Отныне и вовеки - Шарон Фристоун

— Лив. — Он назвал ее по имени, она невольно подняла на него глаза и вздрогнула. Ибо «ярость» было бы самим мягким словом, способным передать выражение его лица…

В два шага Мартин оказался рядом с Лив, его глаза сверкали бешенством, на щеке дергался мускул.

— Какого черта ты вытворяешь? — яростно прошипел он.

— Я… — начала было Лив.

— Помолчи, — оборвал ее Мартин и заговорил с хозяином кафе. После переговоров он весьма нелюбезно, на взгляд Лив, вручил тому пачку банкнот. — С тобой все в порядке? — хрипло спросил он, обводя взглядом ее точеную фигурку.

— Все нормально, — пожала плечами Лив, — если не считать того, что я заблудилась и чуть не растаяла на жаре.

— Тебе еще повезло, что тебя постигло только это, — ядовито заявил Мартин и, схватив ее за локоть, резко поднял на ноги. — Мы уезжаем.

Лив попрощалась с владельцем кафе, как она надеялась, благодарной улыбкой, но внутри ее всю трясло. Мартин нависал над ней, как ястреб, готовый камнем ринуться вниз. Его лицо снова стало бесстрастным, но сузившиеся карие глаза пронизывали ее взглядом, как ледяные копья.

Его машина по-прежнему блокировала движение. Вокруг раздавались отчаянные гудки и сердитые выкрики. Мартин бесцеремонно втиснул Лив на пассажирское сиденье. Захлопнув за ней дверцу, он уселся за руль, включил зажигание, и машина рванула с места.

Искоса поглядывая на его породистый профиль, Лив соображала, что бы такое сказать, и тут ее взгляд упал на ворот рубашки Мартина. Она с удивлением обнаружила, что шрам, начинающийся у него за ухом, спускается вниз за воротник. Этого она прежде не замечала. Только тут она вспомнила, что, несмотря на жару, за весь уик-энд она впервые видит Мартина в рубашке с расстегнутым воротом.

— Откуда у тебя этот шрам? — Слова вырвались у нее прежде, чем она успела спохватиться.

— Ради всего святого! — В замкнутом пространстве автомобиля голос Мартина прозвучал неестественно громко. — Тебе нравится играть с огнем, — натянуто продолжал он, едва сдерживая ярость. — Тебе прекрасно известно, откуда он у меня, и, если тебе хоть немного дорога собственная жизнь, помолчи, пока мы не доберемся до дому.

Откуда ей могло быть известно о его шраме, Лив не имела ни малейшего представления. Она и вопрос-то задала только ради того, чтобы разрядить обстановку.

— Извини, что я об этом спросила, — сбивчиво произнесла она. Судя по тому, как побелели костяшки его пальцев, сжимавших руль, ему до сих неприятно об этом вспоминать.

В напряженном молчании они ехали по узким улицам. Лив чувствовала, что ее нервы стали как натянутая струна и вот-вот лопнут. Автомобиль остановился перед домом, и Лив снова безжалостно вытащили из машины и потащили в прохладный холл.

— Послушай. — Посреди холла Лив остановилась. Ей уже осточертело, что с ней обращаются, как с провинившейся школьницей. — Не я виновата в том, что пришлось тебе звонить из-за того, что у меня не оказалось португальской валюты. Если бы ты не сорвал меня с места в одночасье…

Пальцы Мартина крепче сомкнулись на ее обнаженном локте, взгляд карих глаз стал холодным и отчужденным.

— В мой кабинет, — скомандовал он.

В следующую минуту Лив оказалась в комнате, уставленной книжными полками, и Мартин, решительно захлопнув дверь, запер ее.

— Да, я заблудилась, и что в этом страшного? — снова попыталась Лив разрядить обстановку, но Мартин лишь крепче сжал ее локоть и резко развернул лицом к себе.

