Призрак в Монте-Карло - Барбара Картленд

Они прошли через игорный зал в бар. Мистраль, стоявшая за стулом тетки, заметила их. «Какой он высокий, — подумала она, — как он выделяется на общем фоне Казино». Чувствуя за собой вину, она обратила все свое внимание на неуклонно растущую перед Эмили кучку монет.

К столу подошел мужчина и встал напротив Эмили. Он внимательно наблюдал за игрой.

Он был молод, темноволос и очень красив; судя по веселому блеску в его глазах, его забавляло все, что происходило вокруг. Через некоторое время он поставил столбик луидоров на номер двадцать один.

— Ставки сделаны! — объявил крупье.

Шарик застучал по колесу. Все вокруг замерли.

— Двадцать один, красное, нечет!

Молодой человек рассмеялся, когда крупье, которому он бросил пять монет, подвинул к нему его довольно значительный выигрыш.

— Благодарю, месье. Вам сопутствует удача!

— Мне всегда сопутствует удача.

В его манерах, в его голосе звучала неподдельная веселость, которой трудно было противостоять. Он отошел от стола, и Мистраль внезапно поняла, что не одна она внимательно наблюдает за удачливым незнакомцем. Взор Эмили был прикован к нему. Вдруг она резко отодвинула стул и подозвала служителя.

— Кто тот джентльмен, который только что так много выиграл? — спросила она.

— Его сиятельство князь Николай, мадам.

— Князь Николай! — тихо повторила Эмили.

— Да, мадам.

Эмили ссыпала выигрыш в ридикюль и встала.

— Идем, Мистраль.

Тетушку вдруг охватило страшное нетерпение, и Мистраль, удивленная такой решительностью и спешкой, последовала за ней.

В этом году виллы «Шалимар» и «Мимоза» были соединены крытым переходом. «Шалимар» была построена несколько лет назад и сразу после окончания строительства продана джехангарскому радже. Это было огромное претенциозное здание ослепительно белого цвета, стоявшее на вершине холма. Из него открывался восхитительный вид на лежавший внизу город.

В прошлом году раджа обнаружил, что, несмотря на свою грандиозность, вилла стала слишком мала и больше не вмещает его огромный штат, включающий целую роту адъютантов, секретарей, мажордомов и их помощников, и даму, которую раджа выбирал для своих ежегодных поездок в Монте-Карло. И он за огромные деньги купил виллу «Мимоза». Архитектор, которому удалось соединить расположенные на разных уровнях виллы, обладал поистине выдающимися способностями.

В этом году виллу «Мимоза» занимала мисс Стелла Стайл, крупная, ярко накрашенная блондинка. Раджа увидел ее в кордебалете одного из известных лондонских театров. Как только Стелла, с распущенными светлыми волосами, ниспадавшими на обнаженные плечи, появилась на сцене, раджа лишился сна.

Раджа применил свой обычный и неизменно приводивший к успеху способ ухаживания. Он послал Стелле огромную корзину орхидей, которую с трудом втащили в тесную гримерную двое посыльных. Эту крохотную комнатку Стелла делила еще с десятком девушек. Опомнившись от изумления, она принялась более внимательно исследовать содержимое корзины и обнаружила в ней бриллиантовый браслет и приглашение на ужин к радже.

Как отметила Крисси, приглашение раджи пришло как нельзя кстати. Стелла, естественно, согласилась с ней — она всегда соглашалась с Крисси, — но подумала, что незачем заострять внимание на том факте, что количество поклонников Стеллы таяло день ото дня и ей все труднее становилось привлекать внимание мужчин.

И все, не раз повторяла Крисси, было результатом ее собственной лени. В двадцать семь Стелла была так же красива, как в семнадцать. У нее было бледное фарфоровое личико, что в Лондоне было слишком обычным явлением, чтобы обращать на это внимание, но за границей подобная бледность становилось сенсацией. У нее была великолепная, хотя и несколько крупная, фигура, но, к ее счастью, именно такие фигуры начинали входить в моду. Ее волосы, блеск которых был результатом огромного мастерства парикмахера с Уардур-стрит, были достаточно длинными и густыми, чтобы Стеллу принимали на работу в самые популярные театры Вест-Энда.

Девушка была ленива, и Крисси не раз высказывала свое сожаление по этому поводу. Иногда ей казалось, что добродушная тупость, неизменная улыбка, с которой сестра встречала критические замечания Крисси, беспечность, с которой Стелла принимала сообщения о том, что ее более усердная соперница увела у нее еще одного поклонника, доведет ее до того, что она ударит Стеллу.

Разговор, состоявшийся между сестрами за неделю до появления раджи, был похож на все предыдущие.

— За две недели тебе не прислали ни одного цветка, — заметила Крисси. — Даже жалкой маргаритки не принесли. Что случилось с молодым лордом Риполном? Он уехал?

— Сомневаюсь, — ответила Стелла. — Дилли говорила, что ужинала с ним вчера после спектакля.

— Значит, Дилли все-таки удалось его заполучить? — огорченно констатировала Крисси. — Почему ты это допустила? В первую же секунду, как только он появился за кулисами, она тут же положила на него глаз.

— Да пусть забирает его, — зевнув, сказала Стелла. — Он такой зануда, все время говорил только о скачках. Лошади меня никогда не интересовали.

— Неужели ты не могла притвориться? — спросила Крисси.

Стелла засмеялась.

— Я было попыталась, но потом запуталась в анатомии лошадей. Так смешно, у лошадей, оказывается, части тела называются не так, как у людей…

— К черту лошадей! — топнула ногой Крисси. — Я спрашиваю о его светлости. Он богат, Стелла, богат и щедр. Ну а ты — ты только посмотри, что тебе удалось из него вытянуть! Брошку, которая стоит не более десяти фунтов, перчатки, которые тебе не нравятся, и полдюжины коробок шоколадных конфет. Каких-то шоколадных конфет!

— Как бы то ни было, а конфеты оказались очень вкусными, — добродушно заметила Стелла. — Дать тебе конфетку?

Крисси топала ногами и пилила ее до тех пор, пока Стелла не заснула. Улыбка так и не исчезла с ее лица. Казалось, ничто на свете не могло испортить хорошего настроения Стеллы, которая давным-давно научилась не обращать внимания на упреки и недовольство Крисси.

Иногда после таких скандалов Крисси, разглядывая себя в зеркале, задавалась вопросом, почему при сотворении ее самой и ее сестры Бог оказался так жесток. Крисси он наделил острым, живым умом, который поместил в изуродованное тело горбуньи, а красавицу Стеллу полностью лишил мозгов.

«Если бы я выглядела, как Стелла, — думала Крисси, — я добилась бы всего на свете… всего».

Однако судьбой ей было уготовано толкать, пихать и пилить ленивую, совершенно лишенную каких-либо амбиций Стеллу, чтобы та смогла с выгодой для обеих использовать свою привлекательность.

Но в который раз все планы Крисси терпели крах — и только из-за инертности Стеллы. Если Крисси уродилась жадной, то Стелла — счастливой. Что бы ни случалось, в каких бы трудных ситуациях они ни оказывались, Стелла всегда оставалась невозмутимой. Она просто не знала значения слова «зависть», она никогда в жизни никому не завидовала. Она ни к чему не стремилась, и, окажись она без работы, вряд ли у Стеллы хватило бы ума подыскать новое место, не будь рядом Крисси.