание прохожих.

С таким вот приподнятым настроением я и завалилась к Владу. Он был рад моему появлению. Выдал мне чистое полотенце, халат и новый кусок антибактериального мыла. Вооружив меня этим арсеналом, отправил в ванную, предварительно прочитав лекцию о том, что следует мыться не менее 15 минут, только тогда все микробы погибнут. Ну что ж, пятнадцать так пятнадцать. Этого времени мне вполне хватит, чтобы детально продумать план своего преступления. Изощренности маньяка из триллера «Семь» не хватает мне. Все будет гораздо проще — я вооружилась острым скальпелем. В момент соития я просто перережу Владу глотку. Движение должно быть точным и достаточно сильным. Для этого не следует колебаться и думать о Владе как о неком человеке. Он субъект — неодушевленный. Между нами нет взаимоотношений. Есть Я и есть он — безличный.

Моюсь с удовольствием, даже начинаю напевать какую-то попсовую песню, что со мной вообще-то никогда не случается. В красивом новом махровом халате я выхожу из ванной. Влад лежит на кровати. Он совершенно обнажен, поза его расслабленная и вальяжная. Правой рукой я ощупываю лежащую в правом кармане острую пилку. Я совершенно не забочусь о том, как я смогу разрезать ему горло. На этот счет у меня нет страха. Нет сомнений.

Первый случай с Виктором придал мне уверенности. Имея опыт, помня ощущения, как острый предмет разрезает человеческие ткани и какой при этом раздается звук. Как руки погружаются в теплое, и остается лишь наблюдать, как медленно покидает жизнь человеческое тело. Для меня сейчас было главной проблемой незаметно извлечь пилку из кармана халата и припрятать где-то рядом. Зная о параноидальной наблюдательности Влада, сделать это — не просто. Я присаживаюсь на край кровати, принимая стеснительный вид. Придвигаюсь к Владу. Смотрю на него пронзительно, заглядывая в самую-самую глубину его глаз. Прозрачных, сине-голубых. Влад придвигается ко мне. Его движения мягкие. Осторожные. Он словно ласковый кот мягкими руками снимает с меня халат. Но я отодвигаюсь.

— Ну что ты, — доверительно говорит Влад и вновь придвигается ко мне.

Я вновь стыдливо от него отодвигаюсь.

— Прикрой глаза, пожалуйста, — растерянного прошу я его.

Влад повинуется. Этой доли секунды мне хватает, чтобы спрятать пилку под подушку. Остальное — дело техники и тонкого расчета.

Влад на удивление оказывается правдивым мужчиной. Он поступает точно так, как представил себя в анкете на сайте. Этим он, наверное, мог бы заслужить уважение, если бы не был таким законченным уродом. Он писал о том, что «любит получать и любит доставлять оральное удовольствие», и это самое «удовольствие» я получила сполна. Не могу сказать, что мне не понравилось. Юркость его языка, что нещадно была раскритикована мной во время первого поцелуя, оказалась уместной в моей щели. Член его был небольшим, но эстетически приятным, сосать его не составляло особого труда. Влад чуть было не кончил мне в рот, но я, преследуя поставленную цель, отодвинулась, прошептала, что хочу почувствовать его в себе, и, не давая Владу опомниться, села на него верхом. Плотно сжала бедра. Влад прикрыл глаза, он не заметил, как я потянулась за своей наточенной пилкой. Резким движением полоснула по его шее. Кровь брызнула веселым и красивым потоком. Влад захрипел — я не дала ему шанса выжить, — получая глубокое моральное удовлетворение, разрезала, ковыряла его ужасную рану все глубже и глубже.

Когда все было кончено, я прилегла рядом со Владом и, вдыхая аромат его антибактериальной крови, стала ласкать себя, пока не кончила. Потом пошла и приняла приятный душ. За собой убрала все тщательно, постаралась уничтожить следы своих прикосновений.

После убийства Влада, я, как и после убийства Виктора, сторонюсь активных проявлений жизни. Прячусь в квартире. В определенном месте поджидаю, не желая лишним поиском усложнять работу замечательных ребят, занимающихся раскрытием преступлений. Словно мышь, подъедаю остатки круп.

Но, видимо, в этом мире всем опять не до меня. Одиночество мое врожденное приобрело уже какие-то патологические черты. «Человека обычного — не замечают», — философствовала я. Мысли мои, нерадостные и примитивные, прервал телефонный звонок: Ядвига-затейница придумала отметить день рождения Коломбины… Но это была лишь малая часть тупой затеи: она решила сделать это в стрип-клубе для дам «Эгоистка». Но и это еще не все: она намылилась туда, не обладая достаточным количеством денег.

Собрав своих более или менее близких подруг, предварительно всех оповестила, что «мужики там дорогие» — так что лучше смотреть на них на расстоянии. Близко не подпускать, а то — разденут до нитки.

В назначенное, ненормальное для этого места, время — девять часов вечера — мы собрались около входа. Быть здесь в девять часов вечера — это все равно, что быть в пять часов утра на перроне, когда нужный тебе поезд отходит в двенадцать дня. Но опять-таки и это еще не все: день рождения Коломбины мы празднуем в один из самых тухлых дней для вечеринок — в воскресенье.

Зашли внутрь. Нас — семеро девиц, считая Коломбину. Охранники клуба пялятся на Ядвигу, держащую под мышкой Коломбину, с удивлением, но пока до них очередь не дошла — вида не подают. Светят фонариком в наши сумки — изучают их нутро на предмет оружия, баллончиков и прочей хрени. Можно подумать — кому-то это надо. Когда дело доходит до Ядвиги, то ей предлагают оставить Коломбину в гардеробе. На что Коломбина им человеческим голосом отвечает:

— А не пошли бы вы куда подальше! Например, на…

Я резко и вовремя одергиваю Ядвигу, чтобы она от мата по крайней мере сейчас побереглась. Выражение лиц охранников изображает: «Чё? Мы не поняли???»

— Я, собственно говоря, и заказывала столик, — теперь уже вежливо говорит Коломбина и не без помощи Ядвиги протягивает свою фарфоровую руку для пожатия.

С одного охранника медленно спадает ступор, он пытается изобразить на своей роже улыбку:

— Вы актриса? Да? Наверное? — спрашивает он Ядвигу.

Я замечаю, что Ядвига опять готова нахамить, потому, перебивая ее намерение, говорю за нее:

— Да.

Охранники мило улыбаются, проверяют Коломбину на содержание в ней металла.

В сопровождении менеджера — явного педрилы, с плохо крашенными в «блонд» волосами, поднимаемся вверх по лестнице. Интерьер темный, свет везде приглушен, двери и перила — красные.

— Знаешь, что тут любого понравившегося можно себе заказать. И пойти в гостиницу — наверх — ебаться. Причем брать можно не только танцора, но и менеджера, и охранника, и официанта, — шепчет мне на ухо Ядвига.

— Офигительно! — без тени радости отвечаю я.

Ядвига заказала столик в вип-ложе — в центре на балконе. Усаживаемся на широкий диван с обивкой под зебру. Четверо официантов входят гуськом. Все — полуголые, вокруг бедер намотана белая атласная тряпица, приносят шампанское, фрукты. Мы единственные посетительницы и пока что ничем отрицательным себя не проявили — поэтому нам еще рады. Смотрят на нас с любопытством. Мы — их потенциальный заработок.