— Ты хоть представляешь себе, где именно ты ухитрилась заблудиться? Это же все равно что квартал красных фонарей. Ты просто как свинья, всегда грязь найдешь. — Его голос звучал низко и угрожающе. — Что же произошло? Мужчина, который к тебе обратился, тебе не понравился?

— Откуда ты знаешь, что со мной заговаривали? — На мгновение Лив от удивления даже забыла про его гнев.

— Хозяин кафе сообщил мне об этом с искренним удовольствием. И потребовал, чтобы я оплатил время, которое он предоставил тебе в своем баре, — с откровенной издевкой произнес Мартин.

Кровь отхлынула от щек Лив.

— Ты заплатил, и это был действительно квартал красных фонарей? — Застыв на месте, она вгляделась в него в надежде, что он просто очень глупо пошутил. — Нет, ты, наверное, ошибся. Я выбрала это кафе только потому, что там уже сидела в одиночестве женщина, и… — Лив осеклась, потрясенная собственной наивностью. — Ты хочешь сказать… — ахнула она.

— Вот именно. Дама пришла туда на работу. Определенный процент ее заработка идет хозяину за разрешение воспользоваться столиком, так что и к тебе он отнесся так же…

— Бог ты мой! — Лив не удержалась, ее полные губы растянулись в улыбке, и в конце концов она расхохоталась. — То есть он решил, что я тоже вышла на охоту? — давясь от смеха, выговорила она. Великий Мартин Холлистер из славного рода Родригеш Андраде вынужден был оплатить время, которое было отведено проститутке. Это действительно очень смешно, неудивительно, что он так обозлился.

— Так тебе еще и весело? — прошипел Мартин. — Интересно, ты так же веселилась бы, если бы тот мужик не принял твоего отказа? — Неуловимым движением он обвил рукой талию Лив и тесно прижал ее к своему телу. Потом наклонился и поцеловал ее. — Что бы ты тогда делала? — прошептал он ей прямо в губы.

Лив начала было протестовать, но Мартин зажал ей рот новым поцелуем. Его губы были твердыми и требовательными, язык проник в рот Лив. Результат был ошеломляющим. Сердце застучало так, что отдавалось в ушах. Лив сделала попытку не ответить на чувственный призыв Мартина. Но он обхватил ее ягодицы, притянул вплотную к своим бедрам, и Лив, к своему смятению, остро ощутила всю силу его желания. Другая рука Мартина проникла за корсаж платья и, спустив бретельку с плеча, обхватила грудь.

Здравый рассудок взрослой женщины говорил, что надо оттолкнуть его, что все это — обыкновенная животная мужская агрессия, но тело вело себя так же, как тогда, когда ей было восемнадцать. Тонкие руки Лив сами собой обвились вокруг шеи Мартина, и она стала двигаться в такт его движениям, трепеща от безумного желания, скрыть которое не могла. Она с трудом перевела дыхание, когда Мартин оторвался от ее губ и снова стал ласкать ей грудь.

— Не надо, — простонала Лив, содрогнувшись от наслаждения.

— И это все, что ты умеешь делать? — Губы Мартина скривились в насмешливой улыбке, а рука, оставив ее грудь, обхватила шею и заставила Лив откинуть голову.

— Попробуй еще раз, Лив.

— Не могу, — прошептала Лив, склонив голову, и ее руки, соскользнув с его шеи, бессильно повисли вдоль тела. Проблеск истины, мелькавший в ее сознании в течение всех трех дней после их новой встречи, внезапно превратился в озарение. Неужели она до сих пор его любит? Лив не знала ответа, но Мартин был единственным мужчиной на свете, кто мог смести все ее защитные бастионы в мгновение ока одним своим прикосновением. Больше ни с кем она такого не чувствовала. Его такой знакомый запах, мускулистое тело, сжимавшее ее в объятиях, пробудили ее к жизни, и она снова познала желание, перед которым была не в силах устоять. Хоть через восемь лет, хоть через восемьдесят, ее тело всегда будет узнавать его — до самой смерти. Осознание этого привело Лив в ужас